Ответ от Анатолий розет[гуру]
Литературоведы считают автором этих строк А. И. Полежаева.
Необоснованно Грибоедову приписывался «эпиграф» к «Горю от ума»:
Судьба проказница, шалунья
Определила так сама:
Всем глупым счастье от безумья,
А умным - горе от ума.
(Вариант второго стиха: «Устроила на свете так она») . Этот эпиграф, имеющийся еще в списках 1824 г. , около 20 раз предпосылался комедии в изданиях 1860 - 1912 гг. Однако ни в одном из авторизованных списков этого эпиграфа нет, нет и никаких других указаний на принадлежность его Грибоедову. В некоторых списках автором его назван А. И. Полежаев.
В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ АВТОР ЭТИХ СТРОК НЕ ГРИБОЕДОВ!
(для Натали: и НЕ ВЯЗЕМСКИЙ!)
Источник:

Ответ от CJ Stratos [эксперт]
можeт быть грибоeдов...

Ответ от Наталия Аскерова [гуру]
"Судьба проказница-шалунья, распределила все сама: Всем глупым - счастье от безумья, всем умным - горе от ума" - Вот таким эпиграфом "наградил" Вяземский бессмертную комедию Грибоедова.

Ответ от Олег Козлов [новичек]
С последним тезисом согласен:
Счастливых умных не видал.
А вот на счёт безумцев счастья
Я б ещё надвое сказал.

Ответ от Александр Куликов [новичек]
Эти строки принадлежат Николаю Доризо

Ответ от Анатолий Рыбаков [новичек]
очень похоже на Александра Сергеевича Пушкина.

Ответ от 3 ответа [гуру]

Привет! Вот подборка тем с ответами на Ваш вопрос: Кто автор: Судьба проказница-шалунья, распределила все сама: Всем глупым - счастье от безумья, всем умным - горе от ума?

Всем глупым - счастье от безумья,
Всем умным - горе от ума.

Слово патриотизм происходит от слова «patris», которое переводится как «родина», отцов, любовь к родине, привязанность к родной земле, языку, культуре, традициям.

Родители еще в детстве заложили во мне любовь к своей Родине, любовь к ее народу. Даже несмотря на то, сколько тяжелейших периодов пережила наша Россия, люди всегда боролись за нее, отдавали жизни на войне, трудились на ее полях - этот патриотизм народа и смог возвысить страну на почетный мировой пьедестал, несмотря на все попытки искажения этой истины.

Необъятные просторы России расстилаются на 17 тысяч квадратных километров. Здесь находятся все красоты Земли: глубокие леса, широкие поля, высочайшие горы, быстрые реки, яркие цветочные поляны, бушующие моря и океаны. Многие покушались на эти территории, но русский народ ни за что не хотел отдавать в чужое владение свои родные и любимые земли. Поэтому всегда шла борьба за жизнь. И сейчас, мы живем в огромной стране, под ярко-голубым мирным небом, у нас есть все для комфортной жизни.

Россия гордится не только своими размерами и природными ресурсами, но также и великими , которые внесли огромнемнейший вклад в развитие русcкого и языка и “верного русского слова”.

И я, как представитель подрастающего поколения, искренне желаю внести свою лепту в эту рубрику. Первый материал был посвящен , а я в свою очередь хотела бы рассказать об А.С. Грибоедове и обсудить истинный и ложный в великом произведении этого автора “Горе от ума”.

Биографические сведения

Александр Сергеевич Грибоедов родился 4 (15) января 1795 года в обеспеченной родовитой семье. В детстве Александр был очень сосредоточен и необыкновенно развит. В 6-летнем возрасте свободно владел тремя иностранными языками, в юности уже шестью, в частности в совершенстве английским, французским, немецким и итальянским. Очень хорошо понимал латынь и древнегреческий язык.

В 1803 году его отдали в Московский университетский благородный пансион; через три года Грибоедов поступил в университет на словесное отделение Московского университета.

В 1808 году получил звание кандидата словесных наук, но не оставил учёбу, а поступил на нравственно-политическое отделение, а потом на физико-математическое отделение.

