И чтобы рассказы были о настоящих чувствах, о красоте земли, о хороших и сильных людях, о важной и большой работе.
Одним словом, очень нужны такие книги.
Проза Юрия Казакова наполнена простотой, нежностью и любовью. И этот удивительный лиризм передается читателю. Сборник рассказов известного советского писателя Юрия Казакова. Рассказ "На полустанке" можно назвать "пробой пера" начинающего писателя, студента Юрия Казакова. Рассказ высоко оценили видные в то время литературные деятели - Шкловский, Паустовский, Катаев, и после этого писательский талант Казакова был наконец-то замечен и оценен по достоинству. Лучшие рассказы Казакова были переведены на основные языки Европы, в Италии ему была присуждена Дантовская премия (1970). Очередная книга серии "Современный домострой" расскажет вам о том, как можно самостоятельно наладить инженерные коммуникации в собственном коттедже и создать уютный интерьер. Без помощи специалистов вы сможете правильно установить электрооборудование и водоснабжение, провести газ и отопление, а также самостоятельно выполнить ряд работ по внутренней отделке помещения. Писателя Юрия Казакова не надо представлять. Ни один из его рассказов не остался незамеченным: много говорилось и писалось о мастерстве этого художника слова, умеющего слушать пульс современности. Произведениям писателя свойственно философское звучание, они полны раздумья о природе, о любви, о будущем.
В книгу "Осень в дубовых лесах" вошли лучшие рассказы талантливого писателя.
Ю́рий Па́влович Казако́в (8 августа , Москва - 29 ноября , Москва) - русский советский писатель. Один из крупнейших представителей советской новеллистики .
Биография
Весной 1967 года Казаков ездил во Францию собирать материалы для задуманной книги о своём любимом писателе - Иване Бунине . Он встречался с Б. Зайцевым , Г. Адамовичем и другими людьми, которые близко знали нобелевского лауреата.
Лучшие рассказы Казакова были переведены на основные языки Европы, в Италии ему была присуждена Дантовская премия (1970). Гонорар от перевода трилогии А. К. Нурпеисова «Кровь и пот» позволил Казакову приобрести дачу в Абрамцеве , ставшую его постоянным домом.
В 1969 году выходит сборник рассказов «Осень в дубовых лесах», в 1970-е - знаменитые рассказы «Свечечка» и «Во сне ты горько плакал», построенные в качестве лирического монолога отца, обращённого к маленькому сынишке.
В последнее десятилетие жизни Казаков писал мало и ещё реже печатался. По словам Ю. М. Нагибина , его «будто нарочно выдерживали в абрамцевской запойной тьме» :
Казалось, он сознательно шел к скорому концу. Он выгнал жену, без сожаления отдал ей сына, о котором так дивно писал, похоронил отца, ездившего по его поручениям на самодельном мопеде. С ним оставалась лишь слепая, полуневменяемая мать.
Память
Сочинения
Экранизации
- - «Любить » (реж. Михаил Калик). Одна из новелл по мотивам рассказа «Осень в дубовых лесах».
- - «Король Манежа » (реж. Юрий Чулюкин). По рассказу «Тедди».
- - «Голубое и зелёное » (реж. Виктор Гресь).
- - «Великий самоед » (реж. Аркадий Кордон). Казаков выступил соавтором сценария
- - «На полустанке » (реж. Тамара Павлюченко). Экранизация одноимённого рассказа.
- - «Арктур - гончий пёс » (реж. Галина Самойлова) . Телеспектакль.
- - «Послушай, не идёт ли дождь… » (реж. Аркадий Кордон). Биографический фильм.
Библиография
- Кузьмичёв И. . - Л. : Советский писатель, 1986. - 272 с.
- Кузьмичёв И. . - СПб: Союз писателей Санкт-Петербурга, 2012. - 536 с.
Напишите отзыв о статье "Казаков, Юрий Павлович"
Примечания
Ссылки
- в библиотеке Максима Мошкова
Отрывок, характеризующий Казаков, Юрий Павлович
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.
На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
Казаков Юрий Павлович (1927-1982), русский писатель. Родился 8 августа 1927 в Москве в семье рабочего, выходца из крестьян Смоленской губернии. В Автобиографии (1965) писал: «В роду нашем, насколько мне известно, не было ни одного образованного человека, хотя талантливы были многие». Отрочество Казакова совпало с годами Великой Отечественной войны. Воспоминания об этом времени, о ночных бомбежках Москвы воплотились в незавершенной повести Две ночи (др. назв. Разлучение душ), которую он писал в 1960-1970-е годы.
