В начале 9-го класса Долина случайно попала на прослушивание в ансамбль "Волна". Выиграв конкурс солистки вокального секстета, Лариса добилась разрешения, вопреки только что принятому Закону о всеобщем десятилетнем образовании, закончить обучение в школе заочно. Так из вчерашней школьницы она превратилась в артистку Одесской филармонии
В 1971 году одесский эстрадный оркестр "Мы – одесситы", в составе которого выступал вокальный секстет «Волна», отправился в свой первый тур. Отработав в нем два года, Лариса стала петь в ресторане гостиницы "Черное море"
Она стала популярной в Одессе певицей, у нее не было отбоя от самых лестных предложений – коллеги-музыканты соглашались на все ее условия. Петь в то время она хотела только на английском и только то, что ей нравилось. А любила она джаз, джаз-рок, песни "Beatles", популярные арии
Слух о том, что в Одессе появилась талантливая молодая певица, быстро распространился по стране. Многие знаменитости, приезжавшие в город у моря и останавливавшиеся в гостинице «Черное море», приходили в ресторан, чтобы послушать Долину живьем.
Однажды Ларисе пришла телеграмма из Еревана с приглашением в вокально-инструментальный ансамбль «Армина». И хотя родители были против, она приняла решение уехать из родного города
Четыре года, проведенные в Армении, стали для нее хорошей жизненной школой. Времена бывали разные. Порой артистка сидела почти без денег, и помощи ждать было неоткуда. Но о талантливой певице заговорили, и вскоре последовало приглашение в знаменитый коллектив – Государственный эстрадный оркестр Армении под управлением Константина Орбеляна
О том времени Лариса Долина вспоминает так: "Многому я научилась в этом коллективе: поведению на сцене, взаимоотношениям со зрителями. Я была единственной певицей в оркестре, которая пела на армянском языке! Все это я постигала сама, никто не помогал..."
Вот архивное видео 1974 года, с Ларисой Долиной и Государственным эстрадным оркестром Армении п/у К. Орбеляна
Константин Орбелян не слишком жаловал солистку, не позволял ей петь то, что ей хотелось, не включал в список зарубежных поездок. Это обижало Ларису, и она решила покинуть оркестр. В 1976 году с ансамблем "Поющие юнги" гастролировала по Уралу, Сибири, Дальнему Востоку, колесила по городам, селам, станицам, затем пела в эстрадном ансамбле Азербайджана под управлением Полада Бюль-Бюль-оглы. Ей довелось испытать все "прелести" гастрольной жизни.
Спустя два года певица уехала на сезон в Сочи, где выступала в ресторане «Хрустальный» гостиницы «Жемчужина». Здесь, собственно, и началась ее звездная карьера. Но началась не вдруг, как это бывает сегодня с большинством артистов из мира шоу-бизнеса, а последовательно, медленно, благодаря упорному, скрупулезному труду изо дня в день.
В 1978 году она случайно услышала по телевизору сообщение о том, что в Сочи будет проходить 2-й Всероссийский конкурс исполнителей советской песни. Лариса подумала: "А чем черт не шутит? Может, меня пригласят в Москву?" – и решила попробовать. Она пела на конкурсе, перед ней находились члены жюри – самые известные композиторы и поэты тех лет. В качестве гостя на этом конкурсе присутствовала Алла Пугачева, которая после выступления Долиной сказала: "После этой девочки слушать некого!" Встала и ушла. Лариса Долина заняла второе место. Победил Альберт Ассадулин. Но именно в Сочи певицу заметил Анатолий Ошерович Кролл и пригласил в свой легендарный оркестр "Современник"
Джаз Долина начала петь еще в школьные годы. Училась на творчестве классиков этого жанра – Дюка Эллингтона, Луи Армстронга, Сары Воон, Эллы Фитцджеральд и любимой певицы Билли Холидей. Но по-настоящему она проявила себя именно в составе легендарного оркестра Анатолия Кролла. «Пять лет работы с этим гением в музыке дали мне больше, чем вся предыдущая жизнь. Он разрешил мне петь все, что я хотела. Именно у него я реализовалась как настоящая джазовая певица», – вспоминает Лариса.