Во время Отечественной войны 1812 года, когда неприятель появился на территории России, он вступил в Московский гусарский полк (добровольческое нерегулярное подразделение) графа Петра Ивановича Салтыкова, получившего дозволение на его формирование. Прибыв на место службы, он попал в компанию «юных корнетов из лучших дворянских фамилий» - князя Голицына, графа Ефимовского, графа Толстого, Алябьева, Шереметева, Ланского, братьев Шатиловых. С некоторыми из них Грибоедов состоял в родстве. До 1815 года Грибоедов служил в звании корнета под командованием генерала от кавалерии.

Весной 1816 года начинающий писатель оставил военную службу, а уже летом опубликовал статью “О разборе вольного перевода Бюргеровой баллады «Ленора» - отзыв на критические замечания Н. И. Гнедича о балладе П. А. Катенина «Ольга». Тогда же имя Грибоедова появляется в списках действительных членов масонской ложи «Les Amis Reunis» («Соединённые друзья»).

В 1818 году назначен секретарём русской миссии в Тегеране. С 1822 года был в Тбилиси секретарём по дипломатической части при командующем русскими войсками на Кавказе А. П. Ермолове. Здесь Грибоедов начал писать комедию “Горе от ума”. Как и декабристы, Грибоедов ненавидел самодержавно-крепостнический строй, но скептически относился к возможности успеха чисто военного заговора.

“Горе от ума” - главное произведение Александра Грибоедова. В нём отразилась целая историческая эпоха. Замысел “Горя от ума”, содержание комедии связаны с идеями декабристов. Драматический конфликт комедии был выражением борьбы двух общественных лагерей: феодально-крепостнической реакции и передовой молодёжи, из среды которой вышли декабристы. В комедии дана также, говоря словами Пушкина, “…резкая картина нравов” барской Москвы.

Направленный в апреле 1828 года полномочным министром-резидентом (послом) в Иран, Грибоедов отнёсся к этому назначению как к политической ссылке. По пути в Иран Грибоедов снова провёл несколько месяцев в Грузии; в Тбилиси женился на Нине Чавчавадзе, дочери своего друга, грузинского поэта А. Чавчавадзе.

В качестве посла Грибоедов проводил твёрдую политику. “…Уважение к России и к ее требованиям - вот мне что нужно” , - говорил он. Опасаясь усиления русского влияния в Иране, агенты английской дипломатии и реакционные тегеранские круги, недовольные миром с Россией, натравили фанатически настроенную толпу на русскую миссию. Во время разгрома миссии Александр Сергеевич Грибоедов был убит, все его тело было обезображено. Похоронен в Тбилиси на горе Давида.

Истинный и ложный патриотизм в комедии “Горе от ума”.

“Горе от ума” - уникальная комедия гениального писателя, однако при жизни Грибоедова она не была полностью опубликована. Замысел комедии заключается в соединении светской комедии с комедией нравов. В этом произведении есть два сюжетных конфликта: социальный и любовный.

Главный герой - Чацкий. В течение всей комедии мы наблюдаем, что этот герой демонстрирует душевное здоровье, бодрость, жизнелюбие, честность, и самое важное - “просветительский ум” .

Его же антогонист Фамусов ценит лишь чины и деньги. Он лжив и двуличен. Отвергает книги, говоря: “забрать все книги бы да сжечь”.

“Служить бы рад
Прислуживаться тошно…” - говорит А.А.Чацкий. Истинный патриот своей делает все на ее благо. Вся трагедия Чацкого была в том, что он выступал за то, чтобы общество достигло нового этапа развития. Чтобы на смену “веку минувшему” пришел “век нынешний”. Он являлся защитником свободы личности, осмеивал тех, которые слепо подражают иностранной моде. Александр Андреевич называет народ «добрым и умным», он страдает по судьбе этого самого народа. Особенно заставляют страдать пороки и изьяны фамусовского общества. Он переживает из-за помещичьих издевательств над крестьянином.

Он потратил все свои душевные силы, чтобы внести благородные идеи в “фамусовское общество”, но под воздействием преобладающей силы потерпел неудачу.

“Вот то-то, все вы гордецы!
Спросили бы, как делали отцы?
Учились бы на старших глядя” - слова из монолога П.А. Фамусова. Он осуждает передовую молодежь, призывает их к тому, чтобы она прислушивалась к старшему поколению. Павел Афанасьевич не выступает за развитие общества, он привык к такому, которое существовало издавна. В «фамусовском» обществе все держится на связях, и такая модель жизни представляется членам московского общества идеальным, они считают ее единственно правильной и не хотят никаких изменений.

Так какие можно сделать выводы?

Образ Чацкого – образ гражданина в высоком понимании этого слова. Он и есть истинный патриот, который всегда выступает за развитие общества, отвергает все неправильные позиции, имеет чувство справедливости и равенства.

Ложный патриот ровно сидит на месте и считает это правильным. Его патриотизм лишь на словах. Лучшего для своей страны он не желает, ссылаясь на то, что ему и так хорошо живется, и он ни в чем не нуждается. Таких псевдо-патриотов ещё называют “квасными” .

Интерактивная выставка одной книги к дню рождения Грибоедова А. С.

Александр Сергеевич Грибоедов – известный русский писатель, поэт, драматург, блестящий дипломат, статский советник, автор легендарной пьесы в стихах «Горе от ума», был потомком старинного дворянского рода. Родился в Москве 15 января (4 января по ст. ст.) 1795 г., с ранних лет проявил себя чрезвычайно развитым, причем разносторонне, ребенком. Обеспеченные родители постарались дать ему прекрасное домашнее воспитание, а в 1803 г. Александр стал воспитанником Московского университетского благородного пансиона. В одиннадцатилетнем возрасте он был уже студентом Московского университета (словесного отделения). Став в 1808 г. кандидатом словесных наук, Грибоедов заканчивает еще два отделения – нравственно-политическое и физико-математическое. Александр Сергеевич стал одним из образованнейших людей среди своих современников, знал около десятка иностранных языков, был очень одарен музыкально.

С началом Отечественной войны 1812 г. Грибоедов влился в ряды добровольцев, но непосредственно в военных действиях ему участвовать не приходилось. В звании корнета Грибоедов в 1815 г. нес службу в кавалерийском полку, находившемся в резерве. К этому времени относятся первые литературные опыты – комедия «Молодые супруги», представлявшая собой перевод французской пьесы, статья «О кавалерийских резервах», «Письмо из Брест-Литовска к издателю».

В начале 1816 г. А. Грибоедов выходит в отставку и приезжает жить в Санкт-Петербург. Работая в коллегии иностранных дел, он продолжает занятия на новом для себя писательском поприще, делает переводы, вливается в театрально-литературные круги. Именно в этом городе судьба подарила ему знакомство с А. Пушкиным. В 1817 г. А. Грибоедов попробовал силы в драматургии, написав комедии «Своя семья» и «Студент».

В 1818 г. Грибоедова назначили на должность секретаря царского поверенного, возглавлявшего русскую миссию в Тегеране, и это в корне изменило его дальнейшую биографию. Высылку на чужбину Александра Сергеевича расценивали как наказание за то, что он выступил секундантом в скандальной дуэли со смертельным исходом. Пребывание в иранском Тебризе (Тавризе) действительно было тягостным для начинающего писателя.

Зимой 1822 г. новым местом службы Грибоедова стал Тифлис, а новым начальником – генерал А.П. Ермолов, чрезвычайный и полномочный посол в Тегеране, командующий русскими войсками на Кавказе, при котором Грибоедов был секретарем по дипломатической части. Именно в Грузии он написал первый и второй акты комедии «Горя от ума». Третий и четвертый акты были сочинены уже в России: весной 1823 г. Грибоедов уехал с Кавказа в отпуск на родину. В 1824 г. в Санкт-Петербурге была поставлена последняя точка в произведении, путь которого к известности оказался тернист. Комедия не могла быть опубликована из-за запрета цензуры и расходилась в рукописных списках. Только небольшие фрагменты «проскользнули» в печать: их в 1825 г. включил в номер альманах «Русская Талия». Детище Грибоедова получило высокую оценку А.С. Пушкина.

Грибоедов планировал предпринять путешествие в Европу, однако в мае 1825 г. ему пришлось срочно возвратиться на службу в Тифлис. В январе 1826 г. в связи с делом декабристов его арестовали, держали в крепости, после чего доставили в Петербург: фамилия писателя несколько раз всплывала на допросах, к тому же при обысках находили рукописные копии его комедии. Тем не менее за отсутствием доказательств следствию пришлось освободить Грибоедова, и в сентябре 1826 г. он вернулся к выполнению служебных обязанностей.

В 1828 г. был подписан Туркманчайский мирный договор, соответствовавший интересам России. Он сыграл в биографии литератора определенную роль: Грибоедов принимал участие в его заключении и доставил в Петербург текст соглашения. За заслуги талантливому дипломату была пожалована новая должность - полномочного министра (посла) России в Персии. В своем назначении Александр Сергеевич видел «политическую ссылку», планы на реализацию многочисленных творческих замыслов рушились. С тяжелым сердцем в июне 1828 г. Грибоедов покидает Петербург.

Добираясь до места службы, в течение нескольких месяцев он жил в Тифлисе, где в августе состоялось его венчание с 16-летней Ниной Чавчавадзе. В Персию он уехал уже с молодой супругой. В стране и за ее пределами существовали силы, которых не устраивало усиливавшееся влияние России, которые культивировали в сознании местного населения неприязнь к ее представителям. 30 января 1829 г. находившееся в Тегеране русское посольство подверглось жестокому нападению озверевшей толпы, и одной из его жертв стал А.С. Грибоедов, которого изуродовали до такой степени, что опознали потом только по характерному шраму на руке. Тело увезли в Тифлис, где последним его пристанищем стал грот при церкви Св. Давида.

Судьба, проказница-шалунья,
Определила так сама:
Всем глупым - счастье от безумья,
Всем умным - горе от ума.

Эпиграф к комедии Грибоедова

Это было месяцев шесть-восемь назад. Я стоял пред небольшим книжным шкафом, составлявшим все богатство только что основанной "Библиотеки для служащих" при одной из бесчисленных петербургских канцелярий; меня приглашали в нее записаться, но я не решался, видя слишком уж небольшой выбор книг.

Помилуйте, у вас нет даже Тургенева и Гончарова, что я найду за тот же полтинник в месяц во всякой библиотеке... Какая цель у вас записываться?

Молоденький человек, с рукописным каталогом в руке, зашевелился.

Я протянул руку к корешку с неясною надписью, и с изумлением вытянул долговязый том Писарева: о выходе нового издания я еще не знал и с любопытством рассматривал "Первый том, с биографией и портретом" гладколобого критика. Видя мое внимание, чиновничек заметил:

Мы уж следим за выходящими книгами и не упускаем случая. Издание только что появилось, а долго ни за какую цену нельзя было достать этих сочинений...

Я еще раз оглянулся на лицо библиотекаря; решительно ему нельзя было дать больше 21 года. "Если бы не сюда, в канцелярию, - подумал я, - поступил бы в вольноопределяющиеся. Таких теперь многие тысячи, даже - десятки тысяч, не дозревающих в гимназиях"...

Послушайте, - спросил я, - вы не смешиваете Писемского с Писаревым?..

Нет, ведь Писемский, кажется, при "Нови" и, если не ошибаюсь, романист? Зачем бы Вольфу критик для приложения? У нас библиотека сериозная.

Я внес полтинник и решил сделаться членом "сериозной" библиотеки.

Так из лепты трудовой
Вырастают храмы Божий
По лицу земли родной...

Ну, это прежде, в глупые времена, вырастали "храмы Божий", а теперь, когда народ, благодаря "первоначальному обучению", поумнел, есть чему вырасти и получше.

И дают, дают прохожие...

Ник. Кареевы, Павленковы, Евг. Соловьёвы собирают "лепты" и кладут в карман; иногда, правда, тоже и мошенничают, то есть в благородном, литературном смысле мошенничают, "не выдерживая направления"; так, в № 337 "Новостей", от первого декабря 1895 года, я только что прочел объявление, которое и привожу здесь целиком:

"Поступило в продажу пятое издание
философско-психологического этюда
О.К. Нотовича "Любовь",
с приложением его же критико-философского этюда:
"Красота"

с предисловиями знаменитых представителей современной италиянской философской школы Ц. Ломброзо и Г. Ферреро, отзывом Монтегацца (автора "Физиологии любви") и "Письмами к автору с Олимпа" Д.Л. Мордовцева.

