По сути, он рыболов не только в жизни, но и литературе. Погружен в созерцание на берегу жизни. Только это ему и нравится. И очень не хочется, чтобы отвлекали от тихого азарта и побуждали к тому, что, конечно, делать надо, но к чему решительно не лежит его душа.

Кажется, он вообще больше рыболов, чем писатель. От рыбалки – чистое удовольствие: «Поймать ерша или окуня такое блаженство!» В то время как литература – такое хлопотное дело! А между тем – воли нет, душа стала «вялой и рыхлой». Он почти не притворяется, когда говорит: «Если бы я жил в такой усадьбе, у озера, то разве я стал бы писать? Я поборол бы в себе эту страсть и только и делал бы, что удил рыбу».

Константин Треплев

Вот здесь развертывается настоящая трагедия. Он сложный, изломанный человек. С детства сложился у него комплекс неполноценности, потому что рядом была блистательная мать, по сравнению с которой он ощущал, что он «ничто», что в её обществе его терпят только потому, что он – её сын. Уязвленное самолюбие доставляет ему истинные мучения: «…когда, бывало, в её гостиной все эти артисты и писатели обращали на меня своё милостивое внимание, то мне казалось, что своими взглядами они измеряли моё ничтожество, – я угадывал их мысли и страдал от унижения».

И он, видимо, не сильно преувеличивал, потому что мать занята всю жизнь только собой, своими успехами и театром. Между тем, Треплев умен. Он видит то, чего не замечает Аркадина и её окружение.

Он страстно говорит о современном театре как рутине и предрассудке. "Когда поднимается занавес и при вечернем освещении в комнате с тремя стенами, эти великие таланты, жрицы святого искусства изображают, как люди едят, пьют, любят, ходят, носят свои пиджаки; когда из пошлых картин и фраз стараются выудить мораль – мораль маленькую, удобопонятную, полезную в домашнем обиходе; когда в тысяче вариаций мне подносят всё одно и то же, одно и то же, – то я бегу и бегу, как Мопассан бежал от Эйфелевой башни, которая давила ему мозг своей пошлостью».

Треплев, тем не менее, любит свою мать, хотя с детства страдает от своей заброшенности. Ведет жизнь «оборвыша», живет нахлебником у дяди, а при встречах с матерью неизменно убеждается в своей ненужности и одиночестве. Он одинок не только в бытовом, но и в мировоззренческом смысле. Аркадина, да и вообще – большинство, не разделяют его взглядов на искусство. Между тем Треплев убежден, что нужны перемены, поиск, эксперимент. «Нужны новые формы», а иначе вместо театра будет застывшая рутина, что равнозначно гибели искусства. И он пишет пьесы и повести, стремясь воплотить в жизнь свои принципы.

Пьеса, которую он поставил на деревянных подмостках, где декорацией были настоящая луна и её отражение в воде, – в высшей степени необычна. Он задумал показать, не то, как следует есть и носить пиджак, а что будет на Земле через двести тысяч лет. Спектакль представляет собой монолог Общей мировой души, соединившей в себе души всех когда-то живших на Земле: Александра Великого и Цезаря, Шекспира и Наполеона, последней пиявки.

Представление наполнено торжественной, печальной декламацией и сопровождается необычными световыми эффектами и запахом серы – при появлении могучего противника мировой души – дьявола.

«Это что-то декадентское», – замечает Аркадина. И в самом деле, в творчестве декадентов – приверженцев философии исторического пессимизма – на первый план выходила мысль о бессилии и одиночестве человека, бесцельности и бессмысленности его существования. В пьесе Треплева также ощутимо влияние модернизма и символизма.

Модернизм декларировал бегство от «прозы жизни» в «башню из слоновой кости», т. е. погружение художника в сферы философских абстракций, мистики и грез. Что, по сути, мы и видим в пьесе Треплева.

Атмосфера страха и ужаса в символическом театре (например, в пьесах Мейерхольда) нужна была для того, чтобы всё внимание было сосредоточено на взаимоотношении Рока и человека. И здесь внешнее действие не нужно совсем, оно мешает сосредоточиться на главной идее, которую, кстати, призвана подчеркнуть и символика запахов. Символическую пьесу не столько играют, сколько читают, декламируют.

Как видим, не ошиблась многоопытная Аркадина, пьеса-то, и в самом деле, декадентская.

Это интуитивно почувствовала и Нина Заречная: «В вашей пьесе мало действия, одна только читка». И ещё: «В вашей пьесе трудно играть. В ней нет живых лиц».

Драма Треплева заключается в том, что в своем протесте против традиционных форм, он устремился к принципиально бесформенным абстракциям; не воспринимая как цель искусства изображение быта на сцене, он вместе с ним отринул и все привычные формы жизни, которые, как известно, являются носителями не только обыденного сознания, но и духа.

В письме к Суворину от 25 ноября 1892 года, развивая свои взгляды на литературу и высказываясь о больших художниках, «которые пьянят нас», Чехов пишет: «Лучшие из них реальны и пишут жизнь такою, какая она есть, но оттого что каждая строчка пропитана, как соком, сознанием цели, Вы, кроме жизни, какая есть, чувствуете ещё ту жизнь, какая должна быть, и это пленяет вас».

Даже судя по «домашней» аудитории, «большого художника» из Треплева, увы, не получилось. И дело даже не в резкой реакции Аркадиной, у которой с сыном давняя война («Декадентский бред», «демонстрация»; хотел «поучить нас, как надо писать и что нужно играть»; «претензии на новые формы, на новую эру в искусстве» и т. д.). По сути все, кроме Дорна, её не поняли и не приняли. Доктор-оригинал хвалит её за то, за что другие ругают: «Странная она какая-то…»; «Свежо, наивно»… Одним словом: «Не знаю, быть может, я ничего не понимаю или сошел с ума, но пьеса мне понравилась. В ней что-то есть». И это при том, что конца пьесы он не слышал совсем.

Именно Дорн высказывает одну важную мысль, по сути, предсказавшую творческий крах Треплева. Вступив на сложный путь, где «дышит почва и судьба», стремясь воплощать большие, серьезные мысли, художнику надо помнить, что «в произведении должна быть ясная, определенная мысль. Вы должны знать, для чего пишете, иначе, если пойдете по этой живописной дороге без определенной цели, то вы заблудитесь и ваш талант погубит вас».

Однако мыслитель, этот Дорн! И откуда бы ему знать о том, что питает, а что, наоборот, губит настоящие таланты? Так или иначе, но это предостережение не было услышано Треплевым. Похоже, его неизменно интересует только одно: «Где Заречная?»

Кажется, и писать-то он начал во многом, побуждаемый любовью к Нине. Во всяком случае, когда он понял, что потерял её навсегда, что «одинок и не согрет ничьей привязанностью», – всё, в том числе и творчество, потеряло для него всякий смысл. В сцене последнего свидания с Ниной он прямо об этом говорит: «С тех пор как я потерял вас и как начал печататься, жизнь для меня невыносима, – я страдаю…» «Мне холодно, как в подземелье, и, что бы ни писал, всё это сухо, черство, мрачно».

Он умоляет Заречную больше, чем о любви, он умоляет её о жизни: «Останьтесь здесь, Нина, ‹…› или позвольте мне уехать с вами!» Но Нина не слышит, не слушает его. Она поглощена своим: профессией, несчастной любовью к Тригорину, которая не только не иссякла, но стала ещё сильнее…

Цитируя наизусть пьесу Треплева: «Люди, львы, орлы и куропатки…» – Заречная напрочь забывает о тех отношениях, что были у неё когда-то с её автором. Характерна душевная глухота и замкнутость только на собственных проблемах. Когда Треплев признается ей в своей любви, которая одна примиряет его с сиротским, мучительным существованием: «Я зову вас, целую землю, по которой вы ходили; куда бы я ни смотрел, всюду мне представляется ваше лицо, эта ласковая улыбка, которая светила мне в лучшие годы моей жизни…» – Нина растерянно бормочет: «Зачем он так говорит, зачем он так говорит?» Вот так, заменив живого, страстного Треплева безличным «он» – в разговоре наедине! – Нина полностью отгородилась и от его любви, и от него самого.

А.П.Чехову - 150 лет

По справедливому замечанию исследователя, пьеса Константина Треплева о Мировой душе является высшей точкой, некоей нравственно-философской вершиной, с которой обозреваются поступки, речи и мысли всех персонажей "Чайки"1/. Небольшой по объему монолог Нины Заречной оказался исключительно емким с точки зрения конденсации художественных и философских идей, восходящих к Книге Бытия, размышлениям Марка Аврелия, к сочинениям современных Чехову мыслителей - Вл.Соловьева, А.Шопенгауэра, к текущей беллетристике (Н.Минский, Д.Мережковский) и другим источникам 2/. Правомерно поставить и более частный вопрос: почему именно Константин Треплев являет в пьесе свои драматургические способности? Исчерпаны ли перечисленными литературными изданиями истоки его вдохновения? Частично на этот вопрос отвечают наблюдения В.Звиняцковского, показавшего, что возможным прототипом образа Треплева явился «киевский мещанин» Виктор Бибиков, один из зачинателей отечественного литературного декаданса 3/.
Для более полного ответа, очевидно, потребуется произвести некоторый мыс¬ленный эксперимент и представить Треплева в качестве самостоя¬тельной, суверенной личности, живущей и творящей в пьесе по соб¬ственной воле, исходя из собственных психофизических качеств. Ясно, что в тяге молодого человека к творчеству проявилась опре¬деленная наследственность: мать - талантливая актриса; отец - киевский мещанин - тоже актер. Родной дядя - Сорин - в молодости мечтал стать писателем и, вероятно, имел для этого какие-то осно¬вания. У него обширная библиотека, он подсказывает Константину сюжеты... О человеке, «который хотел», но – увы – так ничего и не добился...
Другой существенный фактор - состояние влюбленности, переживаемое Константином. Влюбленной молодости свойственна романтичность, а в случае с Треплевым она усугублена оторванностью от внешнего мира, вынужденным безденежьем и прозябанием в деревне. Отсутствие жизненных впечатлений поневоле толкает творческую фантазию, пи¬таемую любовными переживаниями, к абстрактности, книжности, к возведению собственного одиночества и собственного стремления к сближению с Ниной в масштабы космические... Среди духовной пусты¬ни видится грядущее "слияние душ" влюбленных - не об этом ли го¬ворит Медведенко, не это ли чувствует всепонимающий док¬тор Дорн?
Теперь дело только за конкретным сюжетом, на который можно было бы "наложить" видения и сны Константина Треплева. Источником сюжетов - при бедности внешних впечатлений - мог стать прежде всего книжный шкаф в кабинете Сорина. Содержимое шкафа играет сущест¬венную роль в разво-рачивающихся событиях: читаются произведения Мопассана и Тригорина, упоминаются имена Бокля, Спенсера, Ломброзо... Услугами шкафа пользуются Сорин, Треплев, учитель Медведенко. Пос¬ледний - в силу отсутствия денег на приобретение собственной биб¬лиотеки. Любопытно, что в пьесе "Вишневый сад" шкаф, абстрагиро¬ванный от своего содержания, играет уже самостоятельную роль.
Если ключ к сюжету о Мировой душе сокрыт в книжном шкафу, следует внимательнее прислушаться к репликам персонажей перед представлением. Треплев: "...пусть нам приснится то, что будет через двести тысяч лет!". Сорин: "Через двести тысяч лет ничего не будет" (С.13,13). В первоначальном варианте звучала также реп¬лика Медведенко: "...прежде чем Европа достигнет результатов, че¬ловечество, как пишет Фламмарион, погибнет вследствие охлаждения земных полушарий" (С.13, 258). Чехов снял упоминание о Фламмарионе, имея, очевидно, для этого веские основания. Сходный текст, однако, встречается в "Палате № 6". Рагин размышляет о человечестве: "...всему этому суждено уйти в почву и, в конце концов, охладеть вместе с земною корой, а потом миллионы лет без смысла, и без цели носиться с землей вокруг солнца..." (С.8, 90). Это свиде-тельствует, что "фламмарионовская" тема гибели всего живого на Земле была не¬безынтересна самому Чехову. Комментарий к Полному собранию сочи¬нений и писем в 30-ти томах и вся обширная "Чеховиана" но содер¬жат данных о Фламмарионе и его сочинениях.
По сведениям, почерпнутым из "Русской энциклопедии», Камилл Флам-марион, выдающийся французский астроном, сыграл огромную роль в популяризации научных астрономических знаний: за мощь воображения и необычайную плодовитость как писателя его прозвали - "Огонь Ориона"4/. По каталогу Российской государственной библиотеки, в 60-90-х годах Х1Х века в России было издано более 30 книг астронома - в основном в массовых научно-популярных сериях - в "Детской библиотеке" А.С.Суворина, в издательствах Вольфа, Павленкова, Сытина. Характерны названия сочинений Фламмариона: "Жители небесных миров", "Многочисленность обитаемых миров", "По волнам бесконечности. Астрономическая фантазия", "Конец мира. Астрономический роман", "Светопрестав¬ление", "В небесах. Астрономический роман" и др. Только в издательстве А.С.Суворина популярные книги Фламмариона выходили четыре раза. В интересующий нас период - начало 1890-х годов - читающей публике было предложено, по крайней мере, три астрономических фантазии на тему грядущей гибели мира: "Конец мира. Астроно¬мический роман" (1893); "По волнам бесконечности. Астрономическая фантазия" (1894); "Светопреставление. Астрономи¬ческий роман" (1893).
Чехов, несомненно, был знаком с сочинениями Фламмариона по суворинским изданиям. В «Библиотеке Чехова» С.Балухатого под номером 732 числится одно из таких изданий, переданных писателем в Таганрог: Фламмарион, Камилл. Многочисленность обитаемых миров. Перевел К.Толстой. СПб., 1896. Издание подарено Чехову заведующим суворинской типографией А.Коломниным.
Интересу к астрономической проблематике могло способствовать знакомство о Ольгой Кундасовой по прозвищу "Астрономка", - подругой Марии Чеховой со времен Высших женских курсов. Ольга Петровна состояла в переписке с Антоном Павловичем (37 писем и 5 телеграмм), помогала ему в изучении французского языка, постоянно бывала в семье Чеховых в Мелихове в период работы писателя над "Чайкой", о чем свидетельствует "Дневник" Павла Егоровича Чехова. Кундасову называют в качестве прототипа Рассудиной в повести "Три года". Несомненно, "Астрономка" была в курсе популярной литературы, поскольку состояла в штате профессора Бредихина в Московской обсерватории (П.5,635).
Сопоставление содержания монолога Мировой души с астрономическими романами Фламмариона свидетельствует, что именно оттуда черпал Константин Треплев символику и сюжеты грядущего хаоса. Роман "Светопреставление" (СПб., 1894) в переводе В.Ранцова повествует о неизбежной гибели всего живого на Земле - то ли от столкновения с ядовитой кометой, то ли от действия геологических сил (через четыре миллиона лет суша исчезнет под воздействием рек, дождей и ветров), то ли от космического холода (пелена пара закроет дос¬туп солнечному свету), то ли от засухи (испарятся моря и океаны), то ли от взрыва Солнца... В любом случае Земля превратится в "об¬леденелое кладбище".
Фламмарион живописует картину гибели весьма образно и эмоционально: "Никакой гений не мог бы вернуть истекшее время, - воскресить те дивные дни, когда земля, купаясь в волнах опьяняющего света, про¬буждалась в утренних лучах солнца вместе с зеленеющими <...> рав¬нинами, - с реками, извивающимися, словно длинные змеи, по зеле¬ным лугам, по рощам, оживленным пением пташек... Земля навсегда утратила горы, по склонам которых рождались родники и водопады. Она лишилась тучных нив и садов, усеянных цветами. Гнезда пташек и колыбельки детей <...> все это исчезло <...> Куда же девались утра и вечера, цветы и любящие девушки, сияющие лучи света и благоуха¬ния, радость и гармония, дивная красота и мечты? Все это умерло, исчезло, сменилось однообразием мрака и холода"5/.
В астрономической фантазии "По волнам бесконечности" (1894) говорится о том, как со временем исчезнут Земля и другие планеты: "Земля рассыплется", а самая яркая звезда Сириус будет едва мер¬цающей звездочкой 6/.
Фламмарион прослеживает постепенную трансформацию человечест¬ва на пути к концу света: сначала воцарится царство разума, разовьются новые чувства и способности (седьмое - чувство электричества, восьмое - психическое: с их помощью человек получит способность притягивать предметы, как магнитом, и общаться телепатически). Разовьется способность чувствовать ультрафиолетовое излучение. Гипноз заменит варварские методы медицины в хирургии...7/. Любопыт¬но все это сопоставить с размышлениями героев пьесы "Три сестры" о тех чувствах, которые не умирают после смерти человека: «После нас будут летать на воздушных шарах, <…> откроют, быть может, шестое чувство и разовьют его…» (С.13,146). Не ме¬нее любопытно сравнение с нынешним потоком публикаций об экстра¬сенсорных способностях человека.
В конечном счете физическое человечество вымрет, но духовная субстанция останется вечной. "Души <...> заручившиеся уже бессмертием, продолжали...вечную жизнь в разных иерархиях невидимого духовного мира. Сознание всех человеческих существ, живших когда-то на Земле, достигло более высоких идеалов... Души <...> снова ожи¬вали в Боге, свободные от уз весомого вещества, и непрерывно со¬вершенствуясь, продолжали носиться в вечном свете"8/.
В книге "По волнам бесконечности" говорится о противостоянии духовного и материального миров: для первого имеют значение "лишь принципы справедливости, истины, добра и красоты"; в другом "нет ни добра, ни зла, нет справедливости и неправды, красоты и уродливости 9/. Противостояние духа и косной материи (оно составляет глав¬ную коллизию монолога Нины Заречной) продлится до тех пор, пока веществен¬ный мир не погибнет и "материя и дух сольются в гармонии пре¬красной..." (С.13, 14).
Нетрудно заметить, что содержание "астрономических фантазий" предс-тавляет собой как бы конспект той части пьесы Треплева о Мировой душе, которая успела прозвучать с подмостков импровизированного театра. Реплика Медведенко о том, что дух нель¬зя отделять от материи, ибо "самый дух есть совокупность мате¬риальных атомов" (С.13,15), восходит к роману "Светопреставление", где излагается тезис атеистов о Вселенной как "совокупности не¬разрушимых атомов"10/. Но особенно разительное впечатление произво¬дит сопоставление картин погибшей природы у Фламмариона и у Треплева: они структурно едины и представляют собой перечисление раз¬личных проявлений жизни, обрывающееся контрапунктом: "все это умерло, исчезло, сменилось однообразием мрака и холода" (Фламмарион); "...все жизни, свершив печальный круг, угасли < …> холод¬но <…> пусто <…> страшно" (Чехов, С.13, 13).
Из приведенных наблюдений следует, по крайней мере, один вы¬вод: "Сон" Константина Треплева о Мировой душе - это несамостоя¬тельное, неоригинальное, эпигонское сочинение, навеянное отчасти астроно¬мическими "фантазиями" из популярных, дешевых, массовых изданий. Сам Константин упивался "новаторской" пьесой, и не мудрено: она исполнена (наполнена) сокровенными чувствами, мечтой о любви, о грядущей "гармонии прекрасной". Сердце Нины, однако, не проснулось: для нее монолог Мировой души - просто читка, где нет любви... Харак¬терная метаморфоза, однако, происходит в конце пьесы, когда За¬речная признается Треплеву: "Я люблю его... Люблю, люблю страстно, до отчаяния люблю" (С.13, 59). И - о чудо! - холодный и бессмысленный когда-то монолог звучит снова - со страстью и выра¬зительностью, навеянными воспо-минанием о первой встрече с люби¬мым человеком.
Приведенный пример показывает, почему Чехов в окончательном тексте пьесы снял прямое упоминание о Фламмарионе: это было бы указание на эпигонство, это был бы приговор, тек более неуместный в устах такого неумного человека, как Медведенко.
Сюжет о Фламмарионе имел неожиданное продолжение. В ялтинские годы А.П.Чехов по договоренности с редакцией журнала «Русская мысль» занимался редактированием произведений начинающих литераторов. В 1903 году после чеховской правки на страницах журнала появилась повесть провинциального беллетриста А.К.Гольдебаева (Семенова) «Ссора» (первоначально – «В чем причина?»). Несмотря на то, что Чехов выбросил начало и переделал конец, он довольно доброжелательно отнесся к работе молодого автора: «Повесть <…> хороша, а местами даже очень хороша» (С.18,311). Чеховский урок, однако, пошел не впрок: в последующих произведениях Гольдебаев оказался более архаичным, чем его редактор. К новым веяниям он не приспособился и писал бесконечные романы, которых никто не хотел печатать (С.18,314-15).
Герои повести – машинист паровоза Маров и его помощник Хлебопчук – оба увлечены идеями бесконечности миров… Во время долгих рейсов «чужанин-раскольник» Сава Хлебопчук просвещает Василия Петровича; сам он начитался Фламмариона и, «бледнея от душевной боли и закрывая глаза», «с горячим благоговением» рассказывал напарнику, что люди Земли не одиноки в мироздании, что вселенной нет конца, что «за миллионами миллионов верст от нас есть соседи, наши подобия, но лучше нас и, быть может, милее для Создателя <…> Со знанием дела рассказывал он также о луне, о Марсе, о Сириусе…».
Сердце Василия Петровича «замирало от ужаса и наслаждения, как от взгляда в бездонную пропасть» (С.18,145). Заглядывая в будущее, Сава убежден, что со временем все переменится, «люди сделаются как ангелы, станут сильно любить друг друга, избегать зла». А Маров тревожится, что и т а м, в иных мирах, Христос претерпел за людей, что и т а м грядет «кончина мира, второе пришествие…» (С.18, 147-48).
Что думал Чехов, читая эти строки? Молодой писатель Гольдебаев, саратовский мещанин, недоучка (вышел из гимназии в третьем классе), как и чеховский Константин Треплев, в основу своего произведения положил космические фантазии Фламмариона… На них построил конфликт героев… Это ли не подтверждение типичности образа Треплева? Это ли не подтверждение справедливости слов Дорна, адресованных, в сущности, поколениям молодых людей, которые с годами забывают о звездных мирах: «Женишься – переменишься. Куда девались атомы, субстанции, Фламмарион…» (С.12,270).
В окончательном варианте фраза доктора о Фламмарионе также была исключена… Так, благодаря умолчанию, статус Треплова повышен, и исследователи до сих пор спорят о загадочности пьесы о Мировой душе...
«Астрономический» след сценической фантазии Константина Треплева прослеживается также в одном из ранних произведений Чехова – в пародии «Нечистые трагики и прокаженные драматурги» («Будильник», 1884. Опубликована под псевдонимом «Брат моего брата»). Пародию вызвало представление в театре Лентовского спектакля по пьесе К.А.Тарновского «Чистые и прокаженные», изобилующего невероятными сценами и утомительными эффектами. «Творческий процесс» драмодела Тарновского рисуется Чеховым в откровенно гротескном стиле: «За письменным столом, покрытым кровью, сидит Тарновский <…> во рту горит сера; из ноздрей выскакивают <…> зеленые чертики. Перо он макает не в чернильницу, а в лаву, которую мешают ведьмы. Страшно <…> Календарь Алексея Сергеевича Суворина <…> лежит тут же и с бесстрастностью судебного пристава предсказывает столкновение Земли с Солнцем, истребление вселенной и повышение цен на аптекарские товары. Хаос, ужас, страх…». Календарь Суворина на 1884 года содержал астрономический раздел с прогнозами небесных явлений (С.2, 319-20, 539-40).
Как видим, запахи серы, дьявольские огни и грядущие космические катастрофы, составляющие антураж пьесы о «Мировой душе», здесь фигу-рируют в полном наборе. Их сопровождает, правда, «повышение цен на аптекарские товары» - это придает оттенок трагикомизма итоговому обобщению: «Хаос, ужас, страх…». Не тут ли следует искать истоки насмешливо-уничижительной реакции Аркадиной на «декадентскую» пьесу Константина? В ученическом опусе сына опытная актриса могла, без сомнения, усмотреть и эпигонское подражание бездарной драме Тарновского!
Одной из загадок пьесы являются и фамилии персонажей. Семантика некоторых придуманных Чеховым фамилий лежит на поверхности, как, к примеру, лошадиная фамилия «Овсов»… В «Чайке» такая прозрачность присутствует в сценическом псевдониме матери Константина - вместо неблагозвучных фамилий «Сорина» (девичья) или «Треплева» (по мужу) она стала называться «Аркадина». У поэтов-эллинистов и Вергилия «Аркадия» - идиллическая страна, где на фоне роскошной природы разворачиваются буколические сцены. А вот почему маститый писатель получил фамилию «Тригорин»? То ли от «трех гор», то ли от «трех горестей»? Здесь открывается простор для фантазии. Представляется, что возможные ассоциации могут быть связаны с взаимоотношениями Тригорина с женщинами, и тут имеется историко-литературная подоплека.
Один из ходовых любовных сюжетов мировой литературы – отношения маститого писателя (художника, ученого, музыканта и др.) с восторженными поклонницами. Сюжет постоянно подпитывался реальными историями из творческой жизни корифеев. К примеру, в чеховские времена много говорили об отношениях Левитана с Кувшинниковой… Такого рода сюжеты неоднократно использовались и Чеховым. В «Дяде Ване» - это отношения профессора Серебрякова с Еленой Андреевной, в «Попрыгунье» - отношения художника Рябовского с женой врача Дымова. В «Чайке» - понятное дело - это взаимоотношения Тригорина сначала с Аркадиной, а потом и с Ниной Заречной.
Во втором действии Тригорин с Ниной говорят о писательстве, о славе… В подтексте – зарождение глубокого чувства Нины, их грядущей близости. Тригорин живописует свои профессиональные муки: «Пишу непрерывно, как на перекладных»... «Пахнет гелиотропом. Скорее мотаю на ус: приторный запах, вдовий цвет, упомянуть при описании летнего вечера» (С.13,29).
Гелиотропы, как известно, Чеховы разводили в своем мелиховском имении. Можно представить, как пахли гелиотропы на клумбе возле знаменитого флигелька, где Антон Павлович работал над «Чайкой». В сугубо лирическом контексте гелиотроп уже встречался в истории русской литературы. Это был роман знаменитого поэта и восторженной поклонницы.
Он имел место в 1825 году в имении Прасковьи Александровны Осиповой-Вульф, которое называлось – Тригорское. Поэта звали Александром Сергеевичем Пушкиным, а его поклонницу – Анной Петровной Керн. Она была племянницей хозяйки усадьбы. Пушкин являлся в Тригорское с большой черной книгой, на полях которой были начертаны ножки и головки, читал поэму «Цыганы». «Я была в упоении <…> - вспоминала Анна Петровна, - я истаивала от наслаждения» 11/ (курсив мой – Г.Ш.).
В ночь с 18 на 19 июля 1825 года обитатели Тригорского вместе с Пушкиным совершили поездку в Михайловское. Пушкин с Анной Петровной долго гуляли по старому парку. Вот как эта прогулка была описана во французском письме Пушкина к А.Н.Вульф, сестре Анны Петровны: «Каждую ночь я гуляю в своем саду и говорю себе: «Здесь была она <…> камень, о который она споткнулась, лежит на моем столе подле увядшего гелиотропа. Наконец я много пишу стихов. Все это <…> крепко похоже на любовь, но божусь вам, что ней и помину нет. Будь я влюблен, - я бы, кажется, умер в воскресенье от бешеной ревности…»12/. А.П.Керн приводит эту выдержку из письма в своих воспоминаниях с комментариями: «Веточку гелиотропа он точно выпросил у меня»13/. Перед отъездом Анны Петровны в Ригу, где ее ждал муж, Пушкин принес ей печатный экземпляр главы «Евгения Онегина» со вложенным между страницами листком, на котором было стихотворение «Я помню чудное мгновенье»14/.
Тригорин, как мы помним, стихов не писал, однако встреча с Ниной отложилась в его литературных замыслах: «сюжет для небольшого рассказа»… Конечно, двух таких «говорящих» совпадений (роман знаменитого писателя с восторженной поклонницей, упоминание «гелиотропа») недостаточно для твердого обоснования версии происхождения фамилии чеховского беллетриста. Но и отрицать возможность того, что Тригорин – это Пушкин той счастливой поры, когда в соседнем Тригорском его пленил «гений чистой красоты», - тоже нет оснований. Сюжет о романе знаменитого писателя и восторженной поклонницы не раз просматривался в собственной биографии Чехова. Этих поклонниц называли «антоновками». С одной из них – актрисой Ольгой Книппер – Антона Павловича связали, в конце концов, узы брака.
Монолог Нины Заречной о Мировой душе, безусловно, во многом навеян космическими фантазиями Фламмариона. Однако чувствуется, что в нем есть нечто глубоко личное, собственно-чеховское. Анализируя структуру монолога, на это обратила внимание А.Г.Го¬ловачева: текст в целом построен по законам "нечеховской драма¬тургии", но содержит и собственно-чеховский голос 15/. На наш взгляд, глубина и взволнованность этого голоса обусловлены личны¬ми впечатлениями и воспоминаниями писателя.
Дважды - в 1888 и 1889 годах - семья Чеховых провела весенние и летние месяцы ко Украине, в Сумах. Письма той поры содержат ли¬рические, окрашенные в мягкие тона украинского юмора описания при¬роды. Особняком стоит весенняя зарисовка, сделанная в письме к А.С.Суворину от 4 мая 1889 года. Здесь мы находим обобщенный и в то же время насыщенный живыми деталями образ обновления природы, весеннего кипения, буйства живой материи во всех ее проявлениях. "Каждый день родятся миллиарды существ. Соловьи, бугаи, кукушки и прочие пернатые твари кричат без умолку день и ночь <…> в саду буквально рев от майских жуков..." Картину начинает изобра¬жение цветущих садов: "Все поет, цветет, блещет красотой <…> Стволы яблонь, груш, вишен и слив выкрашены <…> в белую краску, цветут все эти древеса бело, отчего поразительно похожи на невест во время венчания: белые платья, белые цветы..." (П. 3, 202-03). Здесь явственно ощутимо присутствие символического смысла: белая невеста - символ обновления миря, продолжения жизни.
Картина природы дополнена странным, на первый взгляд, фило¬софским пассажем о равнодушии, созвучным размышлениям целого ря¬да мыслителей - начиная от библейского Екклезиаста и кончая Пуш¬киным: "Природа очень хорошее успокоительное средство. Она мирит, т.е. делает человека равнодушным. Только равнодушные люди способны ясно смотреть на вещи, быть справедливыми..." (П.3,203). Но переход к пессимистическим интонациям, более всего соответствующий истолкованию бытия как "суеты сует", не так уж и произволен. В ту цветущую весну на глазах Чехова угасал "кашляющий художник" - брат Николай, обреченный на скорую смерть от чахотки.
Остался ли втуне этот опыт сложного пейзажно-философского по¬строения? В произведениях Чехова подобной картины мы не найдем. Однако апофеозу жизни, каковым можно рассматривать опи¬сание украинской весны, противостоит столь же впечатляющая карти¬на тотальной безжизненности, воспроизведенная в монологе Нины Заречной. Здесь также находим перечисление бесчисленных живых существ, взятых укрупненно (человек - царь природы, лев - царь зве¬рей, орел - царь птиц), но как бы с обратным знаком: перечисление сонма тварей только подчеркивает всеобщую безжизненность. Харак¬терно, что важными приметами жизни названы "майские жуки" в ли¬повых рощах: как и крики журавлей в лугах - это приметы украин¬ской весны, той жизни, которая захватила писателя и олицетворяла, очевидно, полноту бытия. Есть тут и символическая фигура в б е л о м - Мировая.душа, призванная сыграть важную роль в обновле¬нии мира на основе слияния духа и материи.
Не последнюю роль играют и екклезиастические мотивы, в част¬ности, идея круговращения жизни, возвращения всего и вся "на кру¬ги свои" (Екклезиаст, I:6). Эта идея расширена до образа всеоб¬щего "печального круга", который через двести тысяч лет совершат "все жизни, все жизни, все жизни".
Конкретные переклички между картиной украинской природы и мо¬нологом Нины Заречной дают основание утверждать, что одним из сильных идейно-эмоциональных толчков для создания картины небы¬тия в пьесе "Чайка" явились собственно - чеховские впечатления от кипения жизни в памятную весну 1889 года. Образ создавался по контрасту - при сохранении и развитии философских идей Екклези¬аста.
Наконец, в постижении смысла пьесы важна и та символика, которой наполнено название пьесы – «Чайка». Почему выбрана чайка, а не какая-то другая птица? К примеру, белая цапля? Или черная галка? Мы привыкли связывать образ подстреленной чайки с коллизией Нины Заречной, такой же белой и чистой девушкой, которую походя погубил заезжий литератор. А ведь возможна проекция убитой птицы на самого Константина Треплева, который, убив птицу, потом убил и себя. Любопытный поворот приобрела эта коллизия в белградской постановке «Чайки» режиссера Стево Жигона на сцене Народного театра Сербии. По-сербски чайка называется «галеб» - существительное мужского рода. В последнем акте режиссер специально выстраивает высокую веранду с крутой лестницей – именно там предстоит застрелиться Константину, чтобы потом скатиться по лестнице вниз, ломая крылья-руки. Словно подстреленный галеб…
Но это специфически-сербский вариант. На русской же почве чайка остается существом женского рода и прочно ассоциируется с судьбой Нины Заречной. Причем, как ни странно, символическая проекция названия птицы предвосхищает даже такую деталь в ее биографии, как потеря ребенка. В «Энциклопедии символов» Е.Я.Шейниной отмечено значение чайки как тоскующей женщины: «Символ материнского плача по своим детям» 16/. Тот, кто слышал клики мелких озерных чаек, именуемых иногда пигалицами, тот не забудет их плачущей, зовущей, тоскующей интонации…
Многослойная структура пьесы о Мировой душе, переплетение в ней голосов автора и героя, сопряженность с обширным кругом рели¬гиозной, философской, художественной, научно-популярной литературы, включение личных житейских впечатлений выводят этот текст далеко за рамки "ученического опуса" Константина Треплева. А.П.Чудаков сблизил его с жанром "эсхатологической медитации о судьбах мира» 17/.
Не следует упускать из виду и то обстоятельство, что пьеса Треплева - это "сон" с присущей сновидению свободой сочетания фанта¬зии и реальности, с его своеобразной символикой. Сон ждет дальнейшей расшифров¬ки.

* * *
Сноски:

1.Зингерман Б. Театр Чехова и его мировое значение. - М.: Наука, 1988. С.292.
2.Обзор литературы по источникам "Чайки" см.: Зингерман Б. Театр Чехова и его мировое значение. - М.1988.С.293; Вилькин А. Отчего стрелялся Константин? // Современная драматургия. 1988. № 3. С.207-16; Собенников А.С. Художест¬венный символ в драматургии А.П.Чехова. - Иркутск. 1989. С.116-117; Шейкина М.А. «Явление, достойное пера Фламмариона…» // Чеховиана. Мелиховские труды и дни. - М.: Наука. 1995. С.118-124.
3. Звиняцковский В.Я. К полемической функции образов Треплева и Тригорина в «Чайке» А.П.Чехова // Revue des etudes slaves. - Paris. 1991. S.587-605.
4. Русская энциклопедия. Т. 19. С.279-71.
5.Фламмарион, Камилл. Светопреставление. Астрономический роман. - СПб.: Тип. Пантелеевых. 1893. С.134.
6.Фламмарион, Камилл. По волнам бесконечности. Астрономическая фантазия. - СПб., 1894. С.316.
7. Фламмарион, Камилл. Светопреставление. С.92-93.
8. Фламмарион, Камилл. Светопреставление. С.143.
9. Фламмарион, Камилл. По волнам бесконечности. С.307.
10.Фламмарион, Камилл. Светопреставление. С. 135.
11.Керн А.П. Воспоминания. Дневники. Переписка. - М., 1989. С.33.
12.Там же. С.35.
13.Там же. С.36.
14.Там же. С.34.
15. Головачева А.Г. Монолог о «Мировой душе» («Чайка») в творчестве Чехова 1890-х годов // Вестник ЛГУ. - Л., 1986. С.51-56.
16. Шейнина Е.Я.Энциклопедия символов. - М., 2001. С.130.
17. Чудаков А. Мир Чехова. - М.: Советский писатель. 1986. С.318.

Я слышал когда-то… монолог,
но его никогда не произносили на сцене
или не больше одного раза;
я помню, пьеса не понравилась толпе,
это был апельсин для известного рода животных;
но я и другие… почитали ее превосходной пьесой.

Шекспир "Гамлет".

Исследователи отмечали, что "четыре персонажа "Гамлета" перекликаются с четырьмя главными персонажами "Чайки"" 1 . Уже с самого начала пьесы драматург Треплев соотносит себя с Гамлетом, а мать и Тригорина - с Гертрудой и Клавдием. Разыгрываемый в дачном театре спектакль под руководством Треплева сравнивают с представлением бродячими актерами пьесы, которой руководит Гамлет. У Шекспира это представление начинается со слов Пролога:

Для нашего представления
Просим вашего снисхождения.
Не потеряйте терпения.

Этот мотив Чехов вводит вначале почти незаметно и с большим искусством:

Аркадина (сыну). Мой милый сын, когда же начало?

Уже эта фраза звучит почти как стихотворная строчка и напоминает обращение Королевы к Гамлету. (Ср. Королева. Мой милый сын, / Утишь порывы чувств.)

Треплев Через минуту. Прошу терпения.

Аркадина (читает из "Гамлета"). "Мой сын! Ты очи обратил мне внутрь души, и я увидела ее в таких кровавых, в таких смертельных язвах - нет спасенья!"
Треплев (из "Гамлета"). "И для чего ж ты поддалась пороку, любви искала в бездне преступленья?"

Чехов приводит эти цитаты из "Гамлета" в переводе Н. Полевого. Как свидетельствует замдиректора дома-музея А.П. Чехова в Ялте, в ялтинской библиотеке Чехова сохранились испещренные его многочисленными пометками переводы "Гамлета", сделанные Н.Полевым и А.Кронебергом 2 . В дальнейшем мы будем приводить цитаты из "Гамлета" и в том, и в другом переводе.

У Шекспира Королева на вопрос Гамлета отвечает мольбой: "Ах, замолчи! Как острые ножи, / Слова твои мне сердце растерзали! Умолкни, Гамлет, милый сын!" (Пер. Н.Полевого).

У Чехова диалог между сыном и матерью на этом здесь прерывается, чтобы возобновиться в третьем действии и уже с предельной откровенностью, почти совсем как у Шекспира. Можно отметить, что эта встреча предваряется так же, как у Шекспира, просьбой найти сына. Гертруда просит об этом Гильденстерна и Розенкранца, Аркадина - Машу. А Гамлет и Треплев, переживая в этот момент бурю эмоций, требуют оставить их в покое и не испытывать их терпения. Ср.:

Гильденстерн. Королева, ваша матушка, в глубочайшей скорби сердца послала меня к вам.
Розенкранц. Она желает поговорить с вами в своей комнате.
Гамлет. Мое терпение лопается… Оставьте меня, друзья. (Пер. А.Кронеберга).

Маша. Идите, Константин Гаврилович, в дом. Вас ждет ваша мама. Она непокойна.
Треплев. Скажите ей, что я уехал. И прошу вас всех, оставьте меня в покое! Оставьте! Не ходите за мной!

Возвращаясь к обмену шекспировскими цитатами чеховских героев, укажем, что эта короткая реминисценция имеет исключительно важное значение. Она, как камертон, задает драматическое, или даже трагическое звучание всей пьесы. Вместе с тем возникает то, что М.М. Бахтин назвал полифонизмом текста, когда можно услышать "сочетание двух и более самостоятельных мелодий в разных голосах" 3 . Эти мелодии звучат иногда в унисон, а иногда варьируют, оттеняя друг друга. Таким образом, уже в начале пьесы в словах Треплева звучит его сыновняя (гамлетовская) ревность, и на всем ее протяжении Константин страдает от нелюбви и непонимания матери. Но затем драма Константина становится совершенно невыносимой ("жизнь для меня невыносима"), когда он узнает, что у Нины начинается роман с Тригориным. "Тригорин, мало того, что, по существу заместил на супружеском ложе Костиного отца, он еще, не прилагая к этому ровно никаких усилий, отнял у Треплева Нину" 4 , то есть отнял у него и "Офелию". Мысль об этом нестерпима для него, это охлаждение Нины Треплев переживает как измену, и здесь у него вновь возникают ассоциации с трагедией Шекспира. Стремясь хоть как-то развенчать Тригорина в глазах Нины, он иронизирует: "Вот идет истинный талант; ступает, как Гамлет, и тоже с книжкой. (Дразнит.) "Слова, слова, слова..." Это солнце еще не подошло к вам, а вы уже улыбаетесь, взгляд ваш растаял в его лучах. Не стану мешать вам. (Уходит быстро.)"

Поэтому Константин совершает попытку самоубийства, поэтому он, человек поступка, готов драться на дуэли с Тригориным. Эту боль он не в силах заглушить ничем. В отчаянии он требует ответа у матери, совсем как Гамлет у Гертруды:

Треплев. Только зачем, зачем ты поддаешься влиянию этого человека?
Аркадина. Ты не понимаешь его, Константин. Это благороднейшая личность...
Треплев. Благороднейшая личность! (Ср. Гамлет. … человек! Как благороден разумом! (Пер. А.Кронеберга). Вот мы с тобою почти ссоримся из-за него, а он теперь где-нибудь в гостиной или в саду смеется над нами... развивает Нину, старается окончательно убедить ее, что он гений.
Аркадина. Для тебя наслаждение говорить мне неприятности.

Иннокентий Анненский, поэт и критик-импровизатор, описывая и пересказывая по-своему сцену объяснения Гамлета с матерью, говорит от лица принца: "Мне придется сказать вам несколько неприятностей" 5 . Но если Гамлет со всей решительностью требует от матери разрыва с Клавдием (Гамлет. Прощай - усни, но не на ложе дяди… (Пер. А.Кронеберга)), то Треплев в соответствующей сцене только настаивает на том, что он не станет прощаться с Тригориным перед отъездом:

Треплев. Только, мама, позволь мне не встречаться с ним. Мне это тяжело... выше сил...

Константин, видя все недостатки матери, говорит о них с горькой иронией, спорит и ссорится с ней. Вместе с тем, он продолжает любить ее искренне и глубоко: "В последнее время, вот в эти дни, я люблю тебя так же нежно и беззаветно, как в детстве. Кроме тебя, теперь у меня никого не осталось." Полушутя-полувсерьез, он даже гадает на цветке, любит ли его мать: "Любит - не любит, любит - не любит, любит - не любит. (Смеется.) Видишь, моя мать меня не любит." (В стихотворении Д. Самойлова "Оправдание Гамлета" есть строчка "Быть - не быть - лепестки ромашки", т.е. для поэта и, возможно, для Чехова гамлетовский вопрос мог прозвучать, как гадание на цветке).

И. Анненский, рассуждая о Гамлете, писал в свой статье: "Гамлет - артист и художник не только в отдельных сценах. Эстетизм лежит в основе его натуры и определяет даже его трагическую историю. Гамлет смотрит на жизнь сквозь призму своей мечты о прекрасном" 6 .

Г а м л е т. … шуты пусть не говорят, чего не написано в роли: чтобы заставить смеяться толпу глупцов они хохочут иногда сами в то время, когда зрителям должно обдумать важный момент пьесы; это стыдно и доказывает жалкое честолюбие шута. (Пер. А.Кронеберга).

Треплев, драматург и постановщик своей пьесы, выступает и как гневный критик современной театральной пошлости:

Треплев. …по-моему, современный театр - это рутина, предрассудок. Когда поднимается занавес и при вечернем освещении, в комнате с тремя стенами, эти великие таланты, жрецы святого искусства изображают, как люди едят, пьют, любят, ходят, носят свои пиджаки; когда из пошлых картин и фраз стараются выудить мораль - маленькую, удобопонятную, полезную в домашнем обиходе; когда в тысяче вариаций мне подносят все одно и то же, одно и то же, одно и то же, - то я бегу и бегу, как Мопассан бежал от Эйфелевой башни, которая давила ему мозг своей пошлостью.

Говоря с Первым актером, Гамлет упоминает о монологе и пьесе, которая если и игралась, то "не больше одного раза; я помню, пьеса не понравилась толпе, это был апельсин для известного рода животных; но я и другие… почитали ее превосходной пьесой." (Пер. А.Кронеберга). ("Пьеса не понравилась…", - с горечью говорит Треплев после неудачного представления.)

В одной этой фразе Гамлета Чехов мог найти обозначение одного из главных сюжетных мотивов своей пьесы: незаконченная и неудачная постановка талантливой пьесы-монолога о времени и "мировой душе". И эта Гамлетова оценка неизвестной пьесы во многом совпадает с тем, как доктор Дорн, один из умнейших и тонких персонажей, быть может, alter ego Чехова, оценивает пьесу Константина:

Дорн. Не знаю, быть может, я ничего не понимаю или сошел с ума,…Константин Гаврилович, мне ваша пьеса чрезвычайно понравилась. Странная она какая-то, и конца я не слышал, и все-таки впечатление сильное. Вы талантливый человек, вам надо продолжать…

Для Треплева творчество и любовь неразделимы. Можно сказать, что он смотрит на жизнь и творчество сквозь призму своей мечты о любви. Он может писать, только если Нина любит его, если, как сказал Медведенко, их "души сольются в стремлении дать один и тот же художественный образ". Константин одержим этим стремлением, едва появляясь в пьесе.

Здесь важно отметить, что для него начало любви к Нине совпадает с началом его творчества. (Треплев. А если я поеду к вам, Нина? Я всю ночь буду стоять в саду и смотреть на ваше окно...Я люблю вас.) За этим объяснением в любви следует представление его первой пьесы. Он захвачен этим "началом начал". И в первом действии "Чайки" одним из ключевых слов для него является слово "начало". Но тогда же происходит и надлом. Константин вынужден прервать свою пьесу. Эта перипетия находит отражение в лексическом комплексе начало - начинать - кончено. Эта антитеза связана с таким коррелятом, как занавес: начало - Поднимем занавес ~ Пьеса кончена! Довольно! Занавес!

Вот как развивается этот комплекс в первом действии.

Треплев. Господа, когда начнется, вас позовут, а теперь нельзя здесь. Уходите, пожалуйста.
Треплев. Хорошо, только через десять минут будьте на местах. (Смотрит на часы.) Скоро начнется.
Треплев. (окидывая взглядом эстраду) . Вот тебе и театр. Занавес, потом первая кулиса, потом вторая и дальше пустое пространство. Декораций никаких. Открывается вид прямо на озеро и на горизонт. Поднимем занавес ровно в половине девятого, когда взойдет луна.
Треплев. В самом деле, уже пора начинать, надо идти звать всех.
………
Аркадина (сыну) . Мой милый сын, когда же начало?
Треплев. Через минуту. Прошу терпения. Господа, начало! Прошу внимания! Пауза. Я начинаю.
…………….
Треплев (вспылив, громко). Пьеса кончена! Довольно! Занавес!
Аркадина. Что же ты сердишься?
Треплев. Довольно! Занавес! Подавай занавес! (Топнув ногой.) Занавес!

Занавес опускается.

Этот занавес и останки театра в IV действии приобретают символическое значение, становясь знаком, метафорой или символом не только творческого, но и любовного крушения. Тот же Медведенко, выражавший надежду на слияние душ Нины и Константина, говорит теперь: "В саду темно. Надо бы сказать, чтобы сломали в саду тот театр. Стоит голый, безобразный, как скелет, и занавеска от ветра хлопает. Когда я вчера вечером проходил мимо, то мне показалось, будто кто в нем плакал".

Пройдет еще немного времени, и Константин уже совсем без слов опустит занавес своей жизни, "сломает" свой театр. Но до этого понятие "начало", слова "начал", "началось" связываются у него теперь только с горечью и страданием:

Треплев. Это началось с того вечера, когда так глупо провалилась моя пьеса.
Женщины не прощают неуспеха. Я все сжег, все до последнего клочка. Если бы вы знали, как я несчaстлив!

Треплев. С тех пор как я потерял вас и как начал печататься, жизнь для меня невыносима, - я страдаю...

Ни в одной из пьес Чехова герой не говорит о своей любви так проникновенно и "с последней прямотой", как подлинный поэт. Но только в начале пьесы его любовь полна надежды и мечты:

Треплев. Я слышу шаги... (Обнимает дядю.) Я без нее жить не могу... Даже звук ее шагов прекрасен... Я счастлив безумно. (Быстро идет навстречу Нине Заречной, которая входит.) Волшебница, мечта моя...

До встречи с Тригориным Нина принимает его любовь: "А меня тянет сюда к озеру, как чайку... мое сердце полно вами." Однако его пьеса не находит отклика в ее душе.

Нина. В вашей пьесе трудно играть. В ней нет живых лиц.
Треплев. Живые лица! Надо изображать жизнь не такою, как она есть, и не такою, как должна быть, а такою, как она представляется в мечтах.

Здесь Треплев как будто полемизирует с Гамлетом, который требовал, чтобы искусство, стремясь к естественной простоте, стало зеркалом природе: "…особенно обращай внимание на то, чтобы не переступать за границу естественного. Все, что изысканно, противоречит намерению театра, цель которого была, есть и будет - отражать в себе природу: добро, зло, время и люди должны видеть себя в нем, как в зеркале.". (Пер. А.Кронеберга).

Нина. В вашей пьесе мало действия, одна только читка. И в пьесе, по-моему, непременно должна быть любовь...

Но для Треплева любовь - это не тема, а необходимое условие творчества.

В дальнейшем же его любовь обречена. Поэтому, несмотря на все усилия, он испытывает постоянный творческий кризис.

Юрий Тынянов, рассуждая о Гамлете, писал в своем юношеском сочинении, что в непрерывной человеческой цепи давно уже появились люди "со слишком глубокими, слишком ясными глазами, которые не хотят плясать танец жизненной бестолочи… Первым задумался над этим человеком Шекспир и назвал его Гамлетом, принцем Датским. И с тех пор в цепи бытия кровь Гамлета передается от рода к роду… И если мы всмотримся в лицо этого юноши, нас поразит странное его несходство со средним человеческим лицом; это лицо Гейне, и лицо Лермонтова,… это лицо - Гамлета… гордое и прекрасное … их жизнь - удел немногих по тому высшему счастью, которое она таит в безумии грез, являющихся только их достоянием… ("я все еще ношусь в хаосе грез и образов", говорит Треплев.) Они лишние для действительности, но они необходимые звенья той жизни, к которой они приближают человечество, может быть, одним своим появлением." 8 . Упоминает Тынянов и литературных персонажей, таких как Рудин и Нагель. Несомненно, что и Треплев - лицо из этой же цепи.

Склонный к афористичности Тынянов, толковал гамлетовский вопрос "быть или не быть" как "жить или думать": "Если хочется жить - не надо думать, если хочется думать - нельзя жить" 9 . Драма Константина, кажется, фатальным образом кроется в том, что когда он "говорит, она меня не любит, он говорит, "я уже не могу писать"… для Константина любовь и искусство слиты воедино, и он считает одно необходимым условием для другого" 10 . Если же любовь невозможна, то невозможно творчество, невозможна сама жизнь:

Разлюбить вас я не в силах, Нина. С тех пор как я потерял вас и как начал печататься, жизнь для меня невыносима, - я страдаю... Молодость мою вдруг как оторвало, и мне кажется, что я уже прожил на свете девяносто лет.

Давно замечено, что чеховские персонажи далеки от какого-либо схематизма и прямолинейности. Поэтому нельзя принять такие оценки (больше похожие на приговоры), как у М. Горького в статье "А.П. Чехов" (1905): "Дрянненький студент Трофимов красиво говорит о необходимости работать и - бездельничает, от скуки развлекаясь глупым издевательством над Варей, работающей не покладая рук для благополучия бездельников". Такие оценки тем более несправедливы, потому что "Чехов сделал законом искусства резкую непрямолинейность и неоднозначность внутренней жизни человека. Пьесы Чехова - учебники по науке человеческой сложности. Чехов установил новую меру точности в анализе человеческой души" 11 .

Среди персонажей "Чайки" два писателя и две актрисы. Про двух из них, Аркадину и Тригорина, можно сказать, что это относительно удачливые и "состоявшиеся" творческие личности. Но относительность их успеха подчеркивается не раз и не два. Как говорит об Аркадиной Константин: "Бесспорно талантлива, умна, … но попробуй похвалить при ней Дузе! Ого-го! Нужно хвалить только ее одну, нужно писать о ней, кричать, восторгаться ее необыкновенною игрой в "La dame aux camelias" или в "Чад жизни", но так как здесь, в деревне, нет этого дурмана, то вот она скучает и злится, и все мы - ее враги, все мы виноваты".

В целом, как писал сам Чехов, редко дававший какие-либо характеристики своим персонажам вне своих произведений: "Аркадина - лживая, неумная, быстро переходящая из одного настроения в другое, самолюбивая эгоистка." 12 . Не раз в пьесе подчеркивается ее скупость, доходящая до мольеровских масштабов:

Аркадина. Нет, в настоящее время и на костюм не могу. (Решительно.) Нет у меня денег!.. (сквозь слезы) . Нет у меня денег!.. Я дала рубль повару. Это на троих.

Вместе с тем, "сделать Аркадину третьестепенной провинциальной актрисой было бы, действительно, проще всего. Но замысел Чехова не так прост. На примере Аркадиной "он хотел показать "большую" актрису, которая при этом "маленькая" как человек. Чтобы быть по-настоящему большим художником, требуется, по мнению Чехова, гораздо больше" 13 .

Эту же мысль можно адресовать и Тригорину. Не вызывает сомнений его способности и умения как беллетриста, его поглощенность писательским трудом, трезвые самооценки. Тригорин не расстается со своей записной книжкой, постоянно делая в ней заметки. Такие записные книжки - не редкость у писателей, были они и у самого Чехова. Но, может быть, вводя эту деталь, Чехов помнил и о Гамлете, который узнав от Призрака о преступлении Клавдия, сразу вспоминает о своей "книжке" для записей:

Гамлет. Где мои заметки? Я запишу на них:
"Улыбка и злодейство вместе могут быть".
И что еще: Я запишу его слова:
"Прощай, прощай, прощай, и помни обо мне" (Пер. Н.Полевого)

И этот, записанный Гамлетом "сюжет" отразится затем в поставленной им пьесе, которую разыграют его друзья-актеры 14 . Вот еще одна из перекличек с шекспировской пьесой, опять-таки связанная с записной книжкой Тригорина, который рассказывает Нине о своих заметках: "Вижу вот облако, похожее на рояль. Думаю: надо будет упомянуть где-нибудь в рассказе, что плыло облако, похожее на рояль." Эти слова напоминают щутливо-издевательский диалог Гамлета и Полония:

Гамлет. Видите это облако? Точно верблюд.
Полоний. Клянусь святой обедней, совершенный верблюд.
Гамлет. Мне кажется, оно похоже на хорька.
Полоний. Спина точь-в-точь как у хорька.
Гамлет. Или как у кита?
Полоний. Совершенный кит. (Пер. А.Кронеберга)

Стоит упомянуть, что проникнутая иронией тригоринская самооценка, высказываемая Нине, совпадает почти дословно с тем, что говорит о нем Треплев в разговоре с Сориным. Ср.:

Тригорин. А публика читает: "Да, мило, талантливо... Мило, но далеко до Толстого", или: "Прекрасная вещь, но "Отцы и дети" Тургенева лучше". И так до гробовой доски все будет только мило и талантливо, мило и талантливо - больше ничего, а как умру, знакомые, проходя мимо могилы, будут говорить; "Здесь лежит Тригорин. Хороший был писатель, но он писал хуже Тургенева"... Я никогда не нравился себе. Я не люблю себя как писателя.

Треплев. Мило, талантливо...но... после Толстого или Зола не захочешь читать Тригорина.

Но человеческие качества Тригорина приходится назвать беспринципными. Впрочем, он и сам готов признать свою бесхарактерность: "У меня нет своей воли... У меня никогда не было своей воли... Вялый, рыхлый, всегда покорный - неужели это может нравиться женщине? Бери меня, увози, но только не отпускай от себя ни на шаг..."

В глазах Треплева его "счастливый" соперник выглядит даже трусом:

Треплев. Однако когда ему доложили, что я собираюсь вызвать его на дуэль, благородство не помешало ему сыграть труса. Уезжает. Позорное бегство!

Нина говорит о глухоте и равнодушии Тригорина, которые едва не сгубили ее: "Он не верил в театр, все смеялся над моими мечтами, и мало-помалу я тоже перестала верить и пала духом... А тут заботы любви, ревность, постоянный страх за маленького... Я стала мелочною, ничтожною, играла бессмысленно..."

Бросивший в самую трудную пору Нину и своего ребенка, Тригорин не помнит или делает вид, что не помнит о подстреленной чайке, как и о едва не погубленной "от нечего делать" судьбе девушки:

Шамраев. Как-то Константин Гаврилыч застрелил чайку, и вы поручили мне заказать из нее чучело.
Тригорин. Не помню. (Раздумывая.) Не помню!

Продолжая все же любить Тригорина, Нина глубоко ценит и все, связанное с Константином, с его театром и пьесой:

"Я уже два года не плакала. Вчера поздно вечером я пошла посмотреть в саду, цел ли наш театр. А он до сих пор стоит. Я заплакала в первый раз после двух лет, и у меня отлегло, стало яснее на душе".

Эти предельно искренние слова свидетельствуют о ее подлинной и глубокой связи с искусством, театром. Она смотрит на театр в осеннем саду совсем другими глазами, чем Медведенко (см.выше). Спустя годы, она помнит монолог о мировой душе и вновь, как и в первом действии, произносит его, теперь уже для одного Треплева, и это последнее, что он слышит от Нины. 15 Этот монолог часто оценивали как малоудачную или невразумительную первую попытку молодого автора, считая, что Чехов создал здесь пародию на декадентские сочинения, словно он был целиком согласен с Аркадиной, которая напрочь отвергает все написанное ее сыном: "…декадентский бред. Ради шутки я готова слушать и бред, но ведь тут претензии на новые формы, на новую эру в искусстве. А, по-моему, никаких тут новых форм нет, а просто дурной характер".

Однако каким-то удивительным и таинственным образом сочинение Треплева оказалось созвучным "Песням Мальдорора" Лотреамона (одного из наиболее ярких провозвестников модернистской и декадентской литературы), написанным в 1869-м, но изданным только в 1890 г. 16:

Чехов "Чайка"

Лотреамон "Песни Мальдорора"

Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливыеРыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом,- словом, все жизни, все жизни, все жизни, свершив печальный круг, угасли... Уже тысячи веков, как земля не носит на себе ни одного живого существа, и эта бедная луна напрасно зажигает свой фонарь. На лугу уже не просыпаются с криком журавли, и майских жуков не бывает слышно в липовых рощах. Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно. ... А до тех пор ужас, ужас...

…Орел и ворон, и бессмертный пеликан, и дикая утка, и вечный странник-журавль - все встрепенутся в поднебесье, задрожат от холода и при ликующих вспышках молний увидят, как проносится чудовищная ликующая тень. Увидят и замрут в недоуменье. И все земные твари: гадюка, пучеглазая рыба, тигр, слон; и твари водяные: киты, акулы, молот-рыба, бесформенные скаты и клыкастый морж - воззрятся на сие вопиющее нарушение законов природы.

Вместе с тем в поэтике и стилистике монолога о "мировой душе", всего антуража треплевской пьесы можно увидеть следы влияния Шекспира. Вспомним о тех "спецэффектах", которые Треплев использует в свой пьесе:

Треплев. Спирт есть? Сера есть? Когда покажутся красные глаза, нужно, чтобы пахло серой.
…………..
Аркадина. Серой пахнет. Это так нужно?… Теперь оказывается, что он написал великое произведение! Скажите пожалуйста! Стало быть, устроил он этот спектакль и надушил серой не для шутки, а для демонстрации...

Не исключено, что этот символ потустороннего мира возник из фразы Призрака:

Уж близок час,
Когда я должен возвратиться в недра
Мучительного серного огня. (Пер. А.Кронеберга)

А троекратные повторы ("Холодно, холодно, холодно. Пусто, пусто, пусто. Страшно, страшно, страшно. ... А до тех пор ужас, ужас..."), которые используются в "Чайке", как настойчивый экспрессивный прием, можно также найти в монологе Призрака:

Внимай, внимай, внимай!
……………………………
О ужас, ужас, ужас! (Пер. Н.Полевого). 17

"В конечном счете единственным, странным образом "вдохновенным" художественным творением, которое дважды звучит в комедии в самых "заветных" местах, оказывается монолог из юношеской пьесы Треплева: "Люди, львы, орлы и куропатки…" В нем есть то, чего нет во всем остальном - неугасимая искренность, демонстрирующая, как хорошо было прежде" 18 .

Наряду с этим, нередко критики в оценке образа Треплева готовы, так сказать, идти вслед за Аркадиной, а не за Дорном. Е. Русакова в статье "Мировая душа обывателя" полагает: "Очевидно, был близок к истине Мейерхольд - Треплев, который, по словам Немировича-Данченко, играл трогательного дегенерата… Треплев и Нина не имеют никаких способностей к творческой деятельности" 19 .

Но В.Б. Шкловский поддерживал скорее Михаила Чехова: "Самое страшное, - об этом писал Михаил Чехов - великий актер, - играть Треплева неврастеником." 20 Треплева-писателя критики часто упрекают в том, используя опять-таки слова Дорна, что "в произведении должна быть ясная, определенная мысль. Вы должны знать, для чего пишете, иначе, если пойдете по этой живописной дороге без определенной цели, то вы заблудитесь и ваш талант погубит вас." Однако сейчас, спустя столетие, после двух мировых войн, "вряд ли найдется режиссер, которому монолог треплевской пьесы покажется лишенной какого-то ни было смысла "абракадаброй"" 21 . А отсутствие ясной цели у молодого писателя скорее неизбежность, его мучительное положение признает и "успешный" Тригорин:
А в те годы, в молодые, лучшие годы, когда я начинал, мое писательство было одним сплошным мучением. Маленький писатель, особенно когда ему не везет, кажется себе неуклюжим, неловким, лишним, нервы у него напряжены, издерганы; неудержимо бродит он около людей, причастных к литературе и к искусству, непризнанный, никем не замечаемый, боясь прямо и смело глядеть в глаза, точно страстный игрок, у которого нет денег.

Отдавая должное своей матери - актрисе и Тригорину-писателю, Треплев в то же время глубоко страдает от этой непризнанности и непонимания молодого писателя, но уже как следствия рутины и застоя в современном искусстве:

Треплев. (Гневно.) Я талантливее вас всех, коли на то пошло! (Срывает с головы повязку.) Вы, рутинеры, захватили первенство в искусстве и считаете законным и настоящим лишь то, что делаете вы сами, а остальное вы гнетете и душите! Не признаю я вас! Не признаю ни тебя, ни его!

Но и Аркадина, и Тригорин, в свою очередь, не "признают" того, что пишет Константин (Аркадина. Представьте, я еще не читала. Все некогда. Треплев. (перелистывая журнал) . Свою повесть прочел, а моей даже не разрезал.)

Константин вспоминает, что ему с детства пришлось столкнуться с пренебрежительным отношением со стороны матери и ее окружения и испытывать постоянное унижение:

Так вот, когда, бывало, в ее гостиной все эти артисты и писатели обращали на меня свое милостивое внимание, то мне казалось, что своими взглядами они измеряли мое ничтожество, - я угадывал их мысли и страдал от унижения...

Это слово - "ничтожество" Треплев произносит в I действии, но оно повторяется затем вновь и повторяется все время по отношению к Треплеву:

Треплев. Пьеса не понравилась, вы презираете мое вдохновение, уже считаете меня заурядным, ничтожным, каких много...
………
Аркадина. Оборвыш! Ничтожество! (Ср.: Гамлет. Видишь ли, какую ничтожную вещь ты из меня делаешь? (Пер. А.Кронеберга).

Судьба Константина - это непрерывный ряд несчастий и унижений: провал пьесы, измена Нины, уничтожение рукописей, попытка самоубийства, нелюбовь матери, безуспешные попытки встречи с Ниной или же забыть ее:

Нина, я проклинал вас, ненавидел, рвал ваши письма и фотографии, но каждую минуту я сознавал, что душа моя привязана к вам навеки.

И каждое из этих несчастий наносит ему глубокую, незаживающую рану.

И Треплев, и Нина не могут избавиться от своей любви, но если Нина прежде бралась "все за большие роли, но играла грубо, безвкусно, с завываниями, с резкими жестами", то к финалу пьесы она, по ее словам, преодолевает постигшие ее беды и разочарования: "Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. А теперь, пока живу здесь, я все хожу пешком, все хожу и думаю, думаю и чувствую, как с каждым днем растут мои душевные силы..."

Можем ли мы полагать, что страдания Нины, как скажет впоследствии другая героиня Чехова, старшая из трех сестер, Ольга, наконец "перейдут в радость", в радость творчества?

Режиссер А. Вилькин, поставивший "Чайку" в Театре им. Маяковского и изучивший условия жизни актерской среды в конце 19 века, приводит свидетельство А.И. Куприна, который писал, что эта среда, особенно в провинции, была явлением "грязным, смешным, чудовищным и позорным… на сцене бесстыдная развязность, потворство самым низменным инстинктам ожиревшей буржуазии… В дамские уборные ходили местные кавалеристы и богатые бездельники помещики так же, как в отдельные кабинеты публичного дома. На этот счет актрисы вообще не были щепетильны. Но зато как проникновенно они говорили о "святом искусстве""… . 22 При этом плату за эти "посещения" получали даже не сами актрисы, а антрепренер. Хозяин труппы. 23 .

Гамлет из-за того, что не уберег Офелию, испытывал невольное чувство вины и готов был броситься за ней в ее могилу. А Константин, осознав, что происходит с Ниной, мог прийти после разговора с ней к роковому решению. Ведь это он, любивший Нину, "как сорок тысяч Тригориных любить не могут", способствовал тому, что она стала актрисой.

Но "Чайка" - это не очерк нравов провинциального мира кулис, а пьеса небывалой психологической глубины, многие сцены которой такой строгий и пристрастный критик, как В.В. Набоков, признавал "безупречными", а другие критики - "грандиозными". Поэтому все же остается надежда, что судьба Нины-актрисы не так беспросветна и ужасна, как это описано Куприным, хотя и далека от того, о чем она мечтала раньше:

Нина. Жила я радостно, по-детски - проснешься утром и запоешь; любила вас, мечтала о славе, а теперь? Завтра рано утром ехать в Елец в третьем классе... с мужиками, а в Ельце образованные купцы будут приставать с любезностями. Груба жизнь!

У всех влюбленностей в "Чайке" неизменный и несчастливый характер, словно они отражаются друг в друге, как в зеркалах. Как Маша любила Константина до замужества и до появления ребенка, так она и продолжает любить его. Но Константин старается вообще не замечать Машиной любви ("Меня по всему парку ищет Машенька. Несносное создание"), и она признается в своей любви только другим, ища сочувствия у Дорна: "Я страдаю. Никто, никто не знает моих страданий! (Кладет ему голову на грудь, тихо.) Я люблю Константина". Можно предположить, что на примере несчастного брака Маши и Медведенко в пьесе показано то возможное будущее, которое могло ожидать Нину и Константина:

Такое же роковое чувство владеет Ниной, когда она в конце пьесы признается Треплеву, как она любит Тригорина: "Я люблю его. Я люблю его даже сильнее, чем прежде... Люблю, люблю страстно, до отчаяния люблю." Этому страстному признанию не уступает признание Константина: "…душа моя привязана к вам навеки. Разлюбить вас я не в силах, Нина. Я зову вас, целую землю, по которой вы ходили; куда бы я ни смотрел, всюду мне представляется ваше лицо, эта ласковая улыбка, которая светила мне в лучшие годы моей жизни..."

Эти горестные признания в любви, которой так и не суждено стать взаимной ни с той, ни с той другой стороны, захлестывают героев, как волны, и поэтому слова Константина вызывают у Нины только растерянность и желание скорее уйти (Нина (растерянно). Зачем он так говорит, зачем он так говорит?); и несмотря на все его мольбы ("Останьтесь здесь, Нина, умоляю вас, или позвольте мне уехать с вами!"), Нина уходит.

Если Грибоедов назвал свою комедию "Горе от ума" или "Горе уму", то чеховскую комедию можно было бы назвать "Горе от любви", "Горе любви" или даже "Горе всем, кто любит!".

Дуэль Константина и Тригорина не состоялась, и все же, если Гамлет гибнет от удара отравленной рапирой, то для Константина таким смертельным ударом оказалось, в конце концов, услышанное им признание Нины в любви к Тригорину.

Основными темами "Чайки" признаются любовь и искусство. Но не менее важную роль играет и тема жизни и смерти, которая получает глубокое символическое воплощение в виде подстреленной чайки. С ней обычно сравнивают Нину. Нина сама выражает готовность жертвовать своей жизнью, даря Тригорину "на память" медальон с зашифрованной надписью: "Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее".

Эпизод с этим подарком, пусть отдаленно или лишь отчасти, но все же напоминает тот возврат подарков, который с такой поэтической недосказанностью происходит между Гамлетом и Офелией:

Офелия. Принц! Я давно хотела возвратить вам,
Что вам угодно было мне вручить
На память, и позвольте мне…
Гамлет. Нет, нет?
Тебе я ничего и никогда не подарил, Офелия!
Офелия. Вы, верно, позабыли, принц…
Вот, принц, подарки ваши. (Пер. Н.Полевого).

Потом Нина со всей горечью вспомнит слова Тригорина, сказанные ей однажды: "Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил... Сюжет для небольшого рассказа." Продолжая называть себя чайкой, она при этом делает оговорку "нет, не то". Наверно, теперь она уже не может отождествить себя с той рвущейся на свободу птицей, какой была в I действии.

Одновременно с темой чайки у Константина вместо темы "начала" и темы "любви" начинает развиваться тема гибели. Если Нина предвидела, что она сможет перенести "нелюбовь близких, нужду, разочарования", то Константин говорит об иной, роковой решимости.

Треплев. Я имел подлость убить сегодня эту чайку. Кладу у ваших ног.
Нина. Что с вами? (Поднимает чайку и глядит на нее.)
Треплев. (после паузы) . Скоро таким же образом я убью самого себя.

Для Треплева убитая чайка - это его несостоявшаяся, неутоленная любовь, неразрывно связанная с его творчеством, смысл жизни и сама его жизнь. Безо всего этого невозможно писать то, что "свободно льется из его души", и все написанное им, и сама жизнь кажется мертвым чучелом.

На протяжении пьесы Константин все глубже погружается в депрессию, в бездну "безумного отчаяния", которые можно сравнить с гамлетовскими настроениями. Если Шекспир для передачи атмосферы этого настроения использует в качестве метафоры отравленный воздух, то Чехов - высохшее озеро.

Гамлет. С недавних пор, не знаю отчего, утратил я всю свою веселость, оставил обычные занятия; и точно - в душе моей так худо, что… этот чудесный небосклон, эта величественная кровля, сверкающая золотым огнем, что ж, мне она кажется только смешением ядовитых паров. (Пер. А.Кронеберга)

Треплев. Если бы вы знали, как я несчaстлив! Ваше охлаждение страшно, невероятно, точно я проснулся и вижу вот, будто это озеро вдруг высохло или утекло в землю.

Гамлет не имел друзей, писал Шкловский. "Только одного друга - Горацио и второго друга - Шекспира. Нового Гамлета презирает даже мать… через поколение его драму переживет признанный всеми Маяковский" 24 .

Треплев. Я одинок, не согрет ничьей привязанностью, мне холодно, как в подземелье, и, что бы я ни писал, все это сухо, черство, мрачно.

Если первую попытку самоубийства Константин объясняет тем, что это была "минута безумного отчаяния", когда он не мог владеть собою, но больше это не повторится, то к роковому выстрелу он готовится со всей решимостью и хладнокровием. После ухода Нины он говорит только о том, что "нехорошо, если кто-нибудь встретит ее в саду и потом скажет маме. Это может огорчить маму..." Это значит, что у Константина уже не осталось никакой надежды. А затем в продолжение двух минут он молча рвет все свои рукописи и бросает под стол, потом отпирает дверь и уходит.

Несмотря на самоубийство главного героя, финал пьесы представляется открытым. Мы не знаем, как сложится судьба Нины, не знаем, сможет ли Маша пережить смерть Константина (Маша. Я вам по совести: если бы он ранил себя серьезно, то я не стала бы жить ни одной минуты.), а его мать, наконец, понять, "отчего стрелялся Константин" и т.д. Но так заканчивается, по образному выражению Шкловского, полет "Чайки" над морем Гамлета.

А плазма чеховского слова по-прежнему неуловима.

Результаты поиска

Нашлось результатов: 17885 (1,29 сек )

Свободный доступ

Ограниченный доступ

Уточняется продление лицензии

1

М.: ПРОМЕДИА

На примере переводов на французский язык пьесы А. П. Чехова "Чайка" рассматриваются вопросы художественного перевода как творческой деятельности.

<...> <...> <...> <...>Треплева .

2

Рассматривается связь художественного мышления А.П. Чехова с онтологическими и антропологическими проблемами российской культуры. Утверждается, что философско-художественное мышление А.П. Чехова близко онтологии М. Хайдеггера, а в его художественных образах формируется понимание игры как онтологического пространства человека

КОПЦЕВА ИГРА КАК ОНТОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕКА (НА МАТЕРИАЛЕ ПЬЕСЫ А. П. <...> «Пьеса в пьесе », «игра в игре», постоянное обращение к слову «игра» здесь не может быть случайным. <...> Игра в новые формы - вот что завлекает и держит драматурга Треплева . <...> Художественная пьеса Треплева о Мировой Душе и игра его личной жизни обрываются по одной и той же причине <...> Соперничество Треплева и Тригорина - игра «в одни ворота», ненастоящая игра, односторонняя, неполная.

3

№9 [ИМПЕРИЯ ДРАМЫ, 2007]

Наивная Нина в пьесе Чехова говорит Треплеву : «В пьесе непременно должна быть любовь». <...> Что касается «новых форм», или пьесы Треплева , то она исполняется трижды, раз от разу становясь всё приемлемей <...> Бурный «кусочек» Треплева уходит в перспективу, повторяясь там до бесконечности. <...> Нина Заречная - Юлия Марченко раскрывается постепенно, одновременно с пьесой Треплева «Мировая душа». <...> Но, думаю, более удивительно соединение Нины и Треплева , придуманное Люпой.

Предпросмотр: Газета Александринского театра «ИМПЕРИЯ ДРАМЫ» №9 2007.pdf (4,9 Мб)

4

Это типично позиционный ход, свойст� венный и Треплеву , который идет «от себя». <...>Пьеса Гамлета, с которой часто сравнивают треп� левскую пьесу , - это всего лишь программный способ ра <...> Это прикладное искусство, ничего общего не имеющее с «туманной» пьесой Треплева , цель которой - создать <...> Смерть Треплева вряд ли изменит что�либо в образе жизни и мыслей обитателей соринской усадьбы. <...> Увы, первая попытка самоубийства ставит и Треплева , и читателя перед фактом, что мера значимости Треплева

5

Шапиро Адольф Яковлевич - режиссер, театральный педагог. Родился в 1939 г. в Харькове. Окончил режиссерский факультет Харьковского театрального института. Продолжил обучение у Марии Кнебель, ученицы и сподвижницы Станиславского. С 1962 г. возглавлял Рижский молодежный театр (русская и латышская труппы). Театр был дипломантом международных фестивалей, «Страх и отчаянье в Третьей империи» – единственный зарубежный спектакль, приглашенный в Берлин на 90-летие Брехта. В Риме на европейском фестивале «Театр на экране» режиссер получил Гран-при и Золотую медаль за фильм «Изобретение вальса» по Набокову. В 1990 г. избран президентом Международной ассоциации театров для молодежи (АССИТЕЖ), с 1989 г. и по сей день - президент Российского центра АССИТЕЖ.

Пора поисков своего предназначения - как сказал Дорн о пьесе Треплева : «в этом что/то есть». <...> Нина объясняется с Треплевым , а из столовой несется смех. <...> В равной степени Чехов отдал себя Треплеву . <...> В молочном мареве колебался на ветру белесый занавес до/ машнего театрика Константина Треплева . <...> какова пьеса �то?"

6

Герменевтика драматургии А.П. Чехова монография

М.: ФЛИНТА

Книга д.ф.н., профессора И.В. Дмитревской посвящена практически неисследованной проблеме, герменевтическому анализу драматургии А.П. Чехова. Полагая ситуацию непонимания главной внутренней причиной экзистенциального содержания чеховских пьес, автор методом системной герменевтики раскрывает последовательности смыслов, скрытых внутри чеховских текстов и направленных на разрешение экзистенциальных ситуаций или на выявление условий, при которых они остаются неразрешимыми. Таким образом, открывается внутренняя логика сюжета, движение психологического мира героев от непонимания к пониманию. В книге раскрыты и другие аспекты драматургии А.П. Чехова - феноменологический, экзистенциальный, символический, социальный и т.п.

Самоубийство К.Треплева  закономерный финал пьесы . <...> К.Треплева . <...> Ее настораживает и несколько отстраняет от мира Аркадиной-ТригоринаТреплева мрачный смысл пьесы Треплева <...>Треплева . <...> алетейи и ее постижения – в декадентской пьесе К.Треплева .

Предпросмотр: Герменевтика драматургии А.П. Чехова (1).pdf (0,7 Мб)

7

Современные литературные тенденции учеб. пособие

Изд-во НГТУ

В пособии последовательно раскрывается художественно-эстетическая специфика современной отечественной литературы периода 1990–2000-х годов в динамике взаимосвязи социокультурных и художественных процессов, демонстрирующих сложный поиск эстетических, художественно-философских способов освоения и отражения явлений кризисного переходного периода конца ХХ – начала XXI столетия. Современная художественная парадигма представлена в сложных взаимовлияниях, трансформациях эстетических и поэтических систем, ориентированных на обращение к разнообразным типам художественного мышления (реалистического, модернистского, постмодернистского, массового и постмассового), что свидетельствует о разнообразных путях осмысления современной действительности, о формировании разных картин мира, разных поэтических способов их выражения.

Закрытие занавеса после провала постановки пьесы Треплева означает завершение одного сценического действия <...> Так, например, рационалист Дорн удивлѐн пьесой Треплева , сочувствует его метаниям, добр к Маше, жалеет <...> Герои пьесы склонны к вдохновенным речам и театральной патетике (реплики Аркадиной и Треплева из «Гамлета <...> В четвѐртом действии пьесы происходит происшествие – самоубийство Треплева , причины которого Чеховым <...> Так, ремарок, относящихся к Треплеву , становится вдвое больше.

Предпросмотр: Современные литературные тенденции.pdf (0,6 Мб)

8

№13 [ИМПЕРИЯ ДРАМЫ, 2008]

В газете освещается жизнь российских и зарубежных драматических театров. Публикуются статьи известных театральных критиков с разборами спектаклей и рецензиями к ним, интервью с режиссерами и драматургами.

Невозможно разделить меня и Треплева . <...> время монолога. - Как Ерёмин Олег относится к своему Треплеву ? <...> к своему исполнению Треплева . <...> Может быть, он не стал бы убивать Иванова, Треплева , вырубать вишнёвый сад. <...>Пьеса начинается с пролога.

Предпросмотр: Газета Александринского театра «ИМПЕРИЯ ДРАМЫ» №13 2008.pdf (2,5 Мб)

9

Текст в диалоге с читателем. Опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия учеб. пособие

Изд-во ЗабГГПУ

В учебном пособии предлагаются различные подходы к изучению русской литературы, авторы знакомых хрестоматийных текстов обретаются в иных смысловых измерениях. Как известно, отражение реальности в литературе предполагает определенную меру условности, поэтому при анализе художественного текста учитываются смысловые переходы с уровня знаков-символов на уровень предметно-смыслового содержания. Снятие предыдущего уровня новым, более сложным, дает читателю возможность приращивать иные смыслы и значения русской художественной мысли.

<...> <...> Символическая драма Треплева есть символ жизни чеховских персонажей, а символика самой чеховской пьесы <...> Спектакль, сыгранный по пьесе Треплева внутри пьесы Чехова, выводит на уровень игры. <...>

Предпросмотр: Текст в диалоге с читателем. Опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия.pdf (0,5 Мб)

10

М.: ПРОМЕДИА

В Челябинском театре оперы и балета состоялась премьера двух одноактных балетов: хореографической композиции на музыку Второго фортепианного концерта С. В. Рахманинова и спектакля "Чехов. Отражения" на музыку П. И. Чайковского в хореографии Константина Уральского.

потому, что он не пошел по линии сюжетного воплощения того или иного произведения, ибо драматическую пьесу <...> эпизоды: например, знакомство Гурова и Анны Сергеевны из «Дамы с собачкой», или эпизод представления пьесы <...>Треплева из «Чайки», или существование трех сестер в окружении военных и другие. <...>

11

В статье сделана попытка обзора современных произведений, ставших производными по отношению к чеховской «Чайке». Приводятся характеристики литературных произведений, театральных постановок и кинокартин, указывается их связь с постмодернизмом и арт-хаусом

жизни, об искусстве шести персонажей, в которых мы легко узнаём прототипы чеховских героев: Миши – Треплева <...> Маша встретит нас в кинокартине «Малышка Лили», которая в итоге находит ключ к сердцу импульсивного Треплева <...> Трагичное признание Маши в любви к Треплеву гротескно – там и передразнивание мужа, и ещё ряд похожих <...> Возникает ощущение, что это намёк на тему таксодермизма – шкуры убитых Треплевым зверей, о защите которых <...> пойдёт речь в финале пьесы .

12

№4 [РУССКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ с разделом "РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ШКОЛЬНИКОВ", 2018]

Журнал «Русский язык и литература для школьников» адресован школьникам среднего и старшего возраста, всем тем, кто хочет стать грамотным человеком и интересным собеседником. Журнал поможет освоить сложные темы по русскому языку и литературе, выполнить домашнее задание, написать сочинение, подготовиться к олимпиадам и экзаменам. Публикует статьи по языкознанию, лингвистике и литературоведению, информацию о вузах, условиях приема и особенностях сдачи вступительных экзаменов, знакомит с новинками художественной литературы.

Цитируя слова Треплева из пьесы о необходимости создания новых форм театрального искусства, автор работы <...> Символична и пьеса Треплева . <...>Пьеса Треплева отражает общее состояние жизни: власть материи, зло в душе и угасание. <...> Спектакль, сыгранный по пьесе Треплева внутри пье сы А. Чехова, выводит на уровень игры. <...> Она мыслями возвращается к первой пьесе Треплева , где была ее жизнь. Игра и жизнь совпали.

Предпросмотр: РУССКАЯ СЛОВЕСНОСТЬ с разделом РУССКИЙ ЯЗЫК И ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ШКОЛЬНИКОВ №4 2018.pdf (0,3 Мб)

13

№8 [ИМПЕРИЯ ДРАМЫ, 2007]

В газете освещается жизнь российских и зарубежных драматических театров. Публикуются статьи известных театральных критиков с разборами спектаклей и рецензиями к ним, интервью с режиссерами и драматургами.

В роли Треплева - Олег Ерёмин В МОСКВЕ ЗАВЕРШИЛСЯ МЕЖДУнародный Чеховский фестиваль НОВЫМ ХУДОжественным <...> 2007 ГОД Г А З Е Т А А Л Е К С А Н Д Р И Н С К О Г О Т Е А Т Р А КРИСТИАН ЛЮПА: «Я НЕ ХОЧУ УБИВАТЬ ТРЕПЛЕВА <...>Пьесы куда реже становятся путешествиями. Пьеса - это событие. <...> И потому я не хочу убивать Треплева … - !!! Боже мой! Он всё-таки останется жив! - Не знаю. <...> Ну да идентифицировал-то он себя с Тригориным, а испытать довелось то же, что и Треплеву .

Предпросмотр: Газета Александринского театра «ИМПЕРИЯ ДРАМЫ» №8 2007.pdf (2,7 Мб)

14

В статье рассматриваются те структурные изменения в европейской и русской драматургии, которые привели к созданию новой драмы – это триединство героя, сюжета и жанра. Новаторство Чехова проявляется на всех уровнях – от «недраматических» диалогов до философии сюжета

ожидаемого взрыва не происходит – более того, действительно драматические события, такие как самоубийство Треплева <...> Движение сюжета в чеховских пьесах , как и в пьесах Метерлинка, составляет путь героя к реальному познанию <...> Впрочем, «психологический курьез» – определение, данное Треплевым своей матери, одинаково справедливо <...> здесь две актрисы и два писателя; две чайки – только что убитая и ее чучело; наконец, два выстрела Треплева <...> стороне вопрос о близости этой философии чисел рассуждениям представителя «новой драмы», Константина Треплева

15

На материале произведений И. Грековой анализируются чеховские традиции в прозе писательницы: жанровые предпочтения, аллюзии и реминисценции, психологизм, образы-символы, роль пейзажа, внутренняя драматургичность

У Чехова Нина Заречная произносит монолог из пьесы Треплева : «…Уже тысячи веков, как земля не носит на <...> О себе, как о соавторе в этих случаях, писательница более чем скромного мнения, например, о пьесе «Будни <...> Я стесняюсь несколько, но когда говорю, что это была великолепная пьеса , то отношу это только на счет

16

Константин уральский из тех хореографов, который начал свой творческий путь рано и ярко Не боясь быть непонятым, Константин уральский уже с первых постановок заявил о своем видении современного балетного театра. В его балетах в первую очередь следует отметить сочетание повествовательности с символикой, приемы раздвоения образа героя, обилие параллельных действий и симультанных композиций, развитые, расширенные многоплановые финалы обобщающего характера – всё это и многое другое находилось хореографом для раскрытия смысла танцевального действия, его образов и центральной идеи.

сестры». уральский не пошел по линии сюжетного воплощения того или иного произведения, ибо драматическую пьесу <...> Например, знакомство Гурова и Анны Сергеевны из «Дамы с собачкой», или эпизод представления пьесы треплева <...> Пять женщин из произведений Чехова – Анна Сергеевна из «Дамы с собачкой», три сестры из одноименной пьесы

17

№3 [Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода. , 2010]

Журнал носит традиционное для отечественной науки о переводе название - «Теория перевода». Он посвящен вопросам теории, истории, методологии, критики, дидактики и практики перевода. Центральным объектом публикаций в этом журнале является переводческая деятельность во всем своем разнообразии

Абсурден текст декадентской пьесы Треплева , не укладывающийся в представление о прекрасном, доминировавшее <...> Абсурдна последняя реплика Треплева , обращённая к самому себе, за минуту до самоубийства: «Нехорошо, <...> Она стремится сгладить пугающее доминирование четырёх главных персонажей - Аркадиной, Треплева , Тригорина <...> Более того, рассуждения Треплева о новых формах в искусстве полностью искажаются. <...>Треплева .

Предпросмотр: Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода №3 2010.pdf (0,2 Мб)

18

Введение в литературу учебное пособие для иностранных студентов, изучающих русский язык как иностранный

Нижегородская государственная консерватория (академия) им. М.И. Глинки

Данное учебное пособие дает обзор становления русской литературы, выделяя исторические периоды, связанные с зарождением различных литературных направлений.

Пьеса А. <...>пьесу своего сына. <...>Пьеса провалилась. <...> Ее нежные отношения с Треплевым оказались лишь легкой мечтой юности. <...>Пьеса кончается самоубийством Треплева . Его жизнь оборвалась до срока, как и его спектакль.

Предпросмотр: Введение в литературу.pdf (0,1 Мб)

19

По�настоящему же важна ее вторая реплика, об� ращенная к Треплеву : «Мой милый сын, когда же начало?» <...> В финале «Чайки» видим ту же последовательность: после самоубийства Треплева док� тор входит, напевая <...> под предлогом полученной из Америки2 статьи уводит Тригорина в сторону, сообщает ему о самоубийстве Треплева <...> Они вме� сте появляются в пьесе и вместе ее покидают. Начало пьесы . Марина предлагает Астрову чай. <...> в рассмотренных выше пьесах .

20

№1(13) [Театрон, 2014]

Научный альманах Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства

Так, балет открывается сценой, в которой все персонажи пьесы , исключая Треплева и Нину, которой на сцене <...> Для Треплева Ноймайер сочинил балет в стиле модерн с символичным названием «Душа Чайки». <...> На сцене у озера она вспоминает балет Треплева и сталкивается глазами с Костей. <...> Зозулина видит в желтом полукруге, намеченном на декорации к спектаклю Треплева (эскиз К. <...> Монологи Тригорина и Треплева сливаются в единое размышление Эйфмана о трудном пути художника.

Предпросмотр: Театрон №1(13) 2014.pdf (0,1 Мб)

21

Достоевский и Чехов: неочевидные смысловые структуры

Книга посвящена анализу неочевидных смысловых структур, присутствующих во многих романах Достоевского и пьесах Чехова. Неочевидные смысловые структуры выявляются с помощью определенных процедур на фоне подчеркнутого внимания к тому, в какой именно форме представлены действия и высказывания персонажей и к той обстановке, в которой они совершаются. Авторская персональная онтология и мифология – вот главный предмет исследования.

Как раз этот уровень и попал под выстрел Треплева . <...> Он - соперник Треплева , и к тому же в нем есть что-то от самой чайки. <...>) оказывается той силой, которая отнимает Нину у Треплева . <...> оказался более удачным, чем у Треплева . <...> О чем она и говорит Треплеву : «В вашей пьесе мало действия, одна только читка.

Предпросмотр: Достоевский и Чехов неочевидные смысловые структуры.pdf (0,6 Мб)

22

№25 [ИМПЕРИЯ ДРАМЫ, 2009]

В газете освещается жизнь российских и зарубежных драматических театров. Публикуются статьи известных театральных критиков с разборами спектаклей и рецензиями к ним, интервью с режиссерами и драматургами.

Фокин убрал из пьесы -жития все апокрифы. <...> чего греха таить, к спектаклю Треплева ) в точности подобно Аркадиной: «Ну, это у французов…». <...> рассказ Дорна о Генуе - здесь уже намечен и переход, который делает Дорн к воспоминанию о спектакле Треплева <...> «Сочувствие» Кристиана Люпы Константину Треплеву не ограничивается тем, что он сохраняет тому жизнь и <...> Теперь пьесу Горина, первую его, знаменитую пьесу , поставили в Молодёжном театре артист, поэт и бард

Предпросмотр: Газета Александринского театра «ИМПЕРИЯ ДРАМЫ» №25 2009.pdf (4,7 Мб)

23

Итальянская и испанская литературная классика на отечественном экране и русская на итальянском и испанском экранах материалы междунар. науч. конференции, 8–9 декабря 2011

Настоящий сборник составлен по материалам международной научной конференции «Итальянская и испанская литературная классика на отечественном экране и русская на итальянском и испанском экранах», которая была организована кафедрой эстетики, истории и теории культуры ВГИК и состоялась в университете кинематографии в декабре 2011 года, объявленного перекрестным годом России и Италия, России и Испании. Это четвёртая конференция, посвященная вопросу экранизации литературной классики. Участники конференции - российские и итальянские филологи, киноведы, кинодраматурги, художники кино - исследовали комплекс вопросов, связанных с перенесением литературного произведения одной страны на экран другой, с влиянием великих писателей на кинематограф вообще.

В его пьесах нет того катарсического начала, которое было у Эсхила, и даже у Софокла. <...> Начнем с Треплева . <...> Встреча режиссера с пьесой чехова не была одномоментной. <...> В целом сохраняя верность пьесе ,фильм все же содержит много элементов, которых в тексте нет. <...>Пьеса вышла, по-моему, прекрасной, написал сценарий французский писатель Paul moran.

Предпросмотр: Материалы международной научной конференции ВГИК, 2013 «Итальянская и испанская литературная классика на отечественном экране и русская на итальянском и испанском экранах» (1).pdf (0,3 Мб)

24

Искусство театра и учебная деятельность

Данную книгу достаточно сложно поместить в рамки жанровой классификации. Это не монография, не учебник и не методическое пособие: слишком эмоциональным языком она написана, слишком часто довелось в ней переходить с научного стиля на публицистический, художественный, порой даже на разговорный.

Вот включённая в текст «Чайки» экспериментальная пьеса Треплева о мировой душе: как её представить? <...> На мой взгляд, произведение Треплева должно выглядеть либо очень серьёзно (скорбный замогильный голос <...> Мать Треплева здесь не вдохновенная импровизаторша, а начётчица, вызубрившая текст, который благотворно <...> , в образе Треплева похож на молодого Маяковского. <...> Аркадина, брошенная Тригориным ради молодой пассии, иначе ластится к нему, чем льнёт к Треплеву безответно

Предпросмотр: Искусство театра и учебная деятельность.pdf (0,2 Мб)

25

№21 [ИМПЕРИЯ ДРАМЫ, 2008]

В газете освещается жизнь российских и зарубежных драматических театров. Публикуются статьи известных театральных критиков с разборами спектаклей и рецензиями к ним, интервью с режиссерами и драматургами.

А у Максима Исаева зато - пьесы . <...> Сама пьеса диктовала условия. <...>Треплева , как и в Лондоне, играет комедийный актёр Макензи Крук, широкой публике знакомый по роли одноглазого <...> всётаки обладает запасом жизненной прочности и, несмотря на все тяготы, останется жить и играть, то о Треплеве <...> Эта формула, вероятно, и сгубила Треплева , которому оказалось мало стать писателем, понадобилось стать

Предпросмотр: Газета Александринского театра «ИМПЕРИЯ ДРАМЫ» №21 2008.pdf (3,1 Мб)

26

№48 [ИМПЕРИЯ ДРАМЫ, 2011]

В газете освещается жизнь российских и зарубежных драматических театров. Публикуются статьи известных театральных критиков с разборами спектаклей и рецензиями к ним, интервью с режиссерами и драматургами.

Первый пункт в такой азбуке - работа театра с пьесой . <...> Или у тебя нет артистов, чтобы поставить ту или иную пьесу именно так, как ты хочешь. <...> Уважать этого Треплева - шута горохового - трудно, а вот сострадать ему легко, так безнадёжно он одинок <...> Антре Сорина и Треплева по ходу спектакля сопровождают музыкальные произведения повышенного градуса задушевности <...> Нина снимает трусики и раскладывается перед Треплевым на том самом столе, где позавчера играли про орлов

Предпросмотр: Газета Александринского театра «ИМПЕРИЯ ДРАМЫ» №48 2011.pdf (4,4 Мб)

27

№26-27 [ИМПЕРИЯ ДРАМЫ, 2009]

В газете освещается жизнь российских и зарубежных драматических театров. Публикуются статьи известных театральных критиков с разборами спектаклей и рецензиями к ним, интервью с режиссерами и драматургами.

Мопассана Тригорин уже не удит рыбу, - он среди своих героев (чуть поодаль, разумеется), и самоубийство Треплева <...> Аркадина читает перед ним свой монолог - как позднее, свой, будет читать Нина перед Треплевым ; но у Треплева <...> На Треплева у них не хватает воображения, а точнее говоря - не хватает масштаба души. <...> Опыт с финской пьесой «Паника» Мики Мюллюахо был довольно противоречивым; пьеса , касавшаяся психических <...> Катона - пьеса Горького «Варвары».

Предпросмотр: Газета Александринского театра «ИМПЕРИЯ ДРАМЫ» №26-27 2009.pdf (2,5 Мб)

28

Статья посвящена анализу мировоззрения А.П. Чехова на материале рассказа «Человек в футляре». Показано, что мир главного героя рассказа – футляр есть модель мира автора, гипертрофированного до предельных размеров – абсурда и смерти. Футляр есть мир, лишенный смысла, а смысл придет миру только вера в возможность преодоления экзистенциального противоречия между конечностью физического существования человека и бесконечностью его сознания

«Дробление» повествуемого мира и отсутствие определенной авторской позиции характерно и для пьес А.П. <...>Треплева в «Чайке»), а на сцене – лишь быто� вые эпизоды («сцены из деревенской жизни», как определен <...> жанр одной из пьес А.П. <...>Пьесы насыщены микросюжетами, параллельными и вовсе не связанными с основным конфликтом (таковы линии <...> Такая композиция лишала пьесу сценичности, зрелищности; превращала в чисто литературный, удобный лишь

29

Русское Слово в культурно-историческом и социальном контексте. Т. 2

Включены статьи, посвященные рассмотрению актуальных вопросов изучения развития Слова как первоосновы русской культуры в контексте институциональных форм его бытования, межкультурных коммуникаций.

Убитая чайка – безнадѐжная, мучительная любовь Треплева . <...> : «В вашей пьесе трудно играть. <...> С точки зрения событийности: Нина встречается с Треплевым в конце пьесы , как и в начале. <...> В конце пьесы она повторяет слова роли, написанной Треплевым . <...> в пьесе образа чайки.

Предпросмотр: Русское Слово в культурно-историческом и социальном контексте. Т. 2.pdf (0,9 Мб)

30

Например, в пьесе А.П. <...> Aгентство Kнига-Cервис» 7 – 16 МОЛОДЫЕ В БИБЛИОТЕЧНОМ ДЕЛЕ 62 «Чайка» - это самоубийство юноши Константина Треплева <...> предотвратить продажу знаменитого вишневого сада, выясняли участники форум-спектакля «Продаётся сад...» по пьесе <...> по пьесе «Три сестры» побудил к рассуждениям об «инерции места», которая держит и не отпускает русского <...> Литературный эксперимент по пьесе «Медведь» предполагал оживлённый спор между главными героями - Поповой

31

№11 [Русский репортер, 2012]

"Русский репортёр" - общенациональный иллюстрированный еженедельный журнал Медиахолдинга "Эксперт". Независимое издание для людей, которые не боятся перемен и предпочитают сами определять стиль своей жизни. В журнале освещаются общественно значимые темы, политические события и новости. Основные рубрики: "Актуально", "Репортаж", "Тренды", "Фигура", "Культура", "Среда обитания", "Афиша", "Случай". Насыщен высококачественными фоторепортажами и иллюстрациями известных мировых авторов. Общественно-политическое издание. Основные рубрики: «Репортаж», «Актуально», «Фигура», «Тренды», «Культура», «Афиша», «Среда обитания», «Случай» и многое другое. Кроме того, журнал публикует фоторепортажи известных мировых авторов. Формат «Русского репортера» аналогичен формату таких знаменитых на весь мир журналов, как «Time» или «Stern».

По сути, Центр Треплева - это разрешение на сценические эксперименты. <...> Его в пьесе вообще нет. Но мне он был нужен. <...>Пьесы те же, но мы играем людей другого сословия. <...>Пьеса -то современная: сегодня никто не верит ни в сословия, ни в мистику. <...> И пьеса Ворожбит страшна тем, что показывает нас.

пересказать сюжет чеховской «Чайки», опустив бесконечное наслоение смыслов, можно запросто превратить пьесу <...> Они ставят по одному акту, а в свободное от собственной режиссуры время играют Треплева у коллег. <...> Грамматика и, собственно, самого Шекспира в переводе Пастернака - не интерпретация, а фактически новая пьеса

33

№14 [ИМПЕРИЯ ДРАМЫ, 2008]

В газете освещается жизнь российских и зарубежных драматических театров. Публикуются статьи известных театральных критиков с разборами спектаклей и рецензиями к ним, интервью с режиссерами и драматургами.

Да, и пьеса его - ну это ведь бред? ну бред же?! <...> Он даёт Треплеву ещё один шанс. Мерварт перевел все 13

М.: ФЛИНТА

В монографии исследуется проблемно-тематическое поле, обусловливающее развитие малых эпических форм в русской литературе конца ХХ – начала XXI веков; рассматриваются сюжетно-повествовательные дискурсы, составляющие художественные системы современных прозаиков (Т.Н. Толстой, А.В. Иличевского, В.А. Пьецуха, Л.Е. Улицкой, Л.С. Петрушевской, В.Г. Сорокина). Основное внимание уделяется смысловым трансформациям канонических текстуальных единиц как отражению онтологического конфликта. Устанавливаются преемственность и связь между классической и новейшей русской прозой на проблемно-тематическом уровне, выявляется культурно-философский контекст современных произведений.

Иронизируя над пьесой Треплева или оправдывая ее, персонажи по-своему разыгрывают трагикомедию о человеческой <...> Кулешов отмечает: «Но неожиданно за похороненную, казалось бы, М.: Издательство "Детская литература"

Настоящее учебное пособие посвящено вопросам работы над речью в спектакле.

А затем она раскрывает причину своего состояния, заключённую в своей любви к Треплеву : «… (сдерживая <...> откровенные признания, мечты о прекрасном будущем, замужество как желание избавиться от безнадежной любви к Треплеву <...> Бунт Треплева , основанный на конфликтных отношениях с миром, подтверждается гиперболизацией его чувств <...> Ироничные замечания по поводу сюжета указывают на невозможность для Треплева реализовать свои идеи и <...> Чехова как пьесы настроения.

Предпросмотр: Сценическая речь от слова драматургического к слову-поступку.pdf (0,5 Мб)

39

№1(23) [Театр, 2016]

Журнал «Театр» - старейший из ныне существующих российских журналов о сценическом искусстве. Он начал выходить в середине 30-х годов. За эти долгие годы он пережил несколько радикальных обновлений, в каждом из которых отражалась новая историческая эпоха - от сталинизма до оттепели и перестройки, но во всех эпохах он оставался главным медийным ресурсом о театре. В 2010 году после двухлетнего перерыва СТД РФ решил возродить «Театр.».

брутальных (всех троих не отнесешь к неистовым деконструкторам) людей, взявшихся попробовать себя в роли Треплева <...> В том самом смысле, в каком представлял себе Треплева Мейерхольд, игравший в спектакле МХТ «себя» - режиссера-новатора <...> Юрий Муравицкий Эту модель поведения воспроизводит Юрий Квятковский, сыгравший в первой части Костю Треплева

Пьеса А.П. <...> По-разному они понимают и то, какой должна быть пьеса : Н и н а. В вашей пьесе трудно играть.

Показ фильма-спектакля приурочили к юбилею Олега Стриженова, который играет здесь Треплева. Но как раз его работа в этой постановке - не слишком выразительная, к тому же он в этой версии уже чересчур немолод для Треплева, как и Ангелина Степанова для Аркадиной: в советское время имели обыкновение записывать спектакли к моменту, когда от них, как и от исполнителей, оставались уже одни руины. Но Степанова хотя бы "держит фасон" и ее скрипучий голос, ее манерные жесты - какая-никакая краска, у Стриженова нет и этого. Сорин у Колчицкого - и вовсе какой-то благодушный старичок-лесовичок со сладеньким бархатным голоском, Шамраев Болдумана - неинтересный, плоский. В Нине Заречной я никогда бы не узнал молодую Светлану Коркошко - лет пятнадцать назад или чуть меньше я видел ее уже старухой в спектакле "Ее друзья" по Розову в доронинском МХАТе, куда она пошла после раздела, Коркошко играла "правильную" директрису школы, со значением произносившую "школьная форма ко многому обязывает!" - это был просто кошмар наяву, а в роли Нины она хоть и не хватает звезд с неба, но по крайней мере в силу молодости смотрится достойно да и просто хороша собой. Интересный Тригорин в исполнении Губанова, очень трогательная Полина Андреевна-Евгения Ханаева (мне она всегда нравилась, но на сцене я ее, естественно, не застал), самые неожиданные в этой спектакле - Дорн (Иванов играет его не отстраненным циником-философом, такая традиция сложилась в последние лет двадцать, а полном жизни, и отчасти готовым ответить на женские чувства неувядающим романтиком, искренне увлеченным происходящим вокруг и в особенности творчеством Треплева) и Маша (вот Ирина Мирошниченко, в отличие от Коркошко, узнаваема сразу, хотя и изменилась с тех пор в буквальном смысле страшно; и ее тогдашняя Маша так приятно непохожа на нынешних прокуренных алкоголичек-наркоманок, она - как "обратная сторона" Нины, и неслучайно уже после финальной реплики Дорна, когда все снова усаживаются за стол играть в лото, на первый план выходит именно Маша, как единственная, кто Треплева принимал от начала до конца, она механически произносит номера лото, потом запинается и, все понимая, начинает плакать, тогда как остальные пребывают в недоумении).

Как ни странно, самое любопытное в этом архаичном спектакле - не актерские работы, а режиссерская концепция, достаточно неординарная для своего времени. При почти сакральном отношении к тексту Ливанов делает и купюры, и даже кое-что редактирует. Например, убирает многие моменты, которые вносили в характеристику персонажей гротескные ноты. Сорин не рассказывает о том, что у него голос "сильный, но противный", Аркадина дает прислуге "рубль на всех", а не "рубль на троих". Ливанов превращает "Чайку" в драму романтическую в полном смысле слова: в ней те, для кого любовь и творчества суть явления сакральные, вступают в противостояние с теми, кто воспринимает то и другое как обыденность, а не как чудо. Весь первый акт и в начале последнего за сценой воет шамраевская собака. Пьеса о "мировой душе" разыгрывается в мизансцене практически врубелевской и под музыку Скрябина, которая вообще становится музыкальным лейтмотивом спектакля (Треплев, музицируя, тоже играет Скрябина). На эту концепцию работает и голос режиссера за кадром, и реплики персонажей, выдернутые из контекста и как музыкальное вступление к каждому действию перекликающиеся: "Сколько любви, о, колдовское озеро... А должно быть, в этом озере много рыбы..." Метафора озера, а соответственно, и заглавный образ-символ чайки, о котором сегодняшние постановщики часто забывают, здесь выходит на первый план, он обобщает романтические мотивы пьесы, разделяет тех, для кого озеро - "колдовское", а для кого - в лучшем случае источник "сюжета для небольшого рассказа". Отсюда особое значение режиссер придает фразе из пьесы Треплева о "борьбе с дьяволом, началом материальных сил" - Нина в финале спектакля, прощаясь с Треплевым навсегда, вновь воспроизводит ее (в пьесе этого нет, у Чехова Заречная просто вспоминает первые строчки: "Люди, львы..." и т.д., до дьявола речь не доходит). Пафос торжества "духа" над "материей", да еще в романтико-мистическом аспекте, даже вопреки смерти - на первый взгляд для советского театра совсем уж радикальный. Хотя на самом деле все очень сдержанно и "благонамеренно", по большому счету - в ключе борьбы с мещанством, идеала самопожертвования здесь и сейчас во имя светлого будущего и т.д.