В 1979 году Лариса Долина получает специальный приз на конкурсе эстрадной песни в Таллине, где выступали многие популярные артисты, в том числе Яак Йоала, Тынис Мяаги и др. В 1981 году становится обладательницей Гран-при и приза за лучшее исполнение чешской песни на фестивале в городе Готвальдов (Чехословакия)
www.larisadolina.com/#/the-first
www.vladnews.ru/2798/jubilee/larisa_doli na__lyubit_mi_dolzhni_muzhchinu_a_izmeny at__sebe
www.ria.ru/photolents/20100910/273138219 _206778172.html
Мы начали упражнения с того, что сели все в кружок, чтобы хорошо видеть друг друга.
Но вот на втором уроке кому-то из учеников непременно «захочется встать». Это заметишь, обратишь на это общее внимание и подчеркнешь: ведь вам не хочется сидеть, хочется встать - чего же вы сидите?
Да, хочется встать. Но вы всех посадили, и я понял так, что встать нельзя.
Нельзя? Нельзя только одного: мешать себе, не делать того, что хочется. Раз вас тянет встать, пойти, что-то сделать - как же вы смеете мешать себе?
И этим делаешь незаметный, нечувствительный переход на движение, затем - на этом же или на следующем уроке - такой же незаметный переход на мизансцену. Даешь какой-нибудь текст вроде следующего:
Мне нужно тебе кое-что сказать.
Хорошо. Только сначала посмотри, пожалуйста, нет ли кого за дверью, мне кажется, там кто-то стоит. (Идет, открывает дверь, смотрит, возвращается.)
Там никого нет.
Ну, говори...
На третьем, четвертом уроке делаешь шаг еще дальше: в одну часть комнаты ставишь два стула и столик, а в другую переводишь всех учеников и садишься среди них. Получается «зрительный зал» и «сцена». Вызываешь двоих и даешь какой-нибудь нетрудный текст, вроде:
Он и она. Сидят. Молчат.
Он. Ну, мне пора.
Она. Посидите еще.
Он. Нет, я все-таки пойду.
Она. Заходите как-нибудь еще.
Он. Благодарю вас. До свидания.
Она. До свидания.
Он уходит, она остается.
Кстати: уйти со сцены легко, а войти очень трудно. Поэтому со входом оттягиваешь возможно дольше.
Иногда переводить ученика «на сцену» волей-неволей приходится раньше времени. Это бывает, например, в том случае, когда вам попадается очень общительный, компанейский парень. Вы даете ему с партнером упражнение, а он не только партнера, а и всех остальных, сидящих рядом, «втягивает» в свой этюд - переглядывается с ними, переговаривается глазами, мимикой...
Скажешь ему: «Вы одни с партнером, кругом никого нет». На минуту оторвется от «публики», а там - опять за свое.
Что делать? Запретить глядеть на окружающих? Запретить чувствовать их? Это значит - спугнуть: то говорили, что все можно, что пусть оно делается само собой,- а теперь вдруг нельзя... Спутается, насторожится, сожмется.
Идешь в таком случае другим путем, указанным самим актером.
Вам, по-видимому, мешает соседство" товарищей. Это легко поправить: возьмите ваши стулья и перейдите с партнером вон в тот угол. А мы отодвинемся. Никто вас не будет отвлекать - станет легче.
Сказано - сделано. И, действительно, у этого общительного парня, как только он от нас отодвинулся, дело пошло на лад.
И таким образом легко совершился весьма серьезный переход «на сцену», на расстояние от товарищей, «на публику».
Практика показывает, что, перейдя «на сцену», не следует все-таки оставаться там все время: необходимо снова садиться в кружок и проделывать упражнения в кружке. Здесь, вблизи, легче видны все самомалейшие ошибки, а там, «на сцене», многое проскакивает незамеченным. Раз проскочит, два проскочит - человек и привык к ошибке.
Несколько слов о выходе актера «на сцену».
Это очень ответственный момент. Откроешь дверь и сразу, не переступая еще порога, видишь: смотрят на тебя десять-двадцать человек... Все внутри собьется, смешается... Стоит на одно мгновение поддаться - и занервничаешь, заторопишься... а там - паника...