Пятнадцати лет Казаков начал учиться музыке - сначала на виолончели, потом на контрабасе. В 1946 поступил в музыкальное училище им. Гнесиных, которое окончил в 1951. Найти постоянное место в оркестре оказалось трудно, профессиональная музыкальная деятельность Казакова была эпизодической: он играл в неизвестных джазовых и симфонических оркестрах, подрабатывал музыкантом на танцплощадках. Сложные отношения между родителями, тяжелое материальное положение семьи также не способствовали творческому росту Казакова-музыканта.
Я не хочу быть «вторым Буниным», я хочу быть первым Казаковым!
Казаков Юрий Павлович
В конце 1940-х годов Казаков начал писать стихи, в т.ч. стихотворения в прозе, пьесы, которые отвергались в редакциях, а также очерки для газеты «Советский спорт». Дневниковые записи тех лет свидетельствуют о тяге к писательству, которая в 1953 привела его в Литературный институт им. А.М.Горького. Во время учебы в институте руководитель семинара, по воспоминаниям Казакова, навсегда отбил у него охоту писать о том, чего не знаешь.
Еще студентом Казаков начал публиковать свои первые рассказы - Голубое и зеленое (1956), Некрасивая (1956) и др. Вскоре вышла его первая книга Арктур - гончий пес (1957). Рассказ стал его излюбленным жанром, мастерство Казакова-рассказчика было бесспорным.
Среди ранних произведений Казакова особое место занимают рассказы Тэдди (1956) и Арктур - гончий пес (1957), главными героями которых являются животные - сбежавший из цирка медведь Тэдди и слепой охотничий пес Арктур. Литературные критики сходились на том, что в современной литературе Казаков - один из лучших продолжателей традиций русских классиков, в частности И.Бунина, о котором он хотел написать книгу и о чем беседовал с Б.Зайцевым и Г.Адамовичем во время поездки в Париж в 1967.
Для прозы Казакова характерен тонкий лиризм и музыкальный ритм. В 1964 в набросках Автобиографии он написал о том, что в годы учебы «занимался альпинизмом, охотился, ловил рыбу, много ходил пешком, ночевал, где придется, все время смотрел, слушал и запоминал». Уже по окончании института (1958), будучи автором нескольких прозаических сборников, Казаков не потерял интереса к путешествиям. Побывал в псковских Печорах, в Новгородской области, в Тарусе, которую называл «милым художническим местом», и в других местах. Впечатления от поездок воплотились и в путевых очерках, и в художественных произведениях - например, в рассказах По дороге (1960), Плачу и рыдаю (1963), Проклятый Север (1964) и многих других.
Особое место в творчестве Казакова занял русский Север. В сборнике рассказов и очерков Северный дневник (1977) Казаков писал о том, что ему «всегда хотелось пожить не на временных становищах, не на полярных зимовках и радиостанциях, а в деревнях - в местах исконных русских поселений, в местах, где жизнь идет не на скорую руку, а постоянная, столетняя, где людей привязывает к дому семья, дети, хозяйство, рождение, привычный наследственный труд и кресты на могилах отцов и дедов». В рассказе о жизни рыбаков Нестор и Кир (1961) и др., вошедших в Северный дневник, проявилось характерное для прозы Казакова сочетание фактурной точности и художественного переосмысления описываемых событий. Последняя глава Северного дневника посвящена ненецкому художнику Тыко Вылке. Впоследствии Казаков написал о нем повесть Мальчик из снежной ямы (1972-1976) и сценарий фильма Великий самоед (1980).
Герой прозы Казакова - человек внутренне одинокий, с утонченным восприятием действительности, с обостренным чувством вины. Чувством вины и прощанием проникнуты последние рассказы Свечечка (1973) и Во сне ты горько плакал (1977), главным героем которых, помимо автобиографического рассказчика, является его маленький сын.
Советская литература
Юрий Павлович Казаков
Биография
КАЗАКОВ, ЮРИЙ ПАВЛОВИЧ (1927−1982), русский писатель. Родился 8 августа 1927 в Москве в семье рабочего, выходца из крестьян Смоленской губернии. В Автобиографии (1965) писал: «В роду нашем, насколько мне известно, не было ни одного образованного человека, хотя талантливы были многие». Отрочество Казакова совпало с годами Великой Отечественной войны. Воспоминания об этом времени, о ночных бомбежках Москвы воплотились в незавершенной повести Две ночи (др. назв. Разлучение душ), которую он писал в 1960-1970-е годы.
Пятнадцати лет Казаков начал учиться музыке - сначала на виолончели, потом на контрабасе. В 1946 поступил в музыкальное училище им. Гнесиных, которое окончил в 1951. Найти постоянное место в оркестре оказалось трудно, профессиональная музыкальная деятельность Казакова была эпизодической: он играл в неизвестных джазовых и симфонических оркестрах, подрабатывал музыкантом на танцплощадках. Сложные отношения между родителями, тяжелое материальное положение семьи также не способствовали творческому росту Казакова-музыканта.
В конце 1940-х годов Казаков начал писать стихи, в т. ч. стихотворения в прозе, пьесы, которые отвергались в редакциях, а также очерки для газеты «Советский спорт». Дневниковые записи тех лет свидетельствуют о тяге к писательству, которая в 1953 привела его в Литературный институт им. А. М. Горького. Во время учебы в институте руководитель семинара, по воспоминаниям Казакова, навсегда отбил у него охоту писать о том, чего не знаешь.
Еще студентом Казаков начал публиковать свои первые рассказы - Голубое и зеленое (1956), Некрасивая (1956) и др. Вскоре вышла его первая книга Арктур - гончий пес (1957). Рассказ стал его излюбленным жанром, мастерство Казакова-рассказчика было бесспорным.
Среди ранних произведений Казакова особое место занимают рассказы Тэдди (1956) и Арктур - гончий пес (1957), главными героями которых являются животные - сбежавший из цирка медведь Тэдди и слепой охотничий пес Арктур. Литературные критики сходились на том, что в современной литературе Казаков - один из лучших продолжателей традиций русских классиков, в частности И. Бунина, о котором он хотел написать книгу и о чем беседовал с Б. Зайцевым и Г. Адамовичем во время поездки в Париж в 1967.
Для прозы Казакова характерен тонкий лиризм и музыкальный ритм. В 1964 в набросках Автобиографии он написал о том, что в годы учебы «занимался альпинизмом, охотился, ловил рыбу, много ходил пешком, ночевал, где придется, все время смотрел, слушал и запоминал». Уже по окончании института (1958), будучи автором нескольких прозаических сборников, Казаков не потерял интереса к путешествиям. Побывал в псковских Печорах, в Новгородской области, в Тарусе, которую называл «милым художническим местом», и в других местах. Впечатления от поездок воплотились и в путевых очерках, и в художественных произведениях - например, в рассказах По дороге (1960), Плачу и рыдаю (1963), Проклятый Север (1964) и многих других.
Особое место в творчестве Казакова занял русский Север. В сборнике рассказов и очерков Северный дневник (1977) Казаков писал о том, что ему «всегда хотелось пожить не на временных становищах, не на полярных зимовках и радиостанциях, а в деревнях - в местах исконных русских поселений, в местах, где жизнь идет не на скорую руку, а постоянная, столетняя, где людей привязывает к дому семья, дети, хозяйство, рождение, привычный наследственный труд и кресты на могилах отцов и дедов». В рассказе о жизни рыбаков Нестор и Кир (1961) и др., вошедших в Северный дневник, проявилось характерное для прозы Казакова сочетание фактурной точности и художественного переосмысления описываемых событий. Последняя глава Северного дневника посвящена ненецкому художнику Тыко Вылке. Впоследствии Казаков написал о нем повесть Мальчик из снежной ямы (1972−1976) и сценарий фильма Великий самоед (1980).
Герой прозы Казакова - человек внутренне одинокий, с утонченным восприятием действительности, с обостренным чувством вины. Чувством вины и прощанием проникнуты последние рассказы Свечечка (1973) и Во сне ты горько плакал (1977), главным героем которых, помимо автобиографического рассказчика, является его маленький сын.
При жизни Казакова было издано около 10 сборников его рассказов: По дороге (1961), Голубое и зеленое (1963), Двое в декабре (1966), Осень в дубовых лесах (1969) и др. Казаков писал очерки и эссе, в том числе о русских прозаиках - Лермонтове, Аксакове, поморском сказочнике Писахове и др. Особое место в этом ряду занимают воспоминания об учителе и друге К. Паустовском Поедемте в Лопшеньгу (1977). В переводе на русский язык, выполненном Казаковым по подстрочнику, был издан роман казахского писателя А.Нурпеисова. В последние годы жизни Казаков писал мало, большинство его замыслов осталось в набросках. Некоторые из них после смерти писателя были изданы в книге Две ночи (1986).
Казаков Юрий Павлович - русский писатель. Родился 8 августа 1927 в городе Москва. Его родители были простыми рабочими. В 15 лет Казаков начал учиться играть на виолончели и контрабасе.
В 1946 успешно окончил строительный техникум и приобрел соответствующую специальность. С 1946 по 1951 гг. учился в музыкальном училище им. Гнесиных. После окончания училища его музыкальная карьера не сложилась. Изредка Казаков подрабатывал в неизвестных кафе и оркестрах или на музыкальных площадках. Вскоре он сам понял, что музыка - это не его истинное призвание.
В конце 1940-х Казаков начал увлекаться литературной деятельностью. Пишет стихи, пьесы, очерки, которые сначала кажутся ему бессмысленными.
В 1953 году поступает в Литературный институт им. А.М. Горького. Будучи студентом, он публикует свои первые рассказы: "Голубое и зеленое", "Некрасивая". Интересно, что Казаков раскрыл свой писательских талант именно в рассказах. Студенческие годы Юрий Павлович проводил не только в написании своих произведений. Он занимался активной деятельностью: альпинизмом, охотой, рыбалкой.
В 1958 Казаков окончил университет. На то время он уже являлся автором нескольких прозаических сборников. Казаков очень много путешествует, познает новые места. Свои мысли и эмоции он записывает в путевых очерках и рассказах.
Казаков очень любил Север. Он признавался, что хотел бы пожить на Севере в деревне. Посмотреть, как ведется быт и хозяйство, как рождаются дети, как протекает жизнь этих народов. Север вдохновил его на написание сборника рассказов и очерков "Северный дневник". Любимым писателем Казакова был лауреат Нобелевской премии Иван Бунин. В 1968 году он решил написать книгу о Бунине и отправился во Францию, чтобы собрать материал для ее написания.
В 1970 Казакову присуждается Дантовская премия. Его рассказы были переведены на многие языки и распространены по всему миру. Этот период жизни смело можно называть пиком творческой деятельности.
Казаков покупает себе дачу в Абрамцеве, которая становится его постоянным домом. Начиная с 1972, Юрий Павлович мало пишет, его рассказы не публикуются. Начинается тяжелое время для автора. Казаков хоронит отца, выгоняет из дома жену с сыном. С ним остается только его мать.
Умер Казаков Юрий Павлович 29 ноября 1982 года. После его смерти была издана книга "Две ночи" с неоконченными произведениями автора.
В доме № 30. Впечатления военного времени нашли отражение в неоконченной повести «Две ночи» («Разлучение душ»).
Окончил строительный техникум (1946), долго занимался музыкой и затем поступил в музыкальное училище имени Гнесиных (1951). Был принят в состав оркестра МАМТ имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко , но вскоре понял, что музыка не его призвание.
Первые произведения Казакова появились в печати в 1952-1953 годах (пьеса «Новый станок», рассказ «Обиженный полисмен»). Быстро обратили на себя внимание охотничьи рассказы молодого автора. В 1958 году окончил .
В 1964 году принял участие в написании коллективного детективного романа «Смеётся тот, кто смеётся », опубликованного в газете «Неделя ».
Весной 1967 года Казаков ездил во Францию собирать материалы для задуманной книги о своём любимом писателе - Иване Бунине . Он встречался с Б. Зайцевым , Г. Адамовичем и другими людьми, которые близко знали нобелевского лауреата.
Лучшие рассказы Казакова были переведены на основные языки Европы, в Италии ему была присуждена Дантовская премия (1970). Гонорар от перевода трилогии А. К. Нурпеисова «Кровь и пот» позволил Казакову приобрести дачу в Абрамцеве , ставшую его постоянным домом.
Произведения Казакова для детей отличаются глубиной гуманистического содержания, стремлением автора привить читателям любовь к родной природе, вызвать у них чувство ответственности за сохранность окружающего мира .
В 1969 году выходит сборник рассказов «Осень в дубовых лесах», в 1970-е - знаменитые рассказы «Свечечка» и «Во сне ты горько плакал», построенные в качестве лирического монолога отца, обращённого к маленькому сынишке.
В последнее десятилетие жизни Казаков писал мало и ещё реже печатался. По словам Ю. М. Нагибина , его «будто нарочно выдерживали в абрамцевской запойной тьме» :
Казалось, он сознательно шел к скорому концу. Он выгнал жену, без сожаления отдал ей сына, о котором так дивно писал, похоронил отца, ездившего по его поручениям на самодельном мопеде. С ним оставалась лишь слепая, полуневменяемая мать.