Владимир Николаевич Минин родился 10 января 1929 года в Ленинграде. Окончил Ленинградское хоровое училище, и в 1945 году поступил в Московскую Консерваторию. В 1948 году В. Минин начал работать концертмейстером в Государственном академическом Русском хоре СССР. А уже в 1949 году руководитель Госхора А. В. Свешников пригласил его своим помощником.

В январе 1951 года Владимир Минин был назначен художественным руководителем и главным дирижером Ансамбля песни и пляски Советской армии в Польше, а в 1954 году поступил в аспирантуру Московской консерватории.

С 1958 по 1963 год В. Минин возглавлял Государственную заслуженную капеллу Молдавии "Дойна", а с 1965 по 1967 год работал художественным руководителем и главным дирижером Ленинградской академической русской хоровой капеллы им. Глинки.

В 1972 году по инициативе Владимира Минина, работавшего в то время ректором Государственного музыкального педагогического института им. Гнесиных, из студентов и педагогов вуза был создан самодеятельный камерный хор, преобразованный в 1973 году в профессиональный коллектив – Московский государственный академический камерный хор. Здесь редкий художественный дар В. Минина раскрылся с особой яркостью и полнотой. За сравнительно короткий срок Московский камерный хор стал одним из ведущих художественных коллективов Советского Союза.

Создание и все музыкальное бытие Московского камерного хора стало заметным явлением не только творческой биографии В. Минина, но и ярчайшим событием музыкальной культуры всей страны. В. Минин в 1972 году, вторым после известнейшего хорового дирижера А. А. Юрлова, вывел русскую духовную музыку на концертную эстраду.

Вот уже более 30 лет В. Минин несет особую миссию, как лучший интерпретатор русской церковной музыки. Именно благодаря дирижерскому мастерству и настойчивости В. Минина возродились для слушателей запрещенные до того духовные произведения русских композиторов – Бортнянского, Березовского, Чеснокова, Струмского, культовые сочинения Рахманинова –"Всенощное бдение", "Литургия святого Иоанна Златоуста", хоровая музыка Чайковского и Танеева. Своими трудами В. Минин сделал русскую церковную музыку достоянием слушателей во всем мире и возродил ее как неотъемлемую часть мировой музыкальной культуры. Русская православная музыка зазвучала в лучших концертных залах Европы, Северной и Южной Америки, Японии, Китая, Южной Кореи, Японии.

Возрождение к жизни огромного пласта отечественной культуры вызвало беспрецедентный по масштабу интерес композиторов к хоровой музыке. В. Минину посвящены сочинения Георгия Свиридова – кантата "Ночные облака", Валерия Гаврилина – хоровая симфония-действо "Перезвоны", ставшие отечественной классикой, сочинения Родиона Щедрина, Владимир Рубина и др.

На протяжении всего периода существования Московского камерного хора выдающиеся мировые исполнители – Ирина Архипова, Елена Образцова, Монтсеррат Кабалье. Евгений Нестеренко, Зураб Соткилава, Александр Ведерников, оркестры Владимира Спивакова, Юрия Башмета, Михаила Плетнева, Владимира Федосеева, Юрия Темирканова были и остаются сценическими партнерами В. Минина.

В течение последних нескольких лет Хор опробовал и необычные для камерного коллектива формы – участие в оперных постановках.

В Цюрихском оперном театре в операх "Демон" Антона Рубинштейна, "Хованщина" Модеста Мусоргского, на летнем фестивале в Брегенце (Австрия), сцена которого расположена на водах Боденского озера – в операх "Бал-маскарад" Джузеппе Верди, "Богема" Джакомо Пуччини.

А летом 2003 года в опере "Лисички" Леоша Яначека и мюзикле Леонарда Бернстайна "Вестсайдская история".

Подвижническая деятельность В. Минина по возрождению и пропаганде русской духовной музыки была по достоинству оценена Русской Православной Церковью Московского Патриархата. Его Святейшество Патриарх Всея Руси Алексий II дважды наградил В. Минина: в 1999 г орденом Святого князя Владимира; в 2004 г. орденом Святого Даниила, князя Московского.

Портал-Credo. ru: Начну интервью не с вопросов о Вашей музыкальной деятельности (на эту тему бесед с Вами было множество). Хотелось бы поговорить о духовной, религиозной стороне Вашей жизни. Когда Вы пришли к осознанию, что стали верующим? Под чьим влиянием?

В. Н. Минин: Надо начать издалека. Втайне от моих родителей, бабушка при рождении крестила меня.

– Это удел большинства людей вашего поколения, когда верующие бабушки в тайне от родителей крестили детей.

– Да, Вы правы. Бабушка моя была очень верующей, и, невзирая на всякие гонения, у нас дома висели иконы. Она совершала молитвы и утром, и вечером. Но, в основном, я рос в атмосфере антирелигиозной пропаганды, и когда подрос и стал что-то понимать, не то чтобы подтрунивал, но, по крайней мере, относился к этому несерьезно.

Тогда бабушка стала проводить со мной душеспасительные беседы. В частности, она говорила мне: "Ты крещеный, а раз крещеный – у тебя есть ангел-хранитель и ты должен относиться к Богу с чувством святым. Если ты будешь так относиться к Богу, тогда ангел-хранитель будет в жизни тебе помогать".

Я поверил в то, что говорила бабушка, но это не наложило на меня никаких обязательств. Ну, есть ангел-хранитель – и есть. Стало быть, моя жизнь как бы охраняема, и я злу не подвластен.

А потом пришло в нашу семью горе – когда мне было пять лет, утонула мама. Это был 1934-й год. А потом, в 37-м году арестовали моего отца. Он работал тогда в милиции по хозяйственной части. Я догадываюсь о причине его ареста. Он был интересный мужчина, вдовец, и, стало быть, женщины, с которыми он общался, я так понимаю, претендовали на то, чтобы он на какой-нибудь из них женился.

Я помню, что мы ходили в гости к его приятелям, где собирались разные компании, но видимо, отец жениться не хотел ни в какую. Он очень люблю мою маму. И в отместку за такую стойкость его оклеветали. В те годы самым распространенным было обвинение в антисоветской пропаганде. И его посадили за анекдот по статье 58-10, на 10 лет. Отца направили в концлагерь под Псковом.

В 38-м году из Испании, вернулся его друг, герой войны с фашистами, по нынешним рангам – генерал. Он был связист и получил под командование Училище связи. Они оба выходцы из достаточно состоятельных петербургских семей. Во время Гражданской войны отец спас этому другу жизнь – вынес его из-под артобстрела, из болот.

Узнав, что моего отца арестовали, и, выяснив все обстоятельства этого дела, герой испанской войны поехал в Москву и обратился в прокуратуру. Вы же понимаете, что в те годы он рисковал всем – положением, званием, если хотите, жизнью. Случилось чудо – отца оправдали, и ровно через полтора года он вернулся домой. Бабушка сказала тогда: "Это я ведь молилась".

Пожалуй, тут был для меня, во-первых, человеческий урок. А во-вторых, это чудо что-то такое заронило во мне, что не надо так легкомысленно относиться к вере, к молитве. Все началось, пожалуй, с чего-то такого таинственного, непознанного. Но антирелигиозная пропаганда все равно давила.

Гораздо позже толчком к вере были события в моей личной жизни, когда я познакомился со священниками, в частности, с блаженной памяти митрополитом Ленинградским и Новгородским Антонием. Святой был человек. Познакомила меня с ним Елена Васильевна Образцова. Это был конец 60-х годов.

После этих бесед с митрополитом Антонием, а также с Александром Александровичем Юрловым, который первым в советские времена начал в светских концертах исполнять духовную музыку, всё моё нутро восстало. Как может какой-то смертный человек – будь то хоть член политбюро ЦК КПСС Суслов или еще кто-то, запрещать наследие нации? Кто ему дал право?!

Это чувство у меня все время крепло. Я стал постепенно постигать веру, ходить в церковь. Правда, я еще студентом ходил в церковь слушать. В частности, "Всенощную" Сергея Рахманинова я впервые услышал еще в 1948 году. Она исполнялась только в церквях, но хоры были маленькие. Естественно, исполнения были несовершенны.

Потом я познакомился с регентами, в частности, с Николаем Васильевичем Матвеевым – регентом храма "Всех скорбящих радосте" на Большой Ордынке в Москве. Это было лучшее церковное исполнение "Всенощной" Рахманинова, которое мне привелось слышать. С этого началось мое постижение мира духовного. И тогда я с моим хором стал готовить к исполнению и петь духовную музыку.

– Вы пришли к своей первой программе русской духовной музыки уже с внутренней верой, осознанно, а не потому, что это становилось модным?

– Это модным не было, а было под запретом. Модно это стало в конце 80-х, когда праздновалось 1000-летие Крещения Руси. А в 72-м это модным не было.

– Закон "запретного плода", который особенно сладок?

– Дело не в том, что это был запретный плод. Скорее родилось сначала чисто внутреннее, эмоциональное ощущение, а потом понимание и возмущение, что народ лишают его же музыки. Это же ни в какие рамки не лезет!

Когда мы стали петь наши программы православной духовной музыки, произошли и знакомства с православными священнослужителями. Особенно задушевные беседы у меня были с Владыкой Феодосием, который был в то время архиепископом Смоленским. Теперь он митрополит Омский и Тарский. У него были замечательные проповеди, и я с огромным наслаждением слушал их. Это были 74-76-е годы.

Однажды, когда мы с ним гуляли, я спросил у него: "Скажите, Владыко, Вы ведь просто человек. Откуда Вы черпаете силу? Ведь я вижу, как Ваш день насыщен деятельностью разного рода?". Он ответил: "Вы знаете, Владимир Николаевич, я иногда так устаю, что мне хочется как клопу забраться в щель, и чтоб никто меня не трогал. Но когда я вспоминаю, что там (он указал он на церковь) – за этими стенами меня ждет моя паства, я встаю и иду".

С тех пор я стал чаще ходить в церковь, а потом уже я познакомился со всеми членами Священного Синода. Где бы я ни бывал, всегда приходил к кому-нибудь из них за моральной поддержкой. И надо сказать, что Священный Синод в лице его отдельных представителей – я могу назвать Владыку Минского Филарета, Владыку Крутицкого и Коломенского Ювеналия, не говоря уже о его Святейшестве Патриархе Алексии II, (с Патриархом Пименом я не был знаком) всегда поддерживали меня.

Мне большое удовольствие доставляют беседы с регентом Троице-Сергиевой Лавры архимандритом Матфеем – это замечательный человек. Тут уж, я, пожалуй, проникся полностью. Я не скажу, что я очень ревностный прихожанин, но, по крайней мере, поелику возможно, я стараюсь соблюдать все, что положено соблюдать верующему.

– Вы являетесь прихожанином какого-то определенного прихода?

– Я – прихожанин храма преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках. Это около Трубной площади. Очень уютный храм. Настоятелем там отец Иоанн – племянник академика Сергея Вавилова, бывшего президента Академии Наук СССР. Это человек, который много в жизни мне помог в духовном плане, особенно после смерти моей жены. После ее смерти, когда наш хор не на гастролях, я регулярно не только каждое воскресенье хожу на могилу жены, но и каждую субботу и воскресенье бываю в этой церкви.

– Как Вы относитесь к тому, что сегодня духовную музыку поют почти все хоры?

– Меня не совсем это радует. Когда исполнять в концертах духовную музыку стало можно, то петь ее на концертной эстраде бросились все. Нимало не отдавая отчета себе: понимаешь ли ты что-то в этом деле или нет, все ли стоит исполнять в концертах или не все, как надо петь – так же как в церкви, или же соблюдая законы концертной эстрады. Возникло много вопросов, И я бы сказал, что процесс исполнения духовной музыки пошел вширь, но, к, сожалению, не вглубь. Это не то чтобы что-то напортило, но вкус испортило.

– создатель и бессменный художественный руководитель Московского государственного академического камерного хора.

– создатель и бессменный художественный руководитель Московского государственного академического камерного хора.

Родился 10 января 1929 года в Ленинграде. В 1945 году окончил Московское хоровое училище, в 1949 получил от своего учителя Александра Свешникова приглашение работать в Государственном хоре СССР. В 1950 году закончил дирижерско-хоровой факультет Московской консерватории, в 1957 – аспирантуру. В 1951 году стал художественным руководителем и главным дирижером Ансамбля песни и пляски Северной группы войск Советской армии в Польше. В 1958 году возглавил Государственную заслуженную капеллу Молдавии «Дойна», за успешное руководство которой получил в 1961 году звание заслуженного деятеля искусств Молдавской ССР. В 1963-1965 гг. возглавлял кафедру хорового дирижирования Новосибирской консерватории, в 1965 году стал художественным руководителем и главным дирижером Ленинградской академической русской хоровой капеллы имени Глинки.

В 1971 году Минин возглавил Государственный музыкально-педагогический институт имени Гнесиных (с 1993 года – Российская академия музыки имени Гнесиных), ректором которого был до 1979 года. В сентябре 1971 из студентов и педагогов института создал Камерный хор, став его художественным руководителем и главным дирижером. Первый концерт коллектива состоялся 23 апреля 1972 года. Через два года хор получил профессиональный статус и впервые выехал на зарубежные гастроли, тогда же фирма «Мелодия» выпустила первую пластинку хора.

В 1978 году Владимиру Минину присвоено звание народного артиста РСФСР. В том же году он стал профессором ГМПИ имени Гнесиных. В 1982 году Московский камерный хор удостоился I премии на Всероссийском смотре профессиональных академических хоров в Москве, а Владимир Минин получил Государственную премию СССР. В 1986 году хор одержал победу на I Всемирном конгрессе хоровых музыкальных коллективов в Вене. В 1988 Минин получил звание Народного артиста СССР.

Одним из первых в СССР Минин стал включать в концертные программы не рекомендованные к исполнению духовные сочинения Рахманинова, Чайковского, Гречанинова, Чеснокова, Танеева. В 1997 году Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II вручил Владимиру Минину орден Святого равноапостольного великого князя Владимира за возрождение церковной музыки.

Маэстро посвящены произведения Георгия Свиридова (кантата «Ночные облака»), Валерия Гаврилина (хоровая симфония-действо «Перезвоны»), Родиона Щедрина (хоровая литургия «Запечатленный ангел»), Владимира Дашкевича (литургия «Семь зарниц Апокалипсиса»), Эдуарда Артемьева («Девять шагов к Преображению»). Гия Канчели доверил Минину российские премьеры сочинений Little Imber (2004), Amao Omi (2007) и Dixi (2008).

Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» IV и III степени (1997, 2004), ордена князя Даниила Московского (2004), ордена Почёта (2008), ордена Славы и чести III степени (2012), ордена Дружбы (2014); лауреат премии «Триумф» (2009), Международной премии Андрея Первозванного «Вера и Верность» (2012), а также многих других наград. В 2013 избран Председателем Московского отделения Всероссийского хорового общества. В 2016 году вошел во Всемирный хоровой совет как представитель Российской Федерации. О дирижере сняты документальные фильмы «Четыре вечера с Владимиром Мининым», «Минин. Хор. Судьба», «Минин и Гафт». Автор книги «Соло для дирижера».

Фотографии

Цитаты

Московский камерный хор был не только первым исполнителем многих моих сочинений. И каким исполнителем! Но он явился тем первым хором, который открыл мне возможности этого жанра. Не раз в его искусстве я находил вдохновение... Отдача здесь невероятная! Конечно, первостепенная заслуга в этом их пастыря – Владимира Николаевича Минина: это очень талантливый человек, большой артист, настоящий художник, который умеет зажигаться и зажигать других. Это редкий дар! Георгий Свиридов

Минин никогда не вступает в конфликт с природой музыкального произведения, где бы оно ни было создано. Подобно тому, как растение, чтобы оно не погибло, берут с кусочком материнской земли, так и Минин берет произведение, не стряхивая с него почву напитавшей его культуры и традиций, и «пересаживает» на русскую почву, под благодатные дожди русской хоровой школы. И тогда музыка Вивальди, Моцарта, Россини становится не только явлением нашей жизни, но и само это явление, в силу своей неповторимости, становится движущей силой в мировом искусстве Валерий Гаврилин

Влади́мир Никола́евич Ми́нин (р. ) - советский и российский хоровой дирижёр, хормейстер , педагог. Народный артист СССР (). Лауреат Государственной премии СССР () .