Цена книги (изящный том более 20 листов) 1 р. 50 к. Подписывающиеся на "Новости" платят за книгу только один руб. Требования адресуются в книжный магазин газеты "Новости", Б. Морская, 33".

А ведь всего два месяца назад в тех же "Новостях" печаталось тоже объявление:

"О.К. Нотович. Г.Т. Бокль. История цивилизации в Англии в популярном изложении. Десятое издание. СПб., 1895 года. Ц. 50 к.".

И в "Северном Вестнике" за декабрь 1895 года я прочел даже рецензию:

"Интересный труд Бокля все еще пользуется самой широкой известностью в России. Популярное изложение этого труда г. Нотовичем в самый короткий срок выходит уже десятым изданием. Можно думать, что, благодаря книжке г. Нотовича, Бокль стал проникать в средние слои русской читающей публики, и как бы кто ни смотрел на научные достоинства этого исторического исследования, нельзя не признать полезным тот труд, который совершил г. Нотович. Изложение автора отличается точностью научных выражений. В литературном отношении книга должна быть признана безукоризненною и в смысле стиля, и в смысле ясности передачи главных мыслей Бокля языком доступным для тех, кому полное издание его труда недоступно. Намерение автора увенчалось бы еще большим успехом, если бы он для следующего 11 издания понизил цену на свою книжечку до 20 к. за экземпляр" (отд. II декабрьской книжки журнала, стр. 87).

"Поступило в продажу 11-20 тысячи экземпляров вновь изданной Ф. Павленковым:

"История цивилизации в Англии Т. Бокля".

Перевод А. Буйницкого. С примечаниями. Ц. 2 р. Тот же перевод без примечаний - 1 р. 50 к.".

Не знаю, зачем я заговорил об объявлениях. Я собственно хотел поговорить о третьей книжке "Борьбы с Западом в нашей литературе" моего доброго и старого друга, Н.Н. Страхова, только что выпущенной автором; я думал помочь "книжке" доброю рецензией. Но уж слишком много попалось на глаза "объявлений" и я невольно "уклонил сердце свое"... к иным печалям.

Тут - "красота" идет, тут - "любовь" помогает. Я хочу сказать, что у нас с тобою, старый друг, у которых нет ни красоты, ни, в этом особом смысле, "любви", книжки будут лежать на полках магазинов, никем не спрашиваемые, никому решительно не нужные. Они будут лежать так же неподвижно, как и до сих пор "лежат" книжки умерших друзей наших, твоего - Ап. Григорьева, изданные в 1876 году, и моего - К. Леонтьева, изданные в 1885-1886 годах, до сих пор не раскупленные; как "лежат" opera omnia двух незабвенных профессоров Московского университета, Т.Н. Грановского, так "шумно" чествуемого в прессе и бесшумно не читаемого, и его ученика - Кудрявцева; как "лежит" преспокойно "Сельская школа" г. Рачинского, вышедшая в 1892 году и не потребовавшая нового издания. "Лежит" все умное и благородное на Руси и шумно "идет вперед" все бесстыдное и тупое...

Мне почему-то думается, что я говорю о самом, о самом важном факте современной литературы - более значительном и способном вызвать на размышления, чем как если бы появилась еще "Война и мир", еще "Отцы и дети"... Ибо, в сущности, он предрешает все остальные... Он показывает, что той литературы, над которой думают, что трудятся несколько старых идеалистов, несколько седых париков, залежавшихся от прошлого, - что этой литературы... нет вовсе: нет ее в том духовном, идеальном, милом, дорогом смысле, который мы исторически соединяем с ее именем и, по наивности, недоразумению, продолжаем сохранять и до сих пор.

Это есть проигранное поле - поле литературы; поле цивилизации, культуры, духа - оно проиграно. Именно теперь, именно в наши дни, когда, по-видимому, пред ними все сторонится, когда для них открыты все двери, их имя везде приветствуется - в самых приветствиях, в самой разомкнутости пред ней всех входов и выходов, в самых победных криках - слышится похоронный звон...

Она победила и умерла.

Она похожа на заряд в дуле разорванного, изломанного ружья. Пусть порох вспыхнет, пыж затлеется - окрест стоящие только рассмеются...

Пусть нового пророка раздастся слово; еще зазвучат терцины Данта -"общество" сонно потянется к пятому изданию "любви и красоты", девятому изданию сокращенного Бокля, девятнадцатой тысяче полной "Истории цивилизации в Англии"...

На этом проигранном поле, мой добрый и старый друг, книжка твоя ляжет лишнею костью... Что в том, что она будет лежать рядом с "благородными костьми"; это - поле не только проигранное, но, в сущности, и забываемое. Новое Время - т.е. не только "Новое Время" А.С. Суворина, но и вообще новое время, которому суворинское лишь подтанцовывает, идет мимо его, зажимая "от мертвечины" нос - к утехам иным, к иным радостям - тем самым, которые значатся в приведенных мною "объявлениях".

Милый друг, я думаю - нам остается только умереть. России, которую мы защищали, которую любим, ради которой "боролись с Западом", - ей остается только умереть.

Та Россия, которой предстоит жить - мы эту Россию не будем любить.

Эти бедные селенья,
Эту тусклую природу...
Не поймет и не оценит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В красоте твоей смиренной...

Эти "бедные селенья" принимают новый, очень оживленный, но и очень неожиданный вид:

Одной ногой касаясь пола,
Другою - медленно кружит,
И вдруг - прыжок, и вдруг - летит,
Летит как пух от уст Эола...

Мы ей не можем пожелать, в этом новом "полете", - никакого добра; мы ей пожелаем всякого зла.

Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя...

Плакать хочется; однако, отчего же и не посмеяться:

Летит как пух от уст Эола,
То стан совьет, то разовьет
И быстрой ножкой ножку бьет.

О, как мы ненавидим вас, виновники грустной перемены; вас и даже - тех, великих, на которых надавив, как малая тяжесть на конец длинного рычага, вы совершили переворот: всех их, от Кантемира, еще наивного, и до злобного Щедрина, не выключая, однако, и промежуточных.

"Горе - от ума", - говорили великие; "нечего на зеркало пенять, коли рожа крива", - успокаивали они же. И тысячи обезьяньих морд, тыкая на словесное "зеркало" - заливались гомерическим хохотом; тысячи глупцов, приняв трагическую позу, говорили, что они задыхаются "на родине", что им "душно", что "незримые слезы" жгут их сердце "сквозь видимый миру смех"...

Покачнулись старые кресты, посторонились старые могилы.

Новое время наступило, новая эра пришла, над которою мы не умеем смеяться, над которою еще не придумано форм смеха. Идет "Любовь" и "Красота".

Не очень важная "красота" - не Афродиты Медицейской, и не очень редкая любовь - на Большой Морской, дом 33, стоит всего один рубль. Но все-таки...

Может быть, однако, придется доктору потом заплатить три рубля?..

"Без риска - нет удовольствия", - как заметил бы фрагментарно мой друг г. Арсеньев.

Но нет решительно никакого риска; об этом г. Н. Михайловский, когда писал "литературу и жизнь", и еще "литературу и жизнь" и опять потом "литературу и жизнь" - предупреждал юных читателей своих, цветущих силами и здоровьем, говоря, что "выйдет скоро, в очень хорошем, хоть и старом переводе Буйницкого, английский мыслитель, перед которым куда как беден туземный наш Яснополянский мудрец". И г. Скабичевский это подтверждает, - он, под старость лет приютившийся под тою же смоковницей, на Большой Морской, д. 33, откуда исходит Бокль и где занимаются "любовью" и "красотой".

Как ведь перепутались, червяки; и не разберешь, где кто начинается и в котором месте оканчивается. Михайловский рекомендует Бокля; Нотович его популяризирует и издает в девяти изданиях; в то же время он оригинально сочиняет "красоту" и "любовь"; у него сотрудничает "критик 60-х годов", г. Скабичевский, милый сердцу Н. Михайловского; того же Бокля Павленков издает, а Евг. Соловьёв пишет к нему "предисловие". Все, очевидно, "сочувственно относятся друг к другу".

"Дорого эта красота стоит", - говорил старик Мармеладов про свою дочь: нужна и помадка, и то и сё; без чистоты - в этом положении нельзя".

В 1891 году г. Н. Михайловский спрашивал меня, в ответ на статью "Почему мы отказываемся от наследства 60-х, 70-х годов?" - "почему вы так голословно отказываетесь, не приводя решительно ни одного факта". Он писал тогда:

"В своей статье г. Розанов развивает ту мысль, что мы, старшее поколение, поняли такое сложное существо, как человек, - бедно, плоско, грубо. Он не подкрепляет свою мысль ни единым фактическим доказательством, ни единой цитатой, ни единым даже анекдотом. Так писать очень легко, но убедить кого-нибудь и в чем-нибудь подобным писанием трудновато. Я могу и сейчас, пожалуй, написать о какой-нибудь, например, лондонской картинной галерее, которой я никогда не видел, что там искусство представлено бедно, плоско, грубо. То же самое я могу проделать с датской литературой, с испанской промышленностью, словом - с любою группой явлений, мне малоизвестною или совсем не известною. И я склонен думать, что г. Розанову весьма мало известно то наследство, от которого он столь торжественно отказывается. Голословному же мнению г. Розанова я могу противопоставить столь же голословное. Никогда в нашей истории человек не понимался так возвышенно и тонко, как в те приснопамятные 60-е годы. Были, разумеется, увлечения и ошибки...", и т.д. ("Русские Ведомости", 1891 года, № 202).

Теперь, бросив ему в лицо этот ком червей, где и он сам "с Боклем" около "любви" и "красоты" копошится - я могу ответить хоть и поздно, но окончательно о мотивах "отказа" в 80-е годы "от наследства 60-70-х годов":

Помадку, господа, забыли, - чистоты не соблюли: пахнет очень.

И я могу прибавить, оглядываясь на всю русскую литературу, от архаического Кантемира и... до "третьей книжки" "Борьбы с Западом"* доброго и старого моего друга, - книжки, которой, верно, придется лежать на полках книжных магазинов.

______________________

* Кстати, в одном месте ее упоминается, что "один из стаи славной", г. Н. Михайловский, объявил ее автора, т.е. г. Н. Страхова, "совершенным ничтожеством"; он, верно, искал в ней "любви" и нашел докторский рецепт. Мне припоминается и самому, как я где-то читал у него в "Литературе и жизни" издевательства над тем, что "Заря", журнал, в котором в свое время печатались Ап. Григорьев, Н.Я. Данилевский и Н. Страхов - "не знала вовсе подписчиков", а редакция "усиливалась это скрыть от публики", чтобы заманить хоть кого-нибудь к подписке на новый год... Он даже объявлений о подписке враждебного журнала не позабыл; даже их он поставил в попрек уже умирающему от равнодушия общества органу литературы, где, однако, печатались лучшие, сериознейшие труды по критике и истории, теперь всеми признанные. "Вы издыхали, - говорит великодушный критик 70-х годов, - вы издыхали - и осмеливались делать вид, что у вас легкие полны воздуха"...

______________________

Кому же "горе от ума" - в действительной жизни! И "кому", напротив, "на Руси жить хорошо"? И чье, наконец, мало-человеческое лицо отражается в "не-кривом зеркале" великого и грустного сатирика?..

Кто тот конкретный, по имени и отчеству называемый, о ком безлично все это писалось в нашей литературе? Кому именно

Вольготно, весело
Живется на Руси?

И кто есть тот "незримо льющий" в ней слезы, о ком великий художник написал в "поэме" своей и забыл подписать имя?..

Какая трагедия, какая невыразимая трагедия есть наша жизнь, наша история, если именно пред этим страдальчески-измученным, плачущим лицом, поставив зеркало сатиры, наша словесность хрипит нахально и пьяно:

Неча на зеркало пенять
- коли рожа крива

И заливается, заливается неудержимым смехом, более диким и звероподобным, чем каким, в лучшие дни торжества своего, смеялись на памятном губернаторском балу господа "один потолще" и "другие потоньше".

Усопшие тени и вы, живые праведники, рассеянные по медвежьим углам России - вас зову в свидетели: так ли это?

Василий Васильевич Розанов (1856-1919) - русский религиозный философ, литературный критик и публицист, один из самых противоречивых русских философов XX века.