В своём произведении «Антоновские яблоки» Бунин раскрыл одну из основных вечных тем человечества - тему природы. В рассказе нет захватывающего сюжета, а просто прекрасное и нежное описание природы в осеннюю пору и времяпрепровождения дворян. Но именно эти описания заслуживают пристального внимания читателя.
Внимательно вчитываясь в рассказ, можно заметить, что автор показывает нам каждую деталь, каждую мелочь окружающей обстановки, вплоть до звуков и запахов. Говоря о запахах, стоит отметить их особую красоту и неповторимость: «тонкий аромат опавшей листы и - запах антоновских яблок, запах мёда и осенней свежести», «крепко пахнет от оврагов грибной сыростью, перегнившими листьями и мокрой древесной корою». В ходе рассказа меняются настроения, меняются запахи, меняется жизнь.
Очень важную роль в картине окружающего мира играет цвет. Как и запах, он заметно изменяется на протяжении рассказа. В первых главах мы видим “багровое пламя”, “бирюзовое небо”; “бриллиантовое семизвездие Стожар, голубое небо, золотистый свет низкого солнца” - здесь мы видим даже не сами цвета, но их оттенки, благодаря чему автор раскрывает нам свой внутренний мир. Но с изменением мироощущения меняются и цвета окружающего мира, из него постепенно исчезают краски: “Дни стоят синеватые, пасмурные... Целый день я скитаюсь по пустым равнинам”, “низкое сумрачное небо”, “посеревший барин”.
Это произведение, пропитанное тонким ароматом антоновских яблок, переносит нас в переломную пору - расцвета дворянства и его стремительного упадка. Постепенно проходит «золотой век» дворянства: «Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб... Перемёрли старики на Выселках, умерла Анна Герасимовна, застрелился Арсений Семёныч...” