Лидер - Страдивари?

Самые известные скрипки не только самые дорогие по стоимости или самые звучащие. В рейтинг инструментов входят и скрипки, получившие известность благодаря своему уникальному дизайну.

Стоит ли задавать вопрос, какие самые известные скрипки поют в руках современных исполнителей? Наверняка ведь ответ будет один – скрипки Страдивари. В крайнем случае, смогут вспомнить про инструменты Амати. Так ли это на самом деле?

Топ-5 с конца

Если составлять топ скрипок, то 5-6 место занимают не произведения старинных мастеров, а современные инструменты – электроскрипки, изготовленные для талантливого музыканта Стопппрд Линзи, которая их и заказала. Скрипки имеют особое звучание, и… уникальный дизайн, благодаря которому и объясняется цена – 2,2 млн. долларов. На каждом инструменте по 50000 кристаллов Сваровски!

Следующая место в рейтинге занимает скрипка, на которой играл сам Никколо Паганини. Вышла она из-под рук Гварнери дель Джезу, итальянского мастера, в 1742 году. Именно на этой скрипке исполнил Паганини свой легендарный концерт, во время которого у него лопнули все струны. Долгое время думали, что это только красивая легенда. Но оказалось – скрипка существует! И частный покупатель, не желающий огласки, приобрел ее для своей коллекции за 5 млн. долларов.

Почетное третье место занимает скрипка Гварнери, созданная в 1741 году. В настоящее время эксперты оценивают этот уникальный инструмент в 7 млн. долларов. Но ее владелец, российский предприниматель, приобрел ее когда-то за пол цены.

Второе место у скрипок Страдивари, одна из которых была продана за 9,8 млн. долларов. Великий мастер давал имя всем своим детищам – так он называл инструменты – и самую дорогую дочку зовут Леди Блант. Этот инструмент был сделан, даже можно сказать – исполнен, в 1721 году.

И на первом месте в рейтинге снова скрипка Гварнери – Вьетан. Вывел ее в свет гениальный скрипач, Никколо Паганини. Она считается самой ценной не только в денежном эквиваленте, но и по звучанию. Цена инструмента – 18 млн. долларов. Она находится во владении бельгийца Эжена Изаи.

Хотя в рейтинги скрипки Страдивари занимают второе место, большинство современных исполнителей предпочитают именно их. Инструменты имеют совершенно уникальное звучание, и каждую скрипку Страдивари можно узнать по голосу. Всего мастер изготовил более 1100 инструментов. До нашего времени дожили меньше половины.

Вспоминая самых известных скрипичных мастеров и самые известные скрипки нельзя не вспомнить инструменты, которые делал русский крепостной мастер Батов Иван Андреевич. Когда-то на инструменте Батова играл соперник Николло Паганини, Карел Липиньский.

Батов отреставрировал очень многие из скрипок Страдивари, которые сейчас звучат в руках российских исполнителей. Ходят слухи, что один из этих инструментов занимает девятое место в мировом скрипичном рейтинге. Стоимость его 1,2 млн. долларов.

Но все же можно видеть, что известные скрипки в своем большинстве - это скрипки итальянских мастеров. И очень приятно, что среди замечательных инструментов есть те, которые прошли через руки русского реставратора.

От составителя

Любая антология, поэзии или прозы, любой сборник эссе о великих музыкантах, композиторах или актёрах, всегда несёт в себе печать вкуса автора или составителя данной антологии. В советское время некоторые литературные антологии претерпевали (как и их авторы и составители) огромные и порой опасные трудности. Достаточно вспомнить историю только двух литературных сборников: «Литературная Москва», вышел всего два раза и подвергся вместе с опубликованными там авторами разгромной критике, и другой литературный сборник – «Тарусские страницы», если помнится правильно, вышел всего один раз!

Книги, посвящённые музыке и музыкантам тоже несли на себе печать жёсткой цензуры и непременной «политкорректности» тех лет. Часто авторы, уже подготовившие свои книги для печати, не могли осуществить публикации своих работ, так как люди, о которых были написаны эти работы, не имели «ценности» в глазах властей и были, как тогда выражались, «нецелесообразны» для публикации широкими тиражами. Всё это теперь хорошо известно.

Менее известно, что и зарубежные составители антологий очень часто следовали тоже «логике государственной целесообразности». Даже скрипичное искусство было так же строго цензурировано. Помню книгу, изданную в Германии в 1943 году по истории скрипичного исполнительства, где ни словом не упоминались такие исторические фигуры как Йозеф Иоахим, Фердинанд Лауб, Фриц Крейслер. Из «неарийцев» с трудом как бы «проскочил» француз Жак Тибо! Самым главным светилом всех времён и народов был в той книге немецкий скрипач Вилли Бурмейстер! Кто сегодня знает и помнит это имя, кроме педагогов детских музыкальных школ, где дети играют некоторые обработки старинных композиторов этого забытого сегодня скрипача?

Недавно я получил книгу известного австрийского музыковеда Курта Блаукопфа «Великие виртуозы», изданную на немецком языке в середине 1950 годов. Даже он, живя в стране относительной свободы слова, не мог устоять от искушения воздействия «политкорректности тех лет» в своём отборе «великих виртуозов», посвятив довольно много места популярному тогда советскому скрипачу Игорю Безродному, полностью обойдя имена таких молодых виртуозов, как Юлиан Ситковецкий, Игорь Ойстрах, Эдуард Грач, Рафаил Соболевский, Нелли Школьникова и даже Леонида Когана! и некоторых других. Возможно, дело было в том, что до лета 1955 года Австрия ещё находилась под оккупацией трёх стран-союзников по коалиции во 2-й мировой Войне. Но это только предположение. Естественно, любой автор-составитель руководствуется собственным вкусом и пристрастиями, а также отчасти и модой времени. Так, Курт Блаукопф посвятил много места известному с конца 1940-х годов советскому скрипачу Игорю Безродному, действительно исключительно талантливому артисту и одному из самых «продвигаемых» среди его соучеников и коллег, учившихся в то же время в классе А.И. Ямпольского.

В 1951-м году студент 3-го курса МГК Безродный получил Сталинскую премию за «выдающиеся успехи в концертно-исполнительской деятельности», что вызвало большое недоумение среди старейших профессоров Консерватории. Выбор австрийского музыковеда тем более кажется странным сегодня. Безродный был ярким артистом, очень талантливым музыкантом, но никогда не был «великим виртуозом» – он никогда не исполнял публично сочинений Анри Вьётана, Никколо Паганини, Пабло де Сарасате . Лишь раз он сделал на московском радио запись Вариаций на тему оперы Россини «Отелло» Г. Эрнста. Автор не включил в свой сборник такого всемирно известного виртуоза, как Леонид Коган! Игорь Безродный отлично исполнял в лучшие свои годы Концерты Брамса, Сен-Санса, Сюиту Танеева, «Поэму» Шоссона, «Цыганку» Равеля. Тогда музыкальные власти хотели его видеть заменой Давида Ойстраха. «Заменой» он, понятно, не стал и не мог стать.

Так что примем за данное, что все антологии составляются в соответствии с духом времени и вкусом автора, что, конечно, делает отбор пристрастным и порой необъективным. Следует заранее оговориться, что автор руководствовался принципом опубликовать материалы о прославленных скрипачах прошлого XX века – давно ушедших не только со сцены, но и из жизни. История молодых виртуозов XXI века (например, российских: Сергея Стадлера, Вадима Репина, Алёны Баевой, Никиты Борисоглебского, Максима Венгерова и Эр.), надо полагать, будет написана исследователями нового поколения.

1. Фриц Крейслер – величайший скрипач XX века («Концерт виртуоза»)

Несколько лет назад один из знакомых прислал мне короткий рассказ Германа Гессе «Концерт виртуоза». Если ничего не знать о Германе Гессе (Herman Hesse), то читателю может показаться, что написал этот небольшой рассказ иммигрант из «первой российской послереволюционной волны» – таким несчастливым, каким-то неприкаянным и уж, конечно, стесненным в средствах ощущался автор (быть может, после признания, что билет на концерт ему подарили?). Чувство это укреплялось и тем, что автор испытывал явную неприязнь к богатству вообще и к состоятельной публике, собиравшейся на концерт знаменитого виртуоза, в частности.

Прислал мне рассказ мой знакомый для того, чтобы я ответил на вопрос – кто же этот знаменитый виртуоз, концерту которого посвящён рассказ Гессе. Для меня не составляло труда сразу же определить имя этого артиста, оказавшего влияние на всех без исключения скрипачей мира – самых знаменитых и неизвестных – всех скрипачей XX века. Но не только скрипачей, а даже и на такого великого артиста, как композитор-пианист С. В. Рахманинов. Всё это я рассказал своему знакомому, приславшему мне этот текст. Позднее возникло искушение дать прочитать этот рассказ моим друзьям и знакомым – музыкантам и не музыкантам – с той же целью, с которой рассказ был прислан мне. В какой-то степени ответ на этот вопрос был индикатором знаний об исполнительском искусстве и его вершинах в прошедшем столетии. Но сначала немного познакомимся с этим, не таким уж широко известным рассказом, опубликованным в 1928 году. Вот главные выдержки из него.

«Вчера вечером я был на концерте, существенно отличавшемся от концертов, которые я привык слушать вообще. Это был концерт всемирно знаменитого светского скрипача-виртуоза, предприятие, стало быть, не только музыкальное, но и спортивное, а прежде всего – общественное…» «Программа, впрочем, обещала большей частью настоящую музыку… В ней были прекрасные вещи: Крейцерова Соната, Чакона Баха, Соната Тартини… Эти прекрасные сочинения наполнили две трети концерта. Затем, однако, к концу программа менялась. Тут шли музыкальные пьесы с красивыми, многообещающими названиями, лунные фантазии и венецианские ночи неизвестных авторов, чьи имена указывали на народы, до сих пор не выдвинувшиеся в музыке… Словом, третья часть концерта сильно напоминала программы, вывешиваемые в музыкальных павильонах фешенебельных курортов. А концовку составляли несколько пьес, которые великий виртуоз сочинил сам. С любопытством я отправился на этот вечер. В юности я слышал, как играли на скрипке Сарасате и Иоахим… и был восхищён их игрой…»

«Уже задолго до того, как я дошёл до концертного зала, мне по многим признакам стало ясно, что сегодня речь идёт не о том, что я и мои друзья называем музыкой, не о некоем тихом и фантастическом явлении в нереальном, безымянном царстве, а о деле донельзя реальном. События этого вечера… мощно приводили в движение моторы, лошадей, кошельки, парикмахеров и всё остальную действительность. То, что происходило здесь… очень походило на другие могучие проявления жизни – стадион, биржу, фестивали». «Трудно было в соседних с концертным залом улицах пробиться сквозь потоки спешащих зрителей, сквозь вереницы автомобилей…» «И уже по пути… среди сотен автомобилей, устремлённых, все, как один, к концертному залу, я получил сведения о великом человеке, его слава набросилась на меня, проникла в моё одиночество, и сделала меня, который никуда не ходит и не читает газет удивлённым знатоком интересных подробностей. «Завтра вечером, – услыхал я, – он уже будет играть в Гамбурге». Кто-то усомнился: «В Гамбурге? Как же он к завтрашнему вечеру доберётся до Гамбурга?» «Чепуха! Он, конечно, полетит на аэроплане. Может быть, у него даже собственный аэроплан». «А в гардеробе… я узнал из оживлённых разговоров моих соратников, что за этот вечер великий музыкант запросил и получил четырнадцать тысяч франков. Все называли эту сумму с благоговением. Некоторые правда полагали, что искусство существует не только для богатых, но такой запрос одобряли, и оказалось, что большинство были бы рады получить билеты по нормальной цене, но что всё-таки они все гордились тем, что заплатили так дорого. Разобраться в психологии этого противоречия я не сумел, потому что мой билет был мне подарен».

«Наконец мы все вошли в зал… Между рядами, в коридорах, в соседнем зале, на эстраде до самого рояля были дополнительно поставлены стулья, ни одного свободного места не было…» «Дали звонки, стало тихо. И вдруг быстрым шагом вышел великий скрипач, за ним скромно – молодой пианист-аккомпаниатор. Мы все сразу же пришли от него в восторг… это был серьёзный, симпатичный, подвижный и всё же исполненный достоинства человек славной внешности и изысканных манер». «Виртуоз нам всем очень понравился. И когда он начал играть медленную часть Крейцеровой сонаты, сразу же стало ясно, что его мировая слава заслуженна. Этот симпатичный человек умел замечательно обращаться со своей скрипкой, у него была пластичность смычка, чистота приёмов, сила и эластичность звука, мастерство, которому с готовностью и радостью покоряешься. Вторую часть он начал быстровато, слегка форсируя темп, но чудесно. Крейцеровой сонатой была исчерпана первая треть программы, в перерыве человек, сидевший впереди меня, подсчитывал своему соседу, сколько тысяч франков за эти полчаса артист уже заработал. Последовала Чакона Баха, великолепно, но лишь в третьей пьесе, тартиниевской сонате, скрипач показал себя во всём блеске. Эта пьеса в его исполнении была действительно чудом – поразительно трудная, поразительно сыгранная, и притом очень хорошая, солидная музыка. Если Бетховена и Баха широкая публика слушала, может быть только из почтительности и только в угоду скрипачу, то тут она раскачалась и потеплела. Аплодисменты гремели, виртуоз очень корректно раскланивался и присовокупил улыбку при третьем или четвёртом выходе.

А в третьей части концерта пригорюнились мы, истинные меломаны и пуритане хорошей музыки, ибо теперь пошло ублажение широкой публики, и то, что не удалось хорошим музыкантам Бетховену и Баху, а необыкновенному искуснику Тартини удалось только наполовину, – это неведомому экзотическому сочинителю танго удалось как нельзя лучше: тысячи людей воспламенились, они растаяли и прекратили сопротивление, они просветлённо улыбались, обливаясь слезами, они стонали от восторга и после каждой из этих коротких развлекательных пьес разражались бурными аплодисментами». «А мы, несколько недовольных пуритан, внутренне оборонялись, мы вели героически бесполезные бои, мы раздражённо смеялись над ерундой, которая тут игралась, и всё-таки не могли не заметить блеска этого смычка, прелести этих звуков и не ухмыльнуться по поводу какого-нибудь очаровательного, хотя и пошлого, но волшебно сыгранного пассажа. Великое волшебство состоялось. Ведь и нас, недовольных пуритан, захватывала пусть на мгновенья могучая волна, нас тоже пусть на мгновенья, охватывал сладостный прелестный угар…» «Тысячи людей воспламенились. Они не могли допустить, чтобы этот концерт кончился. Они хлопали, кричали, топали ногами. Они заставляли артиста показываться снова и снова, играть сверх программы второй, третий, четвёртый раз. Он делал это изящно и красиво. Кланялся, играл на бис; толпа слушала стоя, затаив дыхание, совершенно очарованная. Они думали, эти тысячи, что теперь они победили, думали, что покорили скрипача, думали, что своим восторгом могут заставить его снова и снова выходить и играть. А он, полагаю, играл на бис в точности то, о чём заранее договорился с пианистом, и, исполнив последнюю, не указанную в программе, но предусмотренную часть своего концерта, он исчез и больше не возвращался. Тут ничто не помогало, надо было разойтись, надо было проснуться. В течение всего этого вечера во мне было два человека… Один был старый любитель музыки с неподкупным вкусом, пуританин хорошей музыки. Он был не только против приложения такого мастерства к музыке среднего качества, не только против этих томных, развлекательных пьесок – он был против всей этой публики, против богатых людей, которых никогда не увидишь на более серьёзном концерте…

А другой человек во мне был мальчик, он внимал победоносному герою скрипки, сливался с ним воедино, взлетал с ним, мечтал… А как много мне пришлось размышлять о самом артисте, об этом корректном волшебнике! Был ли он в душе музыкантом, который рад был бы играть только Баха и Моцарта и лишь после долгой борьбы научился ничего не навязывать публике и давать им то, чего они сами требуют?.. Или, может быть, он по очень глубоким причинам и на основании опыта разуверился в ценности настоящей музыки и возможности её понимания в сегодняшней жизни, и по ту сторону всякой музыки стремился сначала вернуть людей к истокам искусства, к голой чувственной красоте звуков, к голой мощи примитивных чувств? Загадка не разгадал ась! Я всё ещё размышляю об этом».

Вот такая новелла Германа Гессе. Прочитав её, многим из нас покажется, что автор сконцентрировал в одном рассказе размышления о трёх важных вещах в исполнительской культуре XX века: духовной ценности тех или иных композиций современности и прошлого, невысоких вкусах среднего слушателя, составлявшего массу публики, которым в какой-то мере, возможно потакал великий артист и, наконец, месту денег, то есть, вторжению финансового мира в святые сферы настоящего высокого исполнительского искусства. Действительно, размышления на эти темы никогда не устаревают, они столь же характерны и актуальны для сегодняшнего дня, как и для 1928 года – эпохи, отделяемой от нас не только уже почти прошедшим столетием, но и разделённой на периоды чудовищных катастроф и относительного мира в истории существования человечества.

Вернёмся к началу и к главному вопросу – кто же этот волшебник смычка, так поразивший автора в его раздвоенном сознании посетителя столь необыкновенного концерта?

Ради удовольствия я задавал этот вопрос, как уже говорилось, своим знакомым – музыкантам и немузыкантам. Один знакомый немузыкант, прочитав, по-видимому ошибочно, слова «светский скрипач» как «советский скрипач» сказал, что этот волшебник… Гидон Кремер! На мой вопрос, почему именно Кремер, я получил примечательный ответ: «Так ведь он же играет танго, а Кремер играет танго Пьяццоллы!» Конечно, можно было спросить, а какой примерно эпохе принадлежит это повествование, как видно «аэроплан» здесь ещё новое средство передвижения, а сам автор в юности слышал игру Иоахима и Сарасате, ушедших в мир иной в начале XX столетия. Следовательно, автору (или его герою) было в это время порядка сорока лет. Но всё это было не так важно. Мой собеседник знал Пьяццоллу, но не знал дат жизни и творчества величайших скрипачей девятнадцатого века, что вполне простительно для немузыканта.

Итак, эта короткая новелла посвящена концерту Фрица Крейслера, который состоялся, как можно догадаться, где-то в одном из городов Романской Швейцарии в середине 20-х годов XX столетия. К этому времени слава Крейслера была действительно всемирной. Он был первым артистом, посетившим Японию, до него ни один сколько-нибудь крупный классический музыкант не удостаивал гастролями публику Страны восходящего Солнца. В 1973 годуя был очень удивлён, когда в магазине грампластинок города Осака увидел портрет Крейслера. Я спросил тогда продавца, знает ли он, кто этот человек на портрете? Он, не задумываясь, ответил – «Крейслер». Честно говоря, я был поражён таким познаниям с виду совершенно простого человека. Крейслера в Японии чтят и сегодня именно потому, что он поверил в японскую публику и её способность понять и оценить классическую музыку.

Он был также первым артистом с мировой славой, посетившим Китай и Корею. Конечно, в те годы в Китае были города, где проживало значительное количество европейцев, и всё же Китай, Корея и Япония не были Меккой классической музыки. Но Крейслер посетил все эти страны. Не был Крейслер только на Ближнем Востоке – в Палестине, хотя некоторые его коллеги, например, Артур Рубинштейн, играли там неоднократно. На то были свои причины. Но об этом немного позже.

Описание Гессе «концерта виртуоза» представляет большой интерес и сегодня даже для профессиональных музыкантов. Некоторые пьесы из той программы дошли до нас в виде звукозаписи – например «Крейцерова Соната» Бетховена. Замечание Гессе относительно чуть быстроватого темпа второй части Сонаты совершенно справедливо. Это был стиль Крейслера – медленные части всех Сонат (для фортепиано и скрипки) Бетховена, которые именно Крейслер впервые в мире все записал на граммофонные пластинки. Они привлекают нас в медленных частях каким-то непередаваемым «шубертовским» настроением, то есть стилистикой скорее шубертовской песни, чем философского размышления великого мастера. Возможно, это ощущение бетховенской лирики пришло от венского характера самого артиста – его шарма, жизнелюбия, любви именно к венскому «воздуху», заставившей в его исполнении по-новому звучать даже бетховенскую лирику.

«Чакона» Баха в исполнении Крейслера «дошла» до нас только в рассказе Хенрика Шеринга, одного из выдающихся скрипачей XX века, слышавшего Крейслера в Париже где-то в начале 30-х годов. Юный скрипач был тогда совершенно поражён звучанием скрипки – ему казалось, что во многих эпизодах играл не один скрипач, а сразу три! Таково было его ощущение от самого звучания инструмента в руках великого артиста. К сожалению, записи этого сочинения нет, как нет и записи исполнения Сонаты Тартини «Дьявольские трели», о котором рассказал Гессе. Здесь следует добавить, что эту Сонату Гессе слушал в обработке Крейслера с его собственной каденцией. Именно потому это сочинение и производило в его исполнении такое впечатление как на публику, так и на самого Гессе.

Крейслер обладал поразительной трелью – одним из величайших эффектов игры на скрипке. Его невероятно быстрые, отчётливо артикулированные короткие трели придавали всегда его игре особый шарм. Из оставшихся нам от XX века записей Сонаты Тартини другими выдающимися скрипачами можно составить отдалённое представление об исполнении Крейслером этого сочинения. Одна из лучших в мире записей сделана Давидом Ойстрахом вскоре после войны. Она является, наряду с записью Сонаты Идой Гендель, вершиной исполнительского мастерства, проявленного в этом сочинении.

Главный секрет успеха этой пьесы у публики и необыкновенного впечатления Гессе от «трудностей» виртуозного характера кроется в довольно простой вещи – это сочинение, за исключением двух-трёх мест, совсем не столь трудное и «дьявольское», каким оно ощущается слушателями. Кажущиеся трудности есть не что иное, как искусно используемые скрипично-инструментальные эффекты, заложенные в самой природе инструмента. Эти эффекты сродни подобным эффектам в сочинениях Генриха Венявского (1835–1880). Но о них нужно было знать и успешно их выявлять на своём инструменте! Волшебники скрипки – Венявский и Крейслер, а до них Паганини – были их первооткрывателями, искусно использовали изумительные флажолеты, даже двойные и тройные, поразительно звучащие пассажи двойных нот, с головокружительной скоростью обрушивавшихся на слушателя, не подозревающего об их природной естественности и известном «удобстве» для скрипача-виртуоза.

Иными словами, искусство использовать скрипичные эффекты создаёт у слушателя ощущение необыкновенной трудности исполняемого материала, на самом деле очень естественного и даже почти «удобного» для рук скрипача. В этом отношении совершенно на другом полюсе стоят произведения знаменитого виртуоза Генриха Вильгельма Эрнста (1812–1865), бывшего при жизни, по мнению европейской публики, конкурентом самого Никколо Паганини! Его сочинения, транскрипции и фантазии на оперные темы кажутся не слишком трудными, лишены блестящих эффектов, а на деле адски трудны для исполнителей. Некоторым исключением может быть только его известный Этюд «Роза» – вариации на тему некогда популярной песни «Последняя роза лета» для скрипки-соло. Быть может, именно это качество композиций Эрнста сделало большинство из них не только хорошо забытыми, но, скорее всего и заслуженно забытыми.

В этой связи вспоминается московский концерт упоминаемого здесь Гид она Кремера зимой 1977 года в Большом зале московской Консерватории, исполнившего в своей программе «Вариации» Эрнста на оригинальную тему». Вариации длились более 15 минут и утвердили свою репутацию «заслуженно забытого сочинения», несмотря на отличную игру солиста.

«Концерт виртуоза» – не только литературное сочинение, но и ценнейшее свидетельство слушателя вдумчивого и образованного, наделённого отличным и строгим вкусом. И тем не менее даже такой взыскательный и придирчивый слушатель в конце концов, несмотря на отчаянные свои усилия противостоять искусству Фрица Крейслера, был покорён исполнением гениального музыканта.

* * *

Профессор Карл Флеш, один из всемирно известных педагогов-скрипачей XX века, живо описал в своих мемуарах первое посещение Венской Консерватории и встречу с патриархом венской скрипичной школы Йозефом Хельмесбергером-старшим. «Он не любил две категории детей – евреев и близоруких. Я был и тем и другим», – писал Флеш. Хельмесбергер, однако, встретил его и его маму весьма учтиво. Им предлагают для начала пройти в зал, где, как сказал профессор, с оркестром репетирует Фауст-фантазию Сарасате малыш Крейслер. Игра Крейслера произвела на мальчика Флеша неизгладимое впечатление. Но если профессор Хельмесбергер не любил евреев, то это почему-то не распространялось на юного Крейслера.

Фриц Крейслер занимался у сына профессора – Йозефа Хельмесбергера-младшего, по кличке «Пэпэ». Он был, кроме всего, талантливым композитором – автором многочисленных оперетт, работал также концертмейстером оркестра Венской оперы, но был кутилой, гулякой, часто отдавал должное юным балеринам. После короткого романа с одной из балерин и встречи с её отцом, «Пэпэ» стал хромать. Тем не менее, именно в его классе Фриц Крейслер в 10-летнем возрасте блестяще окончил Венскую Консерваторию и уехал вскоре в сопровождении своей матери в Париж. Там, в 1887 году, в возрасте 12-и лет он окончил с Первым призом и Золотой медалью Парижскую Консерваторию у профессора Жозефа Ламбера Массара (в своё время учителя Генриха Венявского и Эжена Изаи). Уже тогда Массар написал короткое письмо отцу Крейслера, в котором говорилось: «Я был учителем Венявского и многих других, но маленький Фриц – великий среди них».

После этого юный Крейслер, хотя и не совсем гладко и не сразу, но стал постепенно концертантом-виртуозом, к восемнадцати годам (по описанию в словаре Римана) «объездившим много стран мира вплоть до России и Греции». Крейслер к началу XX века стал одним из самых известных и популярных скрипачей мира (при живых Иоахиме, Изаи, Сарасате, Яне Кубелике, Оле Булле). Кто-то из критиков написал уже в 20-е годы:

«Хейфец – безусловно самый совершенный скрипач, но Крейслер – самый любимый». О нём, как ни странно, написаны всего лишь три книги: журналиста Луиса Лохнера (многолетнего американского корреспондента в Берлине), близко дружившего с артистом и встречавшегося с ним очень часто, так что его книга «Фриц Крейслер» фактически является авторизованной биографией. Вышла она в 1950 году – на английском, немецком и французском (экземпляр книги на немецком был прислан моему профессору Д.М. Цыганову в 1951-м году. Книга была задержана, хорошо, что не сам адресат, и выдана была лишь в 1955-м году по повестке из спецхрана). Вторая книга о Крейслере была написана по-русски Израилем Ямпольским, по случайному совпадению – моим первым учителем на скрипке. Эта книга – в основном краткий пересказ книги Лохнера с добавлениями автора. Третья книга вышла в 1998 году и принадлежит перу Эмми Бьянколли – дочери известного американского музыкального критика Луиса Бьянколли. Она касается некоторых аспектов жизни великого скрипача-композитора, обойдённых в книге Лохнера. Обойдённых не случайно – жена Крейслера Гарриет строго контролировала работу Лохнера и была категорически против публикации главы «Культура в сапогах», где говорилось о начале нацисткой эры в Германии. Гарриет была поклонницей «нового порядка» и хотела исключить эту главу. Но тут автор – человек интеллигентный и мягкий – твёрдо сказал, что в таком случае книги вообще не будет. Это не входило в планы уже Гарриет Крейслер.

Этот очерк не претендует на ознакомление с полной биографией гениального скрипача, но включает в себя некоторые довольно мало известные детали, как и впервые публикующийся на русском языке отрывок из интервью Крейслера, касающийся исполнительского процесса – связи музыки с реальной жизнью и её высшего предназначения, как вида искусства.

* * *

Фридрих-Макс Крейслер родился 2-го февраля 1875 года в Вене в семье врача Самуэля (Соломона) Крейслера и его жены Анны (урожд. Рехес) в 4-м районе Вены Виеден. В этом районе жили в XVIII веке Христофор Глюк, в XIX – Иоганнес Брамс и Иоганн Штраус-младший. В Виедене родился и проживал будущий венский мэр Карл Люгер, уже в 1897 основавший «Христианскую социалистическую партию» – прообраз будущей партии национал-социалистов. Но, пока подрастали дети доктора Крейслера, о таком соседстве никто ещё не задумывался. В этом районе, в нынешнем понимании заселённом «средним классом», семья доктора Крейслера с трудом дотягивала до этого уровня. Во-первых, в семье было пятеро детей, двое из которых умерли в раннем возрасте. Среди троих оставшихся – Фрица, Хуго и их сестры Эллы – лишь старший Фриц был отмечен долголетием. Во-вторых, доктор Крейслер был непрактичным человеком, гуманистом и альтруистом. Часто он ничего не брал с бедных пациентов, оставляя им свои деньги на лекарства.

Дед и отец Крейслера прибыли в Вену из Кракова, бывшего тогда частью Австро-Венгрии. Дед был уличным торговцем, но сумел в конце концов дать образование сыну, ставшему врачом. Довольно обычная профессия для небогатого венского еврейского семейства. То, что мы знаем о жизни семьи великого музыканта, исходит из его собственных рассказов Луису Лохнеру. Удивительно то, что в них никогда не встречается слов «еврей», «еврейский». Семья была не только ассимилированной, но и полностью дистанцированной от еврейства.

Доктор Крейслер обожал музыку, и в любительском квартете, еженедельно по субботам собиравшемся у него дома, играл партию скрипки. Эти собрания часто создавали напряжённость в весьма скромном бюджете семьи доктора, напоминавшего по своему характеру русских земских врачей тех лет, хорошо знакомых нам по литературе. Анна Крейслер, страдавшая миелитом, должна была приготовить хотя бы лёгкую закуску к пиву, которым заканчивалось каждый раз еженедельное квартетное собрание. И всё же доктор Крейслер не был заурядным скрипачом-любителем и врачом. Его гостями были Зигмунд Фрейд, партнёр по шахматам; звезда европейской хирургии Теодор Билльрот, близкий друг Иоганнеса Брамса и композитор Карл Гольдмарк. Вот воспоминания самого Фрица Крейслера, поведанные им Луису Лохнеру для его книги: «Фрейд прозвёл на меня глубокое впечатление, хотя в основном предмет дискуссий с отцом был выше моего понимания… Он пытался лечить с помощью гипноза мою больную маму, но я не видел её никогда после всего нормально ходящей… Фрейд ещё не был тогда знаменитым, но отец интересовался его теорией психоанализа, особенно для объяснения ряда случаев, когда ему приходилось иногда замещать постоянного врача в полицейском департаменте».

Семья жила в одном из переулков Wiedener Haupt-strasse в многоквартирном доме, занимая всё же 6-комнатную квартиру. В этом районе в таких домах ещё не было горячей воды, и каждую неделю специальная компания привозила ванну и горячую воду для семьи. Сам доктор удовлетворялся общественными банями. Такая практика существовала в те годы не только в Австрии, но и в Германии и Франции.

«Ноты я знал гораздо раньше, чем научился читать», – рассказывал Лохнеру Крейслер. «Мне подарили игрушечную скрипку, но не настолько игрушечную, чтобы из неё нельзя было извлекать звуков. И вот, во время квартетного собрания у нас в доме я начал играть вместе с квартетом Национальный гимн Австрии. Вскоре все участники ансамбля замолкли, и я один доиграл в правильной тональности австрийский Гимн. Все говорили, что я «маленькое чудо», и мой отец купил мне самую маленькую, но уже настоящую скрипку». Как видно отец и начал давать ему первые уроки, но вскоре первым настоящим педагогом «Фрицци» стал приятель отца – концертмейстер оркестра «Ринг-театра» Жак Обер. Маленький скрипач делал настолько невероятно быстрые успехи, что встал вопрос о его поступлении в Венскую Консерваторию. Нормальный возраст для поступления на подготовительное отделение был 10 лет. Крейслеру было ещё только семь (официальная дата рождения великого артиста – 2 февраля 1875 года всё же может вызывать некоторые сомнения. Очень часто в те годы, да и в первые десятилетия XX века вундеркиндам уменьшали возраст на два-три года, чтобы немного продлить карьеру именно «маленького чуда». Очень возможно, что Крейслер родился в 1873 году, так как в его первом туре по Америке в 1888-м году некоторые рецензенты предполагали, что ему было уже 14–15 лет, а не его «официальные» 13

Вступительные экзамены на подготовительное отделение Венской Консерватории в 1882 году были совершенно не похожи на вступительные экзамены, с которыми сталкивались наши поколения в 40-е годы XX века. Правда, в конце 50-х и 60-е уже требовалось играть на инструменте программу из ряда несложных пьес, а также сдавать экзамен по начальной теории музыки. И всё же это не шло в сравнение с высочайшими требованиями Венской Консерватории в 1882 году. Достаточно только сказать, что уже на подготовительном отделении требовалось заниматься по гармонии и… композиции! Педагогом маленького Крейслера был не кто иной, как знаменитый композитор-симфонист Антон Брукнер! Он учил свой класс не только основам гармонии, но и искусству писать фуги – как на заданную тему, так и на свою собственную! Сегодня это кажется невероятным, но таковы были требования в Венской Консерватории тех лет.

смычкового типа, получивший широкое распространение в эпоху барокко (17 век). Тогда же появились первые профессиональные скрипачи.

Джованни Баттиста Виотти

Появлялись и первые русские скрипачи. Широкую известность получил композитор и педагог музыкального искусства Иван Хандошкин, ставший первым виртуозным скрипачом в России.

Известные скрипачи 19 века

19 век - это, прежде всего, поколение Паганини. Николо Паганини, живший в Италии в 1782-1849 годах, еще при жизни был признан гением музыкального искусства. Артист с необычайным талантом, получавший немыслимые на то время гонорары и покоривший всю Европу. Его имя было окутано ореолом тайн - никто не верил, что человек способен так виртуозно исполнять наисложнейшие пассажи, открывал все новые и новые возможности скрипичной техники.

Николо Паганини

Для 19 века также характерно появление талантливых скрипачей практически во всех странах Европы, что объяснялось неимоверной популярностью скрипичной музыки в ту эпоху. Так, в Бельгии была основана национальная скрипичная школа усилиями известного композитора и скрипача Анри Вьетана (1820-1881). Его авторству принадлежат семь концертов для скрипки с оркестром, множество этюдов, вариаций и фантазий. Другой его знаменитый соотечественник - Эжен Изан (1858-1931), он был не только скрипачом и композитором, но и знаменитым дирижером. Изан сочинял вариации на тему Паганини и оставил после себя 6 великолепных концертов для скрипки.

В странах Восточной Европы появились свои талантливые скрипачи. Из Польши родом Генрик Венявский (1835-1880), ставший знаменитым на всю Европу. А Россию прославил скрипач венгерского происхождения Леопольд Ауэр (1845-1930), основавший русскую скрипичную школу.

Известные скрипачи 20 и 21 века

20 век - эпоха русских и американских скрипачей.

Величайшими скрипачами 20 века по праву считаются американцы Яша Хейфец (1901-1987) и Иегуди Менухин (1916-1999). Оба еврейского происхождения и с российскими корнями.

В Советском Союзе известными скрипачами были педагоги Московской консерватории Давид Ойстрах (1908-1974) и Леонид Коган (1924-1983).

Леонид Коган

В 21 веке продолжает творить известный американский скрипач Ицхак Перлман. Среди нового поколения скрипачей выделяется россиянин Вадим Репин.

Мир скрипичной музыки знает немало выдающихся талантов. Все они оставили след в истории благодаря виртуозному владению инструментом и являются невероятно харизматичными личностями. Их выступления вызывали и вызывают не только приятный трепет в душе слушателя, но и бесконечное восхищение. Поговорим о пяти несравненных мастерах, которые возглавляют верхушку рейтинга «великие скрипачи». Список их, разумеется, условный. Ведь каждая эпоха славится своими музыкальными стандартами и предпочтениями слушателей.

Никколо Паганини

Подробности его творческого пути известны немногим, но имя этого музыканта слышал, пожалуй, каждый. Он жил и творил во времена правления Наполеона Бонапарта, и его известность, подобно современнику, преодолела века. Никколо Паганини родился в 1782 году в простой итальянской семье. С пяти лет он начал музыкальное образование. Сначала освоил мандолину, а через год - скрипку. Уже в 13 лет Паганини виртуозно владел инструментом и дал свой первый сольный концерт. Он мечтал собрать деньги, чтобы продолжить образование в Парме. Однако учителя отказывались от него, так как юный скрипач и так был невероятно талантлив и владел собственной техникой игры, которую скрывал до конца жизни. Он был не только исполнителем, но и композитором. В 19 лет Никколо завоевал звание первой скрипки герцогства Лукка. Неустанный труд и самосовершенствование, природный артистизм и гениальность Паганини покорили сначала Европу, а затем и весь мир. Многие великие скрипачи современности признают его мэтром классической музыки.

Давид Ойстрах

20 век явил миру новый музыкальный гений в лице Давида Ойстраха. Он родился в 1908 году в Одессе. Подобно предшественнику, первые шаги в музыке он совершил в пять лет и уже через год дебютировал на сцене. В родном городе окончил консерваторию. И вскоре стал не только известным скрипачом, но и альтистом, дирижером, педагогом. Он прошел яркий, насыщенный, но нелегкий творческий путь. Так, во время Второй мировой войны продолжал гастролировать и выступал перед солдатами.

Ойстрах записан в великие скрипачи, безусловно, благодаря неоспоримому таланту, трудолюбию и обаянию. Он стал победителем многих музыкальных конкурсов, обладателем наград, лауреатом Сталинской и Ленинской премий.

Ицхак Перлман

Его можно назвать современным хотя жизненный и музыкальный путь Перлмана начался еще в прошлом столетии. Он родился в 1945 году в Тель-Авиве. Его любовь к скрипке началась в четыре года после прослушивания по радио концерта классической музыки. Перлман начал музыкальное обучение, и вскоре юный скрипач и сам стал давать мини-концерты по радио.

В раннем возрасте Перлман переболел полиомиелитом, поэтому вынужден передвигаться на костылях. Последствия недуга сказались на манере игры скрипача. Все произведения он исполняет сидя.

Сегодня среди достижений Перлмана - победа в престижном американском конкурсе Левентритта, пять премий «Грэмми», Президентская медаль Свободы и заслуженная бронза в списке «Великие скрипачи мира».

Юлия Фишер

Сложно поспорить с утверждением, что Юлия Фишер - одна из самых талантливых и очаровательных скрипачек мира. Она родилась 15 июня 1983 года в интеллигентной семье. Ее отец был математиком, а мать - музыкальным педагогом. Но не по настоянию матери, а по собственному желанию Юлия уже в четыре года начала проявлять серьезный интерес к музыке, а в 9 лет поступила в Мюнхенскую музыкальную академию. После победы в конкурсе музыкантов «Евровидение» (Лиссабон, 1996) начался ее профессиональный путь.

Помимо скрипки, Юлия Фишер виртуозно играет на пианино. А с 2006 года является профессором Музыкальной академии во Франкфурте. К слову, за всю историю учебного заведения она является первой, кто получил столь высокую ученую степень в таком молодом возрасте (23 года).

Среди достижений немецкой скрипачки также премии "Граммофон", "ЭХО-классик", Diaposon d’Or и др. Ежегодно она дает около сотни концертов по всему миру, а репертуар ее охватывает известные классические произведения, которые ранее сочиняли и исполняли великие скрипачи. Среди них: Бах, Вивальди, Паганини, Чайковский и другие.

Ванесса Мэй

Бесспорно, великие скрипачи мира - это виртуозы не только в исполнении, но и в музыкальном понимании и импровизации. Поэтому золотая пятерка не может обойтись без знаменитой Ванессы Мэй. Она прославилась оригинальными технообработками классических произведений, дав им новую жизнь, новое звучание.

С трех лет Ванесса стала играть на фортепиано. Немного позже она познакомилась со скрипкой. Музыкальной альма-матер стал Королевский колледж, где скрипачка была самой юной ученицей.

На электроскрипке Ванесса Мэй играет с 1992 года. Именно с этого момента начался ее стремительный творческий взлет, который скрипачка держит до сих пор.

P.S.

По мнению любителей инструментальной музыки, эти пять мастеров занимают верхушку рейтинга «Великие скрипачи мира». Список, однако, периодически меняется, пополняется новыми именами. И, несомненно, радует, что у знаменитых классиков есть достойная смена.

Ознакомьтесь со списком десяти лучших, самых востребованных и талантливых скрипачей мира. Конечно, данный рейтинг условный. Однако с уверенностью можно сказать что, эти люди Мастера, и заслуженно любимы и почитаемы своей благодарной аудиторией.

Ицхак Перлман (род. 31 августа 1945) - израильско-американский скрипач, дирижёр и педагог. Один из самых знаменитых скрипачей второй половины XX века. Пятикратный обладатель премии «Грэмми». В 2015 году был награждён Президентской медалью Свободы.
Ицхак заинтересовался скрипкой, в четыре года после того, как услышал концерт классической музыки по радио. Едва достигнув десятилетнего возраста, он стал выступать с концертами на израильском радио, а в 1958 году появился в популярном американском телевизионном шоу Эда Сэлливана. Его первое выступление состоялось 5 марта 1963 года в Карнеги-Холле.

Хилари Хан (род. 27 ноября 1979) - американская скрипачка, двукратная обладательница «Грэмми». Начала играть на скрипке в возрасте 4 лет, а в десять выступила с первым сольным концертом. За всю свою карьеру Хилари дала более 800 концертов, приблизительно 500 из которых в сопровождении оркестра. Выступления скрипачки проходили более чем в 200 городах в 27 странах мира. Сотрудничала с 150 дирижёрами.
Хиллари играет на скрипке, созданной в 1864 году Жаном Батистом Вийомом, использует французский смычок, изготовленный в XIX веке.

Восьмое место в списке лучших скрипачей мира достается Янин Янсен (родилась 7 января 1978) - нидерландская скрипачка и альтист. Обладательница музыкальной премии Нидерландского министерства культуры, премии ЭХО-Классик, премии Эдисона и др.
Начала учиться играть на скрипке в возрасте 6 лет. Дебютировала в 2001 году, исполнив с Национальным молодёжным оркестром Шотландии Скрипичный концерт Брамса.

Виктория Муллова (род. 27 ноября 1959) - российская скрипачка. Наиболее известна за выступления и запись ряда скрипичных концертов, сочинений И. С. Баха, а также за новаторские интерпретации популярных композиций Майлса Дэвиса, Дюка Эллингтона, Битлз и др.
Окончила Московскую консерваторию. В 1980 г. выиграла Международный конкурс скрипачей имени Сибелиуса в Финляндии, в 1982 г. - Международный конкурс имени Чайковского в Москве. В настоящее время Виктория с мужем, виолончелистом Мэтью Барли, и тремя детьми живёт в Лондоне.

Сара Чанг (род. 10 декабря 1980) - известная американская скрипачка, обладательница премии Эвери Фишера, премии Международной музыкальной академии Киджи и других.
Начала учиться игре на скрипке в четырёхлетнем возрасте. В 1991 году, когда Чанг было 10 лет, она записала свой первый альбом под названием «Дебют», после чего быстро приобрела международную известность. Выполняет до 150 концертов в год.

Юлия Фишер (родилась 15 июня 1983) - немецкая скрипачка и пианистка; играет на обоих инструментах на профессиональном уровне. Обладательница премии ЭХО-классик, Diapason d’Or, премия фирмы Граммофон и др. В октябре 2006 года стала профессором Музыкальной академии Франкфурта-на-Майне (самым молодым профессором в истории немецкой высшей школы).
Начала учиться игре на скрипке в четырёхлетнем возрасте. В 8 лет дала свой первый концерт в сопровождении симфонического оркестра.
Ежегодно Юлия даёт от 70 до 80 концертов с 50 программами. Репертуар Фишер охватывает более 40 произведений в сопровождении оркестра и около 60 произведений камерной музыки.

Анне-Софи Муттер (род. 29 июня 1963) - немецкая скрипачка, одна из самых востребованных и высокооплачиваемых в мире. Обладательница множества престижных премий и наград, среди которых Грэмми в категории «лучшее исполнение камерной музыки» (2000), Премия Леони Соннинг (2001), Орден литературы и искусства (2005). Она также стала первой женщиной в истории удостоенная Премии Эрнста Сименса (2008).
С пяти лет Анне-Софи начала играть на фортепиано, но вскоре изменила инструмент и начала учиться играть на скрипке. После победы в нескольких конкурсах для молодых скрипачей, когда Муттер было 13 лет, Герберт фон Караян пригласил её выступать вместе с Берлинским филармоническим оркестром, в составе которого она дебютировала в 1976 году на фестивале в Люцерне. В 1985 году в возрасте 22 лет, скрипачка стала членом Королевской академии музыки.

Мидори Гото (род. 25 октября 1971) - японская и американская скрипачка. Обладательница многих наград. С 2007 года является послом доброй воли ООН.
Впервые скрипку взяла в руки в двухлетнем возрасте. Дебютный её выступ на публике состоялся в семь лет, на котором она исполнила одну из 24 каприси Паганини в своём родном городе Осака. Когда Мидори было одиннадцать, она выступила с Нью-Йоркским филармоническим оркестром под управлением Зубина Мехта в Манхэттене. В 1992 основала некоммерческую организацию «Мидори и друзья» для музыкального образования детей в Нью-Йорке.
Её брат Рю тоже скрипач.

Давид Ойстрах (30 сентября (по новому стилю) 1908 - 24 октября 1974) - известный советский, дирижёр, педагог, скрипач и альтист, профессор Московской государственной консерватории. Обладатель множества наград и премий. Лауреат Сталинской (1943) и Ленинской премии (1960). Народный артист СССР (1953).
С пяти лет начал изучать скрипку и альт у Пётра Столярского, первого и единственного своего учителя. Дебютировал в Одессе в возрасте 6 лет. Даже будучи студентом, Ойстрах выступал на сцене в составе Одесского филармонического оркестра в качестве солиста и дирижёра.
Умер от сердечного приступа в Амстердаме.

Фриц Крейслер (2 февраля 1875 - 29 января 1962) - австрийский композитор и скрипач. Как и у многих великих скрипачей, его исполнение отличалось характерным звучанием, которое было сразу же узнаваемо.
Крейслер получил образование в Венской консерватории, где его преподавателями были Антон Брукнер и Йозеф Хельмесбергер (поступил туда в семь лет, хотя для поступления необходимо было иметь не менее четырнадцати: для Крейслера сделали исключение). В 1887 году получил первую премию на выпускном экзамене, после чего решил начать самостоятельную творческую карьеру. Дебют музыканта в США состоялся 10 ноября 1888.
Перед самой своей смертью скрипач попал в автокатастрофу, в результате которой ослеп и оглох.