Что же делать?
Проще простого: не торопиться. Делай приблизительно так же, как делаешь, выйдя из темноты подвала на яркий, ослепляющий свет: дай привыкнуть глазам - оглядись, освойся...
Вообще при всяком новом и сильном неожиданном впечатлении наступает мгновение замешательства, дезориентировки - это в порядке вещей. Но одни при крике «пожар!» отдаются своему замешательству и впадают в панику; другие - дают себе несколько секунд освоиться и, получив от сильного впечатления душевный подъем, совершают чудеса храбрости и самообладания.
Глава IV
КОЕ-ЧТО О ПЕДАГОГИКЕ
Тактика
Один из главнейших актерских недостатков - это недоверие к себе. Недоверие к тому, что мое маленькое, будничное, скромное годится, что оно хорошо. Сцена-де есть сцена. На меня смотрят сотни и даже тысячи глаз - разве интересно им, если я буду тут перед ними на сцене что-то плохо и невнятно делать? А еще того больше, если я ничего не буду делать? Поэтому актер изощряется, старается, подхлестывает себя, торопится. А заторопился - «перепрыгнул» через свою правду, через свою жизнь - и попал в ложь, в кривлянье.
Чтобы поправить это, надо всеми средствами развивать в учениках веру в себя. Ведь одаренность их, надо думать, несомненна, иначе они бы здесь не сидели. Для этого при всяком удобном случае говоришь, что все это чрезвычайно легко, что все у них хорошо выходит, надо только больше верить себе.
Ведь вот, вам тут хотелось повернуться, вы и повернулись - это хорошо. Посмотрели на него - он вам показался смешным, вы улыбнулись... а потом чего-то испугались, сделали серьезное лицо - зачем?
Мне показалось неудобным смеяться ему в лицо,
и я удержалась.
Напрасно. Зачем удерживаться? Хотелось смеяться - смейтесь. Неудобно, неприлично? Это вы оставьте для жизни. Здесь будьте не только ближе к природе - будьте самой природой. Это ведь совсем и нетрудно - это из вас, как вы видите, само просится, - вы только не мешайте, не препятствуйте.
Как же быть все-таки с явными недостатками ученика?
Чаще всего не нужно ни словом, ни жестом показывать, что. .вы. их замечаете. Вообще, мне кажется, ум я сила режиссера и педагога выражаются не только в том, что он хорошо говорит и верно замечает, а также и в том, что он умеет вовремя молчать и делать вид, что все в порядке.
Например, в самом начале первого урока ученик довольно грубо и беззастенчиво «сыграл», «изобразил», а я делаю вид, что этого как будто и не было, говорю: вы поторопились - еще вам не хотелось, а вы заставили себя сказать. Не торопитесь: все сделается своевременно... Если же я с первых шагов буду его одергивать вдалбливать ему мысль, что он фальшивит,- я испорчу этим все дело.
И вот я делаю вид, что ничего не заметил. Никакого наигрыша и скверного театральничанья не было - просто поторопился.
А разве это, кстати сказать, и не верно? Главная причина (именно в торопливости и была. Дал бы себе время - и жизнь началась бы... Поторопился - стало неудобно, неловко... ну и давай скорее что-нибудь делать, изображать, играть...
Однако так ли? «Делать то, что хочется», «что делается само собой»... может быть, это хорошо на первых порах педагогики? А так ли в (режиссуре? Нет ли тут излишнего увлечения? Этак дойдешь до того, что все свои скверные бытовые привычки на сцену вытащишь.
Да, не без этого. Такие казусы возможны. Но не вздумайте, однако, запрещать что-либо делать актеру. Он жил, чувствовал себя хорошо, а вы ему - вдруг; нельзя, отбросьте, это не годится! Он и сбился. Подите-ка, возвратите ему его непринужденность!