Биография

1951-1954: художественный руководитель и главный дирижёр Ансамбля песни и пляски Северной группы войск в Польше.

1954-1957: аспирантура в Московской консерватории у А. В. Свешникова , одновременно хормейстер Государственного академического хора СССР и преподаватель хорового дирижирования в Московской консерватории.

1958-1963: художественный руководитель молдавской хоровой капеллы «Дойна» , одновременно преподаватель хорового дирижирования в Кишинёвском институте искусств.

1963-1965: заведующий кафедрой хорового дирижирования Новосибирской консерватории .

1965-1967: художественный руководитель Ленинградской академической капеллы .

В 1972 году по инициативе Владимира Минина, работавшего в то время ректором Государственного музыкального педагогического института имени Гнесиных, из студентов и педагогов вуза был создан камерный хор, художественным руководителем и главным дирижёром которого он является до сих пор.

В 1973 году хор был преобразован в профессиональный коллектив, известный сегодня во всем мире как Московский государственный академический камерный хор.

В 1978 году Владимиру Минину было присвоено звание Народного артиста РСФСР. В 1982 году Московский камерный хор был удостоен I премии на Всероссийском смотре профессиональных академических хоров в Москве, а Владимир Минин – Государственной премии СССР. В 1986 году в Вене на I Всемирном конгрессе хоровых музыкальных коллективов Московский камерный хор признается лучшим хором, а в 1988 году Владимир Минин получает звание Народного артиста СССР.

Маэстро Минину посвящали свои произведения выдающиеся композиторы современности: Георгий Свиридов (кантата «Ночные облака»), Валерий Гаврилин (хоровая симфония-действо «Перезвоны»), Родион Щедрин (хоровая литургия «Запечатленный ангел»), Владимир Дашкевич (литургия «Семь зарниц Апокалипсиса»); а Гия Канчели доверил Маэстро премьеру в России четырёх своих сочинений.

Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II наградил Владимира Минина Орденом святого князя Владимира и Орденом князя Даниила Московского, а в 2013 году Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл - Орденом Славы и Чести, оценив таким образом его вклад в сохранение духовных шедевров русской культуры. В декабре 2012 года В. Минин был удостоен Ордена Андрея Первозванного.

Канал «Культура» снял фильм «Владимир Минин. От первого лица». В 2010 году вышла в свет книга В.Н. Минина «Соло для дирижера» c DVD «Владимир Минин. Сотворивший чудо», где собраны уникальные записи из жизни Хора и Маэстро. С 2010 года Владимир Минин входит в состав Экспертного совета по художественному воплощению культурных программ и церемоний XXII Олимпийских зимних игр 2014 года в Сочи.

К юбилею Маэстро телеканал «Культура» снимает фильм «Четыре вечера с Владимиром Мининым».

В Маэстро Минин был избран Председателем Московского отделения Всероссийского хорового общества.

Сегодня, выступая в Большом зале Московской консерватории, в разных городах России, школах искусств и общеобразовательных школах Москвы и Московской области, онкологическом центре в Солнцево, осуществляя многолетний проект «Хор Минина - детям», Владимир Николаевич также остается верен своей миссии по воспитанию будущих слушателей, без которых концертные залы могут опустеть.

Живёт и работает в Москве.

…Хор Минина - Художественный театр, Главный режиссёр которого не только ставит спектакли, но и сам играет, не может не играть. Минин - большой художник, большой музыкант, большой артист. (Э. Котлярский)

Награды и звания

• Заслуженный деятель искусств Молдавской ССР (1961).
• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (1997).
• Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (2004).
• Орден святого равноапостольного великого князя Владимира (за возрождение церковной музыки)(1997).
• Орден святого благоверного князя Даниила Московского II степени (2004)
• Орден Почёта (24 декабря ) - за большой вклад в развитие и сохранение лучших традиций русского национального хорового искусства, многолетнюю творческую деятельность
• Премия «Триумф» ()
• Орден Славы и Чести (РПЦ , 2012)
• Международная премия Андрея Первозванного «За веру и верность» (2012)
• Орден Андрея Первозванного, 2012 г.
• Орден Дружбы (14 августа 2014 года) - за большие заслуги в развитии отечественной культуры и искусства, телерадиовещания, печати, связи и многолетнюю плодотворную деятельность

Напишите отзыв о статье "Минин, Владимир Николаевич"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Минин, Владимир Николаевич

И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d"empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c"est un homme d"esprit votre pere, – сказала она, – c"est a cause de cela peut etre qu"il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.

Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c"est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.

Владимир Минин .
Родился в 1929 г. Дирижёр, хормейстер, педагог, народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР.

Воспитание вкуса

Валентина Оберемко, «АиФ»: Владимир Николаевич, , . С уходом таких грандов наше классическое искусство изменится?

Владимир Минин : В любой сфере жизни есть апогей - высшая точка и перигей - низшая. Сравните XIX и XX века. XIX век - Чайковский , Мусоргский , Римский-Корсаков ... До середины ХХ века тоже было несколько крупных личностей - Хачатурян , Прокофьев , Рахманинов , Шостакович , Свиридов . А дальше? Затишье! Эти процессы эволюции закономерны.

Может, дело ещё и в том, что в России постепенно изменилось отношение к высокому искусству? На Западе до сих пор на классические концерты билетов не достать, а у нас билетов не достать на Леди Гагу, например.

Мы приезжаем на гастроли в глубинку и видим: на концерты приходит очень много молодых. Но... В Америке, в Европе уже в начальной и средней школах делают прививку хорошего вкуса через хоровое пение. Большинство учеников обучены музыкальной грамоте. На Западе тоже есть, условно говоря, отморозки. Но это мелкие группки. А на фестивалях классической музыки в Германии, в Голландии, во Франции собираются десятки тысяч людей - они приезжают семьями, потому что им это интересно. И тут всё дело в том, на что заточено государ-ство: на воспитание хорошего вкуса у его граждан, на полноценное развитие личности.

- Наше, значит, не заточено на хороший вкус?

А много ли сегодня людей образованных и по-настоящему культурных? Я имею в виду ту культуру, которую несли академики Лихачёв , Сахаров - подлинные мыслители. У нас же больше прагматиков, хороших тактиков, но не стратегов. Может быть, тактически они правы - мне трудно судить, я не политик. Но стратегически, мне кажется, они неправы абсолютно. Потому что страна, которая не вкладывает деньги в образование, потом, в последующих поколениях, будет за это расплачиваться.

- Но можно ли всю ответственность за воспитание перекладывать только на плечи государства?

Для того чтобы простые граждане эту ответственность чувствовали, надо создать условия. В 1913 году праздновалось 300-летие Дома Романовых. В Пермской губернии тогда было общество трезвости. Его председатель приложил много усилий для того, чтобы 300 кресть-янских хоров спело на торжествах фрагмент из оперы Глинки «Жизнь за царя». Конечно, выступление было для царя, но ведь создание 300 хоров из крестьян - это огромное дело. Если бы сейчас были условия, в первую очередь материальные, чтобы человек имел возможность не только работать, но делать ещё и полезные дела, в стране всё было бы иначе.

Или вот я в Ижевске иду в местный краеведческий музей, а там наглядно показано, какую роль играло дворянство в данном регионе в области развития культуры. Современная интеллигенция или бизнес также активно занимаются развитием культуры? Навряд ли. А, например, до революции княгиня Тенишева в Смоленской губернии строила школы, больницы для детей рабочих, что трудились на её фабриках. Это помимо того что она поддерживала таких людей, как Рерих. Где сейчас такие Тенишевы?

Что касается воспитания общества. Как вы думаете, где должна закладываться тяга к культуре? В семье? В школе? Ответ - и там, и там. Но! В Екатеринбурге не так давно был случай: в хоровой студии ученики издевались над учительницей, а потом съёмки выложили в Интернет. У меня сердце обливалось кровью, когда видел это. Я сам прошёл через подобную дет-скую хоровую школу в Ленинграде. Но тогда такое в голову не могло никому прийти! Как известно, дети беспощадны - не буду объяснять, как порой издеваются девочки над своими подругами, мальчики - над младшими учениками. Это всё проблемы формирования нравст-венных основ. Кто должен этим озаботиться? Семья, школа, государство должны следить за соблюдением нравственных законов, выработанных человечеством.

Московский государственный академический камерный хор под управлением Владимира Минина. Фото: www.russianlook.com

Щекочем самолюбие?

Возможно, россияне, особенно молодое поколение, слишком сильно хотят быть похожими на Запад и в этом стремлении теряют себя.

У Ленина есть статья «О национальной гордости великороссов». В ней он как раз критикует отсутствие этой национальной гордости. И я в данном случае согласен с этой точкой зрения. Мы где-то хотим быть похожими на людей Запада. Возможно, внутренне им завидуем, тем самым уничижая себя. Мы растеряли культуру нашего золотого - XIX - века. Растеряли мы её вполне естест-венно, потому что в 1917 году был перерезан корень, нарушен естественный уклад жизни. Нам вдруг сказали, что с «корабля истории» надо сбросить Пушкина, Чайковского и др. Стали воспитывать общность под названием «советский человек». Если мы все родились на голом «асфальте» в 1917 году, откуда тут взяться национальной гордости? Когда-то была сильна крестьянская община, а город был малочислен. И в недрах той, крестьянской, страны была своя культура, свои нравственные устои. Я застал время, когда в деревне дома не запирали - такая была честность. Сегодня это можно представить?

- Но есть мнение, что возрождению национальной гордо-сти поспособствуют введённые Европой санкции.

Это не гордость, а щекотание самолюбия. А национальная гордость - это то, что воспитывается веками. Это труд, в том числе и труд мужей государственных. Потому что для того, чтобы эта национальная гордость сформировалась, я должен гордиться не только армией своей - я должен гордиться духом своего народа, его культурой, достижениями в науке, музыке, литературе.

Народный артист СССР, композитор Георгий Свиридов (слева) и ректор музыкально-педагогического института им. Гнесиных, руководитель Московского камерного хора профессор Владимир Минин (справа). Фото: РИА Новости / Игорь Бойко

Вы как-то сказали, что никого из мальчишек вашего хора не встретите с ножом или с банкой пива в руках. Но сегодня сотни подростков с пивом и сигаретами прогуливаются по нашим дворам…

- Материальный достаток, точнее недостаток, нивелировал роль семьи в России. Опять-таки приведу в пример Ленина - его отец содержал семью, где было много детей, плюс прислуга. А он всего-навсего был инспектором средних учебных заведений Симбирской губернии! Он один работал! Какой был у него заработок? Очень неплохой. А его жена имела возможность воспитывать детей. Что сегодня делает наша мама? Работает. Порой на двух, а то и на трёх работах. И вы хотите, чтобы у неё вырос сын без банки пива? Конечно, у нас улица воспитывает больше, чем семья.

Мы потеряли не одно поколение - с конца 1980-х годов и до сегодняшнего дня. Ставить на этих поколениях крест? Не думаю. Я оптимист в данном случае. Свинья не может поднять голову к небу, а человек должен хотя бы иногда посматривать вверх и задумываться над тем, зачем он в эту жизнь пришёл и что он в ней творит.

КОЗЕРОГ

Я родился 10 января 1929 года в Ленинграде. Конечно, в 30-е годы прошлого века о знаках зодиака и об их влиянии на судьбу человека уж точно ничего не знали в нашей семье и никогда не говорили. Тем не менее много позже я узнал, что я Козерог, и обнаружил удивительное совпадение черт моего характера с описанием этого знака. Как Козерог представляет собой медленно и упорно ползущую к вершине горы особь, так и моя жизнь представляет собой движение от одной цели к дру- гой. В отрочестве я более подчинялся старшим, чем мои сверстники, зато к зрелому возрасту неожиданно обрёл почти подростковые легкомыслие и бунтарский дух.

Мамы я лишился в пять, папы - в 13 лет. Бабушка меня крестила втайне от папы, представить это сейчас трудно, но так было. Значение бабушки в моей жизни я оценил много позже, будучи уже взрослым. А тогда было ощущение, что за тобой просто ухаживают: одели, накормили, спать уложили. Ну и ладно, вроде так должно быть. Отсутствие полноценной семьи привело к некой самонадеянности - мол, сам всё знаю, хотя, видит бог, я мало что знал. Я был довольно-таки легкомысленным ребенком, очень мало задумывающимся о том, о чём должен был бы думать отрок, будь у него мама и папа. А так один день был похож на другой, в общем - «день сурка». И только со временем начинаешь понимать, насколько ты был глуп и как стыдишься сегодня некоторых своих поступков...И начинаешь заниматься самовоспитанием и сам выбираешь себе книжных героев. Таким для меня стал Рахметов из романа Чернышевского «Что делать?» Как говорил Горький, «всем хорошим во мне я обязан книгам». Герои, которые преодолевали трудности жизни, становились моими кумирами, которым я хотел подражать, закаляя свою волю, характер, несгибаемость: персонажи Джека Лондона, Жан Вальжан из «Отверженных» В. Гюго, «Мцыри» - герой М. Ю. Лермонтова.

Таких две жизни за одну,

Но только полную тревог,

Я променял бы, если б мог.

Я помню себя подвижным мальчишкой: когда мы с бабушкой выходили гулять, я добегал до следующей улицы, а бабушка шла спокойно. Нетерпение, неумение долго сидеть на одном месте, видимо, привели меня к тому, что я очень полюбил коньки, лыжи, велосипед. Никогда не был ни в каких секциях, не стремился к рекордам, но всегда получал необыкновенное удовольствие от стремительного движения, от ветра в ушах.

В августе 1941 года хоровую школу во главе с незабвенным Палладием Андреевичем Богдановым - бывшим регентом придворной царской певческой капеллы, а ныне директором нашей школы - эвакуировали из Ленинграда на Вятку, в село Арбаж (Кировская область). Во время войны жизнь делилась на учёбу, кормёжку и развлечения. О систематических занятиях и речи быть не могло. Но вечерами при свете керосиновой лампы Палладий Андреевич, святой человек (!), разбирал с нами струнные квартеты Гайдна. Можете себе представить? Да-да, в школе вторым обязательным инструментом была скрипка или виолончель. И куда-то уходила война, уходил голод, и высунув язык, мы с усердием постигали классика. Лыжи в Арбаже были основным развлечением для мальчишек - азартным и страшным. Тогда в таёжных лесах скрывались дезертиры, и все боялись с ними повстречаться - каждый куст казался человеком, который на тебя обязательно нападёт. А кругом - луна, звёзды, блестящий снег! Просто космическое ощущение! Под покровом темноты, наперекор страху, ты совершаешь марш-бросок. Сладкий ужас и ощущение победы над собой! Бывало, поддашься какому-нибудь порыву, а потом сам себе удивляешься 1946 год. Я еду на зимние каникулы из Москвы в Ленинград. В соседнем вагоне мы играли в карты, и далеко за полночь, когда закончили рубиться в «дурака», я пошёл к себе. Дверь в тамбуре была заперта, а наружная дверь оказалась открыта. Я выхожу… Две ступеньки вниз, ногой на буфер, потом на следующий буфер, опять на ступеньку, а там, оказывается, открыта дверь. Ты рискуешь попасть под колёса, потому что поскользнись - и всё, тебя нет. Мне было 17 лет…

Подростковое легкомыслие порой не оставляет меня. Пронестись, «просвистеть», стремительное движение - форма моего существования и по сей день. Иногда мне кажется, что физическое развитие формировало и мой характер. Впрочем, всё может быть и наоборот.

МАЛЬЧИШКА ВОЙНЫ

В Арбаже в классе шестом или седьмом ввели предмет «военное дело». Весь класс разделили на отделения, командиром одного из которых назначили меня. Я был бойким, подвижным, но командовать другими не умел. Не то что «не умел» - это не то слово, а не мог позволить себе командовать другими, и, как бы извиняясь, говорил: «Нале-во...» Видели бы меня мои одноклассники лет эдак через девять-десять, когда в моём подчинении был военный ансамбль в составе хора, оркестра и балета - 75 человек. Уже много позже профессия сформировала во мне это «командирское» качество. Нужно иметь «крокодилову кожу», чтобы управлять коллективом.

Мы были вечно голодные... «Голод - это такое стыдное чувство, его не поймёт тот, кто не пережил. Это не просто „проголодался и хочется есть“, а это дикая потребность что-то жевать зубами, что-то твёрдое, ощутимое, чтобы дольше жевать, чтобы никто не видел, чтобы что-то было во рту, потому что ни думать, ни соображать нельзя» (Д. Гранин).

Нас кормили, но что это была за кормёжка! Утром - чай, 10 граммов тростникового сахара, 10 граммов масла и кусок хлеба. В обед на первое - капуста,плавающая в воде, на второе - капуста без воды. На ужин - то же, что и на завтрак. Засыпал с мечтой, чтобы была банка сметаны, которая бы никогда не кончалась! Или кулёк сахара. А просыпаясь, смотрел на своего соседа - если он спит, ждёшь, пока проснётся, чтобы немедленно сказать заветные слова: «Первый на горбушку». Почему? Потому, что горбушку можно было дольше жевать. И наконец - танцульки! По большим праздникам - обязательно какая-нибудь складчина с выпивкой. Да-да, 13–14-летние мальчишки выпивали самогон, который в деревне есть всегда. Слово «калории» мы, естественно, не слышали, но легче как-то становилось. Приходила и местная «интеллигенция» - дети сельских начальников. Девочки приносят самогон, а мы - хлеб, масло и сахар, которые откладывали от своих скудных пайков... Даже в войну не пропадают естественные мальчишеские инстинкты - поухаживать, победить в споре, доказать что-то всем, да и себе, в первую очередь. С улыбкой вспоминаю это время! Зима, на улице минус 42, а мы на спор: кто в одних трусах обежит школу? Или ещё: между печкой и стенкой 50 сантиметров, и нужно своей попой достать до потолка в этом пространстве, а! Ну и как? Становишься на четвереньки в этот промежуток и начинаешь карабкаться наверх. «Инженерная» мысль работала, а удовольствия сколько…

Но мысль о том, когда же кончится война и мы разобьём всех фашистов, не уходила. Мы никогда, ни секунды не сомневались в том, что Красная армия победит, только переживали очень, что всё не приходит наша победа и гибнут люди. Очень переживали. Казалось, что смерть ходила и рядом с нами, столь глубоким и сильным было чувство родственной близости с каждым, кто сражался на фронте.

Победу я встретил в Москве 16-летним подростком. Описать это невозможно! Никаких слов не хватит. Когда мы услышали Левитана (а услышали после полуночи, 9-го мая), мы помчались на Красную площадь, а там… Что там творилось! Это половодье чувств: люди плачут, радуются, смеются, целуются, военных качают... Радость была безмерной.…Мы купили портвейна и пошли праздновать.

НАЧАЛО

Я считаю себя счастливчиком. Судите сами. Моя жизнь в профессии на первый взгляд кажется цепью случайностей. Пошёл я в первый класс в обычную среднюю школу, но учительница пения там - выпускница Смольного института благородных девиц - оказалась чуткой душой и трепетно относилась к делу. Каким-то чудом она разглядела во мне музыкальные способности и направила на конкурс, который объявил А. В. Свешников, набирая мальчиков в детскую хоровую школу при Ленинградской капелле. Совершенно неожиданно из трёхсот мальчишек выбирают тридцать, в том числе и меня.

Я хорошо помню, как мы исполняли с хором капеллы два произведения - «Дубинушка» П. Чеснокова и «Колёса, бегите» И. Дунаевского. Не только звучание хора было изумительным, но и переживания, которые испытывал я сам. Я умирал, млея от восторга, звучание завораживало меня! В 1938-м случается страшное: арестовывают папу. Меня должны тут же отчислить как сына врага народа, но не отчислили. Случайность? Не знаю… Началась война. На фронт мне не попасть, но тем не менее я посылаю заявление в Мурманск о приёме в школу юнг. Получаю ответ: «Приём в школу юнг окончен». Судьба, видимо, была безжалостной: «А-а-а, ты хочешь наперекор? Нет, парень! Сиди там, где тебе предначертано». Забегая вперёд, скажу, что как музыканту мне посчастливилось: я вы́ носил и осуществил свою художественную идею, которая оказалась жизнеспособной.

Мой характер, с одной стороны, сформирован наследственными чертами по папиной линии - настойчивость, работоспособность, целеустремлённость, а с другой стороны - самой жизнью, а главное, профессией. Хороший ли у меня характер? Лёгкий? Думаю, об этом лучше спросить у других. Может быть, я жёсткий? Да - с ленивыми. Ибо я требую такого же отношения к делу, какому учили меня, - отдаваться ему целиком, без остатка. Получив вынужденно самостоятельность в раннем детстве, я шёл по жизни сам, не спрашивая ни у кого советов. Что-то находил в книжках, что-то наблюдал. Самостоятельность привела меня, увы, к бескомпромиссности. Чаще это касалось взаимоотношений и жизнь мне попортило изрядно. В более позднем возрасте я стал, как сейчас говорят, более договороспособным, но в профессии я остался прежним - сцена не прощает уступок, соглашательства и компромисса. Его моментально заметят и зрители, и артисты.

«А сам ты что можешь?» - задавался я вопросом в начале профессионального пути. Если пришёл в искусство, этот вопрос необходимо себе задавать. Для творческих людей главное - есть ли в тебе дар божий или нет, умеешь ты увлечь своих коллег или нет?

А всё остальное, честное слово, ерунда. В 22 года я возглавил ансамбль песни и пляски Северной группы советских войск в Польше и на одном из первых своих концертов увидел огромнейшую афишу: «Художественный руководитель Владимир Минин». Сердце, конечно, замерло от восторга! Когда раздались аплодисменты после исполнения ансамблем под моим руководством оратории «Александр Матросов» композитора В. Сорокина, я понял, что это «моя» профессия. Но слава богу, у меня хватило ума сказать себе: «Ты только наследник того, что было создано до тебя. Дорожи этим, сохраняй и приумножай»!

Неизбежные конфликты с чиновниками, связанные с работой, особенно в советские времена,- моя война «снаружи». Боже мой! Какие это были баталии, многоходовые операции, ухищрения, поражения, депрессии... Иногда глупость наших законов и чинуш, их исполняющих, доводила меня до белого каления: тогда я шёл напролом, иногда манкировал. Михаил Андреевич Суслов, главный идеолог коммунистической партии Советского Союза, «серый кардинал» времён Л. И. Брежнева, сказал, что церковную музыку петь нельзя. Я был в бешенстве: «Кто тебе позволил, сошке, запретить целый пласт национальной культуры?!»

Позвонил директору фирмы «Мелодия» В. В. Сухорадо и заместителю министра культуры В. Ф. Кухарскому. Первому сказал: «Хорошо бы выпустить «Литургию святого Иоанна Златоуста» Рахманинова». - «А разрешение получишь?» - «Постараюсь».

Звоню Кухарскому: «Василий Феодосьевич, хорошо бы выпустить Рахманинова». Он говорит: «Я на свой страх и риск не замечу этого». Вот так в 1983 году впервые в Советском Союзе была выпущена виниловая пластинка «Семь хоров Сергея Рахманинова, опус 31», а на самом деле - фрагменты «Литургии Святого Иоанна Златоуста». Одному из первых мне удалось включить в концертные программы «не рекомендованные к исполнению» духовные хоровые сочинения П. Чайковского, А. Гречанинова, П. Чеснокова и других русских композиторов.

Вспоминая это, я думаю: «Какое же счастье, что сегодня государство не вмешивается в наш репертуар!» Я безгранично признателен замечательным и смелым подвижникам, благодаря которым люди услышали эту музыку.

Но и сейчас на моём пути встречаются облечённые властью, но не равнодушные, талантливые личности, которые понимают уязвимость, незащищённость художника и всемерно им помогают. Особенно тёплое чувство я испытываю к Валентине Ивановне Матвиенко, которая, несмотря на свою огромную занятость (я познакомился с ней, когда она была заместителем Председателя Правительства Российской Федерации), всемерно способствовала решению крайне важных вопросов деятельности Хора. Её внимание и сегодня на посту Председателя Совета Федерации России не ослабевает. Вы же знаете, дорогой читатель, что у нас принято всегда ругать и быть недовольным начальством…

Во многих случаях это наверняка справедливо, но не в нашем. Мы перешли из Росконцерта, прекратившего своё существование, в Департамент культуры города Москвы в
1998 году и стали «муниципальным» коллективом. Но ничего, кроме благодарности в адрес Департамента, я сказать не могу! Спасибо, Александр Владимирович Кибовский, что благодаря вашим усилиям мы спустя 15 лет борьбы (!), наконец, обрели свой дом! У меня нет никакого душевного дискомфорта из-за того, что я, будучи руководителем государственного хора, имею некоторые разногласия с этим самым государством. Во-первых, служить Родине (что я и делаю) вовсе не означает полностью соглашаться с тем, что в ней происходит. Пожалуй, наоборот. Чем больше я её люблю, тем больше желаю ей совершенства, тем активней стараюсь этому способствовать. Это первое.

Второе. Есть внутренний камертон. Собственные ограничения. Самоцензура, если хотите. Но она носит скорее эстетический характер. Ты как руководитель художественного организма сам должен понимать и определять, что и как должно звучать со сцены. Условно говоря, «золотой петушок», который готов тебя клюнуть в любую минуту, должен сидеть на спице внутри тебя самого! Есть естественное развитие искусства, я называю это «столбовой дорогой». Но со временем средства исчерпываются, и тогда творцы ищут новые тропинки.

Это справедливо и по отношению к музыке. Именно таким образом появилась в ХХ веке алеаторика, серийная техника, сонористика. Я думаю, все эти ответвления со временем заходят в тупик и сворачивают снова на магистральную дорогу, обогащая средства

выразительности этого главного пути. На мой взгляд, как самостоятельные формы они не выдерживают испытания временем и не очень востребованы слушателями, ведь публика, как известно, «голосует ногами». Зритель всегда чувствует, искренен ты или нет. Другой вопрос в том, что академическое искусство требует хотя бы минимальной подготовки.

СОПРОТИВЛЕНИЕ МАТЕРИАЛА

По своей природе я человек азартный и, стало быть, рисковый.

Так случилось, что по окончании аспирантуры, в 1958 году, Свешников предложил мне поехать в Молдавию и возглавить хоровую капеллу «Дойна». Я с радостью согласился и, надо сказать, с огромным увлечением проработал там пять лет. И всё было бы замечательно, если бы моя помощница, для которой я был «понаехавший» и которая, может быть, сама мечтала об этой должности, не стала плести интриги против меня. С помощью Союза композиторов Молдавии она организовала в прессе против меня довольно злобную кампанию - ​«не тот репертуар, мало местных композиторов», а надо сказать, что в репертуар капеллы я брал произведения талантливые, а таковых, как известно, меньше. Невзирая на хорошее ко мне отношение руководства Министерства культуры Молдавии и на присвоение мне звания «Заслуженный деятель искусств МССР» и ордена Трудового Красного Знамени, я решил уехать. Отказ от борьбы? Нет. Трезвое понимание ситуации и невозможности противостоять.

Я принял предложение ректора Новосибирской консерватории А. Н. Котляревского возглавить кафедру хорового дирижирования.

Что это была за жизнь! Никаких интриг! Твори, выдумывай, пробуй! И я выдумывал. Основой экспериментов был студенческий хор. Глаза певцов горели! Одним словом, сладкий вкус вольнодумства был необыкновенно упоителен.

Но тут подвернулось искушение: в 1965 году мне предложили возглавить Ленинградскую капеллу им. Глинки. Ну кто ж устоит перед таким соблазном? Не устоял и я. Летел на крыльях, вдохновлённый успехом с новосибирским студенческим хором, представляя, что в капелле сверну горы!

Не тут-то было...

Капелле ещё с царских времен было присуще несколько холодноватое, сдержанно-академическое звучание, которого требовала церковная служба. Оно играло главенствующую роль даже при исполнении сочинений советских композиторов.

Мне хотелось привнести в сложившуюся исполнительскую эстетику коллектива что-то своё, более эмоциональное, чувственное... Но моя художественная идея у большинства артистов встретила жёсткое сопротивление.

Одним словом, консерватизм победил. Я признал своё поражение, подал в отставку и уехал в Москву. В Москве пришлось туго. Свешников к себе не взял, Минкульт предложил ехать в Одесскую консерваторию. Приютил меня (другого слова не могу подобрать) «старый» товарищ, с которым учились вместе и в хоровой школе, и в консерватории - ​Александр Александрович Юрлов. Мир праху твоему, Саша, и низкий поклон...

Он, будучи заведующим кафедрой хорового дирижирования Гнесинского института, пригласил меня туда преподавателем. Так что не одни удары преподносила мне судьба, делала она и подарки. Через три года, в 1967 году, благодаря помощи Юрлова я стал ректором. О хоре я тогда даже помыслить не мог - ​он вызывал у меня оскомину. Я был руководителем хорового класса, наблюдал за работой дипломников. Иногда удивлял студентов какими-нибудь «открытиями», но о собственном хоре думать не хотел.

И вот тут-то искуситель, устроившись на плече, зашептал на ушко: «Ректор, создай собственный камерный хор... ты работал в «казённых» коллективах, в которые приходил... начни с чистого листа... реализуй себя...»

Я решился. И оказалось, что вся моя предшествующая жизнь была приготовлением к созданию собственного хора.

Началось с того, что я услышал выступление небольшого студенческого ансамбля, который ездил на заработки. Проще говоря, «на халтуру». Мне понравилось, как они поют, и я предложил попробовать сделать настоящий камерный хор. Собралось, наверное, человек 25.

Студенческому хору особенно необходим интерес к тому, чем они занимаются. И я предложил им то, чего не было ни у кого. Например, музыку Сергея Слонимского, старинные рукописи, расшифрованные М. В. Бражниковым. Я ощущал, что нашёл ту манеру исполнения, при которой каждому из сидящих в зале казалось, что я обращаюсь именно к нему, его душе, его чувствам. Особенно на фоне огромного количества «железобетонной» музыки. Это окрылило и меня.

Правда, работа ректора занимала основное время, но ректором оставалось мне быть недолго.

Ректор не имеет права влюбиться… в студентку, а я в то время ухаживал за солисткой хора Наташей Герасимовой. Это неважно, что ты потом на ней женишься. Короче - ​«аморалка», выносят партийный выговор. К чести Ю. Мелентьева (министра культуры РСФСР), он попросил меня написать заявление, чтобы перевести с поста ректора на должность главного дирижёра хора Свешникова, который дал на это согласие. Потом, правда, стал потихоньку меня «выживать»…

Я ушёл по собственному желанию и стал заниматься только своим хором. Это был 1972 год.

Камерный хор студентов института имени Гнесиных через полтора года с помощью Г. В. Свиридова стал профессиональным коллективом - ​Московским камерным хором.

История была такова.

Нам предложили выступить в малом зале Московской консерватории, и я пригласил на концерт Г. В. Свиридова (с ним я познакомился в 1956 году во время премьерной подготовки поэмы «Памяти Сергея Есенина»). Среди прочих сочинений хор исполнил и произведение Свиридова «Ты запой мне ту песню», в котором я изменил фразировку автора. Ему это понравилось, и в нашей беседе за «рюмкой чая» возникла идея - ​быть хору профессиональным.

Георгий Васильевич позвонил В. Ф. Кухарскому (заместителю министра культуры СССР Е. А. Фурцевой), а дальше - ​дело техники. 30 декабря 1973 года меня пригласил директор Росконцерта Ю. Л. Юровский и дал ночь на составление штатного расписания и сметы...

Новый 1974 год Хор встречал в статусе профессионального!

Каким же весомым в то время было мнение большого художника!

Вечная память и благодарность великому русскому творцу за тридцатилетнюю творческую дружбу...

ИДЕАЛЬНЫЙ ХОР

«…Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича…» (Н. В. Гоголь «Женитьба»).

Так и идеальный хор. Если бы все певцы обладали бы красивыми голосами, мастерски владели техникой пения, были бы музыкально и эстетически образованны и умирали бы от счастья музицировать - ​был бы хор, который сложился в моей голове. Понимая всю утопичность собственных воззрений, я всё равно стремился к идеалу и высоко ставил планку, в первую очередь, для самого себя.

Сколько раз от отчаяния мне хотелось бросить свой хор, потому что певцам, которых в консерватории учат быть солистами, трудно постигать профессию хорового артиста, где свободы значительно меньше, где свой голос иногда нужно чуть «прижать», слушать соседа и смотреть всё время на дирижёра! Но без хороших голосов я свой хор не представляю и горжусь тем, что из нашего коллектива выходили солисты, которые поют сейчас в оперных театрах мира.

Развитие хорового искусства в России в огромной степени определил знаменный распев - ​преемник византийского мелоса. Своего апогея знаменный распев достиг в культовой музыке Рахманинова, Чайковского и Танеева.

Между первым исполнением «Литургии святого Иоанна Златоуста» Рахманинова в 70-е годы прошлого века и исполнением её же 4 апреля 2018 года в Концертном зале имени Чайковского - ​пропасть!

За эти сорок лет происходило глубинное постижение смысла того же нотного текста.

Бруно Вальтер, выдающийся немецкий дирижёр ХХ века, говорил: «В 20 лет был Я и Моцарт, в 40 - ​были МЫ, а в 60 - ​Моцарт и я». Подписываюсь под каждым словом.

Иногда журналисты спрашивают: «Зачем нужен дирижёр?». Я почти никогда не отвечаю на некоторую наивность вопроса и не вдаюсь в детали - ​какой смысл? Но об одной тонкости этой профессии скажу.

Шаляпин как-то признался, что в нём живут два Шаляпина: один поёт, другой контролирует. В каждом дирижёре должны жить два дирижёра, и я не являюсь исключением.

Трудно ли? Не знаю. Осознание такого своеобразного дуализма приходит с опытом; когда наполнение концерта эмоционально начинается почти с первых же фраз, чувство меня захватывает, несёт, но контроль при этом не ослабевает, напротив, становится острее, потому что это же чувство овладевает артистами и могут появиться неточности, которые я тут же должен жестом показать, а они тут же исправить.

Форма произведения созидается на концертах. Оно проживает свою сценическую жизнь. Одно дело - ​внутреннее композиторское слышание, а другое - ​реальное его звучание на сцене. Например, артикуляция в сознании композитора иногда превосходит исполнительские возможности певцов. Тем не менее ты должен сохранить характер, энергию музыки, донести смысл до слушателя, а темп может быть чуть сдержанней.

Работа дирижёра с хором строится на фундаменте общечеловеческой культуры артистов и их любви к делу. Помню в камерном оркестре Саулюса Сондецкиса был концертмейстер, которого он хотел выгнать, но не выгонял. Я спросил его как-то: «Почему?». «Он музыкант, которого заменить очень трудно»,- ​был ответ. Мы как-то столкнулись с этим концертмейстером за кулисами, и он воскликнул: «Как же мы сегодня сыграли!» Для него эти два часа были смыслом жизни.

Работу художественного руководителя можно сравнить с тем, что делает садовник: здесь прививка, здесь окучивание, здесь рыхление, здесь отсекание какой-то засохшей ветки... И всё для того, чтобы дерево плодоносило.

Художественный руководитель должен любить свой коллектив целиком, даже если у него есть свои предпочтения. В конце концов, на сцене именно артисты овеществляют твои художественные намерения. И если им это удаётся, можно прощать многое.
Сегодня. А завтра - ​всё сначала.

Концерты бывают и провальными. Были ли они у меня? Конечно же, были. Природа их весьма и весьма разнообразна. Провальность, в первую очередь, - ​это моя оценка прошедшего концерта, даже если публика устраивает овацию. Поначалу было отчаяние, самоедство, чувство вины. Постепенно пришло трезвое осмысление своих промахов, беспощадная их оценка и понимание того, что́ нужно делать в будущем.

В общем, неприятностей в моей профессии на 99 рублей, удовольствия - ​на рубль. Но зато этот рубль золотой!

Если кто-нибудь скажет вам, что он знает, что такое хор,- ​не верьте ему. Этого не знает никто. Иногда дирижёру кажется, что партитура будет очень трудна для выучки, хор же щёлкает её, как семечки, и наоборот: то, что кажется лёгким, преодолевается с трудом. Почему хор поёт сегодня чисто и активно, а завтра - ​фальшиво и вяло? Конечно, «умники» скажут: «человеческий фактор», да и я понимаю, что «резус положительный»… Только это не отвечает на вопрос «почему?».

Итак, премьера… Премьера произведения советского композитора. Это ответственность не только перед автором - ​он доверяет тебе своё новорожденное чадо. И не только перед публикой - ​от тебя во многом зависит приятие или неприятие сочинения. Это нечто большее. От тебя зависит, какую роль сыграет это сочинение в развитии российской музыкальной культуры. Именно в развитии! Вспомните скрипичный концерт П. И. Чайковского. Знаменитый Р. Ауэр отказался от его премьеры, ссылаясь на его трудность, а сегодня ученики музыкального училища играют его. Или такой же пример с Первым фортепианным концертом того же автора. Н. Рубинштейн не согласился исполнять его, раскритиковав и его музыку, и его технические трудности. Премьеру сыграл другой выдающийся музыкант, Ганс фон Бюлов.

В хоре премьера - ​это всегда нервозность. Вещь ещё не «впета», музыка ещё недостаточно «улеглась», и «выезжаем на нерве». От твоего выступления, отдачи зависит дальнейшая судьба сочинения. Ответственность - ​невероятная! И если всё сложилось - ​у сочинения будет своя жизнь, и музыка уложится, и «впетость» появится, но, увы, не будет того, что называется «как ждёт любовник молодой минуты первого свиданья» (из пушкинских черновиков «К Чаадаеву»).

1979 год, 180 лет со дня рождения Пушкина, премьера «Пушкинского венка» Свиридова. Что преподнесёт Георгий Васильевич?

Огромный успех, овации и жизнь произведения, которая длится по сей день!

Времена изменились, классическое искусство почти не появляется на федеральных каналах. Но премьера замечательного, на мой взгляд, сочинения Э. Артемьева «Девять шагов к Преображению», любезно посвящённая автором моей немалой дате и вызвавшая огромный интерес у средств массовой информации, а также овации в октябре 2018 года свидетельствуют о том, что публика истосковалась по талантливому, умному и философскому с ней разговору.

Мне бы не хотелось выглядеть эпигоном, поэтому чтобы представлять себе, что такое премьера, я отсылаю вас, уважаемые читатели, к талантливо написанному очерку Карела Чапека «Как делается спектакль».

ОЧЕЙ ОЧАРОВАНЬЕ...