«Убирать» что-либо у актера надо совсем особым способом. В «Легенде о Тиле Уленшпигеле» есть глава, где рассказывается, как глупые люди строили дом. К их удивлению, дом получился очень неудобным, потому что они не догадались в нем сделать окна и двери. Чтобы попасть в него, они проделали ход под землей, но там, внутри дома, оказалась такая темнота, что хоть глаз выколи. Уленшпигель застал их за любопытным занятием: они выносили что-то из дома мешками. Выяснилось, что они решили вытащить из дома всю темноту: наполняли ею мешок, завязывали его, чтобы она не утекла, уносили подальше от дома и вытряхивала ее на землю.
Носили они целый день, «о дело что-то не подвигалось. Уленшпигель выручил: принес туда свечку, и темнота рассеялась сама.
Так и с актером: убирая его темноту (того нельзя, I другого нельзя) ничего путного не добьешься - на место одной встанет другая темнота, еще непрогляднее.
Надо свечку внести.
Очень непедагогично будет одергивать актера и запрещать ему всякие неподобающие позы и движения. Этим ничего не добьешься.
Напомните актеру, кто и что окружает его в данной сцене, к чему обязывает его такое окружение и т. д., и сами обстоятельства «потянут» его на соответствующее сценическое поведение. Теперь нужна только привычка, чтобы новое укоренилось. Больше ничего.
Словом, актеру предоставляется полная свобода действия в обстоятельствах, данных автором (в данном случае- педагогом), но ему не дается свободы перестраивать по-своему самые обстоятельства.
Тут нет ничего противоестественного, тут все знакомое- такое же, как у нас в жизни. Ведь в жизни обстоятельства всегда даются. Если сейчас день и палит солнце, нормальный человек не будет себя вести так, как это было бы в зимнюю морозную ночь.
Таким образом, кроме педагогической и режиссерской техники, существует еще как педагогическая, так и режиссерская тактика.
Бывает, что режиссер, не имеющий никаких знаний и никакой техники, но награжденный даром тактического чутья, инстинктом добивается от актера чуть ли не чудес, а режиссер, вооруженный знаниями режиссерской техники, «вывихивает» и «убивает» актера только потому, что не подозревает о существовании на свете какой-то там еще и «тактики».
Тактика - это сердце педагогики. Будущее театральной школы - в полном и гармоническом сочетании техники (я подразумеваю - психической или, если хотите сказать по-русски, душевной; психея - душа) и тактики. Вовремя-поддержать вовремя указать актеру частицу правды, мелькнувшую в нем как легкая искорка... Она только мелькнула, она уже погасла и нет ее, а надо обратить смущенную душу актера именно к ней. Надо, чтобы он вспомнил и ощутил ее, надо, чтобы он просиял внутренне от воспоминания, что «оно» вот-вот только что было, только что мелькнуло... Пусть, исчезло пусть не успел удержать - это ничего, еще не умею... Но раз было - значит, есть... значит, и ещё будет...
Вовремя похвалить, вовремя помочь, вовремя бросить на произвол судьбы, вовремя поправить. Все это не так просто. Над этой частыо педагогики придется.еще потрудиться немало.
Что касается педагогов, лишенных дара непосредственного тактического чутья,- им не вредно подумать об удивительной выдержке, терпении и тактическом чутье матерей. У них дело в простом: в любви. Любовь дает им чуткость, дает терпенье, дает мудрость, даёт власть.
Надо полюбить актера. По-настоящему, не теоретически. Полюбить его и бороться, с ним же самим бороться за его талант, за его художественную совесть и за его крупноту человеческую.
Терпение и ответственность
Среди учеников иногда попадаются трудные. Без достаточного опыта - непременно наделаешь ошибок. Он исполняет все, что от него требуешь, старается вовсю. «Пускает себя» чуть ли не храбрее всех, а… хитрит. Не хочет хитрить, а хитрит: «пускает» только на внешнее, а все свое внутреннее, все душевное обходит искуснейшим образом - и сам не замечает, как обходит. Вы думаете, что его «вскрыли», а он еще глубже в свою раковину запрятался.
Но не вздумайте вступать с ним в пререкание по этому поводу! Если даже вы и победите, толку от этого будет мало. Молчите и выслеживайте. Не спешите. Не может быть, чтобы он не попался. Где-нибудь да возникнет у него сильное определенное чувство: злоба, негодование или, наоборот,- радость, душевность, он заволнуется... да вдруг и увильнет в сторону: кинется в свою как будто бы свободу, начнет кричать, топать или же обнимать, за руки хватать,- вот тут уж его не выпускайте, пользуйтесь этим случаем!
Но... не спугните - тактика! По сравнению с первыми своими днями он успехи сделал? Сделал. Развязался хоть немного? Развязался. Вот вы ему об этом и скажите: «Первый и самый трудный этап пройден. Человек осмелел, человек растормозился. Давайте приступим ко второму этапу, не менее важному. Теперь это совсем не трудно. Вспомним, как было дело.
По-видимому, текст и впечатление от партнерши толкнули вас на то, что весь этот этюд стал расставанием навсегда близких людей.
Вы сидели за столом... Она встала и сказала: «Ну, мне пора». Стараясь быть спокойным, вы спросили: «Значит, больше никогда не увидимся?» Она отвернулась и прошептала: «Да, никогда...» Вы взглянули: ее склоненная голова, ее поникшие плечи... И помните, как сразу упали тяжело ваши руки?.. Несколько лет жизни - лучшие, счастливые годы. Ну, что ж!.. Так вышло! И вы долго стояли, смотря куда-то за этот день и за этот час... В минуту вы поняли все: ошибки, неизбежность, непоправимость... вы опять посмотрели на нее... И это были совсем другие глаза. Я видел через них всю вашу душу - всю человечность, всю нежность, на какую вы способны. Вы пошли было за ней... уже рвались горячие слова из самого сердца.
Но вы не сказали их... не осмелились. Как только нахлынули на вас чувства - вы испугались, чудак! Чего? Таланта! Да, да! Талант просился наружу, уже прорывал вашу оболочку, а вы: пожар! землетрясение! И в панике, с перепугу, внутренне пустой и только возбужденный внешне, подбежали к ней, повернули, сграбастали ее в свои объятия... ей было неловко, нам неловко...
До сих пор эта смелость была для вас достижением, а теперь этого мало: уже готово другое. Давайте же хо ему. Наружу просится ваше глубокое, затаенное - отдайтесь же этому порыву безраздельно и без оглядки!»!
Вы захватили у актера момент его действительного" творческого подъема. "Вы дали ему ощутить его дарование и его возможности. Вы поймали его также и на том, как он, испугавшись своей силы, сорвался с этого подъема.
Теперь вы получили власть. Теперь он знает, во имя" чего вы крикнете ему: «Пускай!», когда он заколеблется в страхе. Теперь он знает, что не с ним вы боретесь, а с тем трусом, который сидит в нем и все время глушит сам свое же дарование.
Но «е думайте, что вы все сделали. Только теперь и начинается для вас самая тонкая, самая трудная и самая ответственная работа. Сам он, один, не сможет провести себя через этот опасный период окончательного своего раскрытия. Это должны делать вы.
И теперь всякая небрежность ваша - отступление, всякая ошибка ваша - рана, всякое замешательство и сомнение - губительный толчок с горы. Поэтому сейчас вы должны быть особенно требовательны к себе в отношении этого ученика. Не спускайте глаз с него! Чтобы в любую секунду оказать помощь!
Посмотришь, сколько ходит по земле поврежденных и опустошенных теми или другими средствами актеров... Сколько живописцев и музыкантов с засоренными всякой шелухой мозгами и с размагниченной душой. Сколько инвалидов-певцов, потерявших по вине невежественных «маэстро» свои чудные, редкостные голоса. Кто и когда ответит за это?
Искусство жить на сцене Демидов Николай Васильевич
Глава III. ПЕРВЫЕ ШАГИ УЧЕНИКА «НА СЦЕНЕ»
Мы начали упражнения с того, что сели все в кружок, чтобы хорошо видеть друг друга.
Но вот на втором уроке кому-то из учеников непременно «захочется встать». Это заметишь, обратишь на это общее внимание и подчеркнешь: ведь вам не хочется сидеть, хочется встать - чего же вы сидите?
Да, хочется встать. Но вы всех посадили, и я понял так, что встать нельзя.
Нельзя? Нельзя только одного: мешать себе, не делать того, что хочется. Раз вас тянет встать, пойти, что-то сделать - как же вы смеете мешать себе?
И этим делаешь незаметный, нечувствительный переход на движение, затем - на этом же или на следующем уроке - такой же незаметный переход на мизансцену. Даешь какой-нибудь текст вроде следующего:
Мне нужно тебе кое-что сказать.
Хорошо. Только сначала посмотри, пожалуйста, нет ли кого за дверью, мне кажется, там кто-то стоит. (Идет, открывает дверь, смотрит, возвращается.)
Там никого нет.
Ну, говори...
На третьем, четвертом уроке делаешь шаг еще дальше: в одну часть комнаты ставишь два стула и столик, а в другую переводишь всех учеников и садишься среди них. Получается «зрительный зал» и «сцена». Вызываешь двоих и даешь какой-нибудь нетрудный текст, вроде:
Он и она. Сидят. Молчат.
Он. Ну, мне пора.
Она. Посидите еще.
Он. Нет, я все-таки пойду.
Она. Заходите как-нибудь еще.
Он. Благодарю вас. До свидания.
Она. До свидания.
Он уходит, она остается.
Кстати: уйти со сцены легко, а войти очень трудно. Поэтому со входом оттягиваешь возможно дольше.
Иногда переводить ученика «на сцену» волей-неволей приходится раньше времени. Это бывает, например, в том случае, когда вам попадается очень общительный, компанейский парень. Вы даете ему с партнером упражнение, а он не только партнера, а и всех остальных, сидящих рядом, «втягивает» в свой этюд - переглядывается с ними, переговаривается глазами, мимикой...
Скажешь ему: «Вы одни с партнером, кругом никого нет». На минуту оторвется от «публики», а там - опять за свое.
Что делать? Запретить глядеть на окружающих? Запретить чувствовать их? Это значит - спугнуть: то говорили, что все можно, что пусть оно делается само собой,- а теперь вдруг нельзя... Спутается, насторожится, сожмется.
Идешь в таком случае другим путем, указанным самим актером.
Вам, по-видимому, мешает соседство товарищей. Это легко поправить: возьмите ваши стулья и перейдите с партнером вон в тот угол. А мы отодвинемся. Никто вас не будет отвлекать - станет легче.
Сказано - сделано. И, действительно, у этого общительного парня, как только он от нас отодвинулся, дело пошло на лад.
И таким образом легко совершился весьма серьезный переход «на сцену», на расстояние от товарищей, «на публику».
Практика показывает, что, перейдя «на сцену», не следует все-таки оставаться там все время: необходимо снова садиться в кружок и проделывать упражнения в кружке. Здесь, вблизи, легче видны все самомалейшие ошибки, а там, «на сцене», многое проскакивает незамеченным. Раз проскочит, два проскочит - человек и привык к ошибке.
Несколько слов о выходе актера «на сцену».
Это очень ответственный момент. Откроешь дверь и сразу, не переступая еще порога, видишь: смотрят на тебя десять-двадцать человек... Все внутри собьется, смешается... Стоит на одно мгновение поддаться - и занервничаешь, заторопишься... а там - паника...
Что же делать?
Проще простого: не торопиться. Делай приблизительно так же, как делаешь, выйдя из темноты подвала на яркий, ослепляющий свет: дай привыкнуть глазам - оглядись, освойся...
Вообще при всяком новом и сильном неожиданном впечатлении наступает мгновение замешательства, дезориентировки - это в порядке вещей. Но одни при крике «пожар!» отдаются своему замешательству и впадают в панику; другие - дают себе несколько секунд освоиться и, получив от сильного впечатления душевный подъем, совершают чудеса храбрости и самообладания.
Из книги Вокальный букварь автора Пекерская Е. М.О способностях ученика. "При … обсуждении необходимых для ученика способностей мы будем иметь в виду певца, который намерен посвятить себя театру … Он должен не только соединить в себе интеллектуальные преимущества … но его физическое состояние должно быть настолько
Из книги Живое слово автора MitrovПЕРВЫЕ ШАГИ Первое выступление имеет большое значение для вашего ораторского развития. Успех или неуспех первых шагов часто навсегда определяет дальнейшую деятельность.Вот некоторые советы для начинающих:1. Начинайте с коротких выступлений, без расчета на эффект.
Из книги Наблюдая за китайцами. Скрытые правила поведения автораПервые шаги в Китае Борьба со временем и пространством По прибытии в Китай прежде всего следует устранить последствия «джетлэга» – разницы во времени, когда ваш организм еще не перестроился к более позднему времени. Наверняка у каждого человека есть свои рецепты,
Из книги Обратная сторона Японии автора Куланов Александр Евгеньевич Из книги История русской живописи в XIX веке автора Бенуа Александр Николаевич Из книги Америка... Живут же люди! автора Злобин Николай Васильевич Из книги Пассионарная Россия автора Миронов Георгий Ефимович Из книги Как победить китайцев автора Маслов Алексей Александрович Из книги Загробный мир. Мифы разных народов автораЖитие Василия Нового и видения его ученика отрока
Из книги Китай и китайцы [О чем молчат путеводители] автора Маслов Алексей АлександровичПервые шаги в Китае Борьба со временем и пространствомПо прибытии в Китай прежде всего следует устранить последствия «джетлэга» – разницы во времени, когда ваш организм еще не перестроился к более позднему времени. Наверняка у каждого человека есть свои рецепты,
Из книги Александр III и его время автора Толмачев Евгений Петрович Из книги Загробный мир. Мифы о загробном мире автора Петрухин Владимир ЯковлевичЖитие Василия Нового и видения его ученика отрока Григория В восточнохристианской традиции, в том числе в русской, начиная с древнейших времен - первого века крещения, - популярным было Житие Василия Нового, жившего в Византии в X веке, когда Русь, еще языческая,
Из книги Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки автора Острецов Виктор Митрофанович Из книги Сага о Великой Степи автора Аджи МурадПервые шаги Великого переселения В книге В.И. Вербицкого «Алтайские инородцы» я встретил пересказ, возможно, самого раннего текста легенды о потопе. Впрочем, о том же говорят легенды Индии, куда в 1-м тысячелетии до новой эры пришли тюркские орды, начавшие Великое
Из книги Избранное. Молодая Россия автора Гершензон Михаил Осипович Из книги История британской социальной антропологии автора Никишенков Алексей Алексеевич2.3. Антропологи-теоретики и этнографы-очевидцы: первые шаги на пути к сотрудничеству Как уже отмечалось выше, первое поколение британских антропологов в подавляющем большинстве разделяли основные принципы позитивизма, позитивизм же предписывал особое внимание
День начался с большого предвкушения. Предстояла интересная встреча. Да еще где – на занятии в консерватории. Да еще с кем – с актером, режиссером, преподавателем Сергеем Тараскиным. Увидеть его без театрального грима, концертного костюма с традиционной бабочкой, в окружении студентов, такого же веселого, озорного, эмоционального – что может быть лучше? Хотя, стоп. Вдруг он очень серьезный педагог, вдруг и на занятиях в бабочке? В общем, пока сама не увидишь, не узнаешь точно. А узнаем уже совсем скоро! Вдали на Театральной улице – как я ее называю – завиделся шпиль Астраханской консерватории. Совсем немного, и мы попадаем в святая святых, в разгар учебного процесса, на урок по технике речи для студентов 3 курса – будущих актеров. У нас на журналистике, кстати, было нечто подобное, нас тоже учили говорить правильно – но что может сравниться с поставленным голосом настоящего артиста.
Как самые добросовестные студенты, пришли заранее. Проходим длинными коридорами в подвал, заходим в класс с табличкой «Малая сцена» и ожидаем начала занятий. Атмосфера завораживает: звуки флейты, баяна, смех и… топот. В помещении над нами кто-то настраивает флейту с саксофоном, рядом, по всей видимости, идёт репетиция у «народных инструментов». А в смежном кабинете – марш, который неожиданно сменяется какими-то индуистскими песнопениями. Вконец измучившись строить догадки, что же такое происходит там, за дверью, идём утолять своё любопытство. Нас встречает улыбчивая рыжеволосая девушка. Оказывается, студенты-третьекурсники, не дожидаясь преподавателя, сами приступили к занятиям.
И вот появляется он – Сергей Владимирович Тараскин. Вместо бабочки — черная футболка и джемпер, но все так же элегантен…
Он выглядит совершенно своим среди молодежи. И вот уже студенты лежат на полу в самых диковинных позах и распевают на разные голоса мантру «О-ооом!».
Как выяснилось позже, так выглядят упражнения для развития сценической речи. Ничего подобного видеть раньше нам еще не приходилось.
А тем временем, с кошачьей пластикой, убирая зажимы в теле, будущие артисты приступают к новым упражнениям.
Признаться, непросвещённых случайных наблюдателей — то есть нас — они сражают наповал: стоя в круге, ребята распеваются, с силой посылая в пространство звук «М-ба!» и активно жестикулируя. Апофеозом становится фраза, которую студенты произносят жутковатым басом: «говорит мой копчик!».
Переглядываемся с фотографом, нервно хихикаем и шутим: а не в секте ли мы очутились?
Сергей Владимирович наставляет своих подопечных:
— Давайте, потянулись, как кошки! Вы не спортсмены, вы – кошки! Всё свободно! Поехали, скороговорки на максимальной скорости!
И даже глазом не моргнув, первая студентка начинает тараторить что-то про налима, отчеканивая каждый звук. Поспеть за скороговоркой мне и моей ручке было не по силам, полную версию нашла уже после (как всегда, выручает Интернет): «На мели мы лениво налима ловили, и меняли налима вы мне на линя, о любви не меня ли так мило молили. И в туманы лимана манили меня». Из уст девушки эта нереальнопроизносимая фраза похожа на очередное песнопение. Остальные подхватывают и расставляют акценты жестами. Сергей Владимирович ловит ритм и начинает подтанцовывать в такт.
Хором и на одном дыхании начинающие актеры продолжают говорить, словно заклинание, нечто сверхскоростное про выдр в тундре, тупогубенького бычка, Карла с кораллами, бесчисленных Егорках и чумазеньких чертятах.
В неопытной голове смешались кони, звуки… как вдруг педагог оборачивается к ошарашенным нам и предлагает присоединиться к сему действу. Отказываться бесполезно, к тому же нам обещают, что говорить ничего не придётся. Приступаем вместе со всеми к финальному упражнению – зарядке. Считаем от одного до десяти, прыгаем и крутим руками-ногами.
— Ну как, бодрит? – спрашивает с улыбкой преподаватель. И мы, уже окончательно «завербованные», клятвенно обещаем отныне и впредь начинать так каждое своё рабочее утро. Надеюсь, коллеги поймут.
Далее в программе – разбор литературы. Сейчас третьекурсники проходят средневековые драмы. Студенты читают понравившиеся им диалоги и анализируют поведение персонажей. Педагог наставляет выбирать только по-настоящему достойный материал.
Диплом Астраханской консерватории – он уровневый. Наше образование поможет в жизни адаптироваться, поможет быть хорошим гражданином и интересным человеком в любой профессии. Но если вы хотите приблизиться к моменту выхода на сцену, быть артистом, необходимо быть жаднее, понимаете? А жадность эта заключена в том, чтобы брать как можно больше материала. И «напяливать» его на себя, причём напяливать в прямом смысле! Не обязательно, чтобы по размеру взяли и надели. Ничего подобного. Потому что костюм иногда бывает не по размеру, но его нужно надеть, в нём существовать и чувствовать себя комфортно, это очень интересно. И нужно убедить всех, что это ваш размер.
Занятие пролетело столь же стремительно, как все эти скороговорки. Что могу сказать — столько эмоций на один квадратный метр нечасто приходится видеть в повседневной жизни. Да ведь и эти ребята все какие-то совсем неповседневные. Каждый день – соприкосновение с искусством, пусть порой даже в этих незамысловатых фразах и «кошачих пластиках». Ведь главное внутри – а там, судя по всему, мысли о самом высоком, которым помогают вырасти и полететь талантливые педагоги, не жалеющие на это сил и времени.