Эта глава мне далась особенно трудно. Не больно я разговорчив, тем паче о личном. Но эта сторона жизни такая важная, а может, и главная, необходимая для творчества, что я всё-таки решил её написать.

Женщины, которых мне выпало счастье любить… Именно счастье, потому что влюблённость, любовь и даже болезненные расставания - ​или опустошают тебя и делают циником, или развивают для новых чувств, более зрелых, которыми дорожишь особенно.

В этом смысле я счастливый человек.

Почти всё в своей жизни я познавал эмпирическим путем, отношения с противоположным полом особенно. Спросить не у кого, а даже если и было у кого, так разве кто-нибудь слушает взрослых? Никогда: только собственный опыт учит, и то - ​не всех и не всегда.

Но «сын ошибок трудных» давал ни с чем не сравнимую высоту чувств, страстей, и все мои переживания обогащали меня как музыканта.

Я совершенно счастлив, что у меня есть Володя и Марина, которых подарила мне моя первая жена Лиля. Мало что понимает в жизни 22-летний парень, когда у него появляются дети. Но сегодня они - ​мои любимые друзья! Любящие, заботливые, ироничные и очень внимательные.

Не очень юным я влюбился... в голос, сверкающий всеми оттенками серебра - ​от глухого тона с патиной до изысканного блеска. Это была Наталья Герасимова - ​солистка нашего хора, с которой мы прожили почти 18 лет. Сейчас она народная артистка России и работает у нас педагогом по вокалу.

Но уж никак не мог предположить, что когда мне будет 63 года, когда уже будут внуки, в мою жизнь ворвётся такая любовь! Это, казалось, бывает только в кино и в юности...

У нас было состояние беспрестанной влюблённости, я переходил на «вы», а Светлана Николаевна всегда отвечала: «Ах, не доводите меня, пожалуйста, до слёз!». Доброта была доминантой моего отношения к ней, а она хотела навсегда остаться Женщиной, за которой я ухаживаю.

Бог отвёл нам 10 лет счастья и забрал её от меня стремительно - ​всего за четыре месяца…

О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней...

Сияй, сияй, прощальный свет

Любви последней, зари вечерней!

…Постепенно я привык к одиночеству, но эта привычка не называется полноценной жизнью. Полноценной она становится, когда ты на сцене или репетиции. Полноценная жизнь - ​когда к тебе приезжают дети, внучки или правнуки!

Я не чувствую себя анахоретом.

Оглядываясь на свою сценическую жизнь, иногда даже не верю, какими щедротами наградил меня Всевышний, позволив разделять сцену с фигурами мирового уровня: И. Архиповой, Е. Образцовой, М. Касрашвили, Е. Нестеренко, З. Соткилавой, М. Гулегиной, П. Бурчуладзе, Н. Крастевой. В. Джиоевой и др.

Быть первым исполнителем в России произведений Д. Шостаковича, Г. Свиридова, В. Гаврилина, В. Рубина, Э. Артемьева, Ю. Шерлинга, В. Дашкевича - ​это дорогого стоит…

И какую же школу получил мой Хор, выступая с Е. Светлановым, В. Федосеевым. С. Сондецкисом, В. Гергиевым, М. Плетнёвым!

На сцене я встретился и с И. Д. Кобзоном. В 90-е годы хор и Иосиф Кобзон по просьбе японского агентства записали песню «Журавли». Сколько было концертов, гастрольных туров, встреч... Как он мгновенно откликнулся, когда заболела моя жена, - ​не забуду никогда, как он помогал нашему Хору обрести свой дом, получить грант...

Я не встречал людей с таким бескрайним сердцем. Светлая ему память.

Я крайне редко обращаюсь к людям на «ты». Для меня это высшая степень доверия. Таких считанные единицы. Елена Васильевна Образцова, незабвенная Леночка...

В самом начале жизни Хора захотелось блеснуть репертуарным изыском, и появилась «Маленькая торжественная месса» Россини. Но надо же кому-то петь роскошную партию меццо-сопрано, и я ей позвонил, не будучи с ней знакомым. Она с радостью согласилась, не оговаривая никаких (!) предварительных условий. Сопрано - ​Наталья Герасимова, тенор - ​Г. Григорян, бас - ​Е. Нестеренко.

Премьера в Большом зале Московской консерватории в 1979 году стала событием в музыкальной жизни страны! До этого месса не исполнялась в России почти 100 лет!

Такого биения эмоций между мною, Образцовой и хором не было никогда, это было потрясение, которого я никогда больше не испытывал!

Когда после всех своих странствий я вернулся в Москву и небо казалось с овчинку, именно Елена Васильевна познакомила меня с владыкой Антонием, который оказал такую духовную поддержку, что я храню её в своей душе по сей день. Как и память об этой выдающейся Женщине.

Владимира Емельяновича Захарова - ​многолетнего директора Большого зала консерватории - ​я называю Володечка и счастлив, что могу это произносить.

Я бесконечно рад, что Московскую государственную филармонию возглавляет Алексей Алексеевич Шалашов - ​музыкант, понимающий наши трудности и способствующий нашим радостным минутам. Я благодарен не только за отношение ко мне и нашему хору, но и за поддержку многих молодых дарований, которые появились на афишах Московской филармонии.

Ну вот, дорогие друзья, я стоял к вам лицом, пока вы читали этот буклет.

Снова пришло время повернуться к вам спиной.

Но лишь для того, чтобы снова зазвучал Хор.

С уважением и благодарностью,

Ваш Владимир Минин

Цитаты о Маэстро:

"Московский камерный хор был не только первым исполнителем многих моих сочинений. И каким исполнителем! Но он явился тем первым хором, который открыл мне возможности этого жанра. Не раз в его искусстве я находил вдохновение... Отдача здесь невероятная! Конечно, первостепенная заслуга в этом их пастыря - Владимира Николаевича Минина: это очень талантливый человек, большой артист, настоящий художник, который умеет зажигаться и зажигать других. Это редкий дар!"

Георгий Свиридов

"Минин - не только блистательный хормейстер, владеющий тайной человеческого голоса, виртуозный дирижёр, умеющий добиваться совершенного ансамбля, но, и это главное, - подлинный художник, мыслящий проблемно, крупно и в то же время основательно, ощущающий соразмерность пропорций злободневного и непреходящего в самых сложных хоровых партитурах как классической, так и современной музыки... Минин никогда не вступает в конфликт с природой музыкального произведения, где бы оно ни было создано. Подобно тому, как растение, чтобы оно не погибло, берут с кусочком материнской земли, так и Минин берёт произведение, не стряхивая с него почву напитавшей его культуры и традиций, и "пересаживает" его на русскую почву, под благодатные дожди русской хоровой школы. И тогда музыка , , становится не только явлением нашей жизни, но и само это явление, в силу своей неповторимости, становится движущей силой в мировом искусстве".

В. Гаврилин

"Наше сотрудничество с Маэстро началось так давно, что, кажется, это было всегда. Большое везение - петь с Мастером своего дела и большим музыкантом.
Владимир Николаевич обладает необыкновенной мощью и тончайшими нюансами души.
Он умён, требователен, бесконечно талантлив.
Он служит России и бережёт традиции".

Елена Образцова

"Владимир Николаевич - человек выдающейся культуры, он универсально и энциклопедически образован. И у Минина музыкальная мысль совершенно адекватна той музыкальной форме, которую он придаёт исполняемому произведению. Владимир Николаевич никогда не дирижирует одинаково, и при этом для хора нет неожиданностей в паузах, в расширении фразы. Артисты мгновенно воспринимают и реагируют, они объединены с Мининым общим дыханием".

Владимир Дашкевич

"Великий музыкант, великий труженик, творец и воспитатель чуда, он безжалостно требователен - и прежде всего к себе. Восторженно воспринимая творческие результаты Владимира Николаевича, мы не всегда видим тяжесть его ежедневной борьбы за совершенство. У Минина на репетиции тяжело всем, но как легко, радостно и завораживающе бывает в концерте".

Саулюс Сондецкис (Литва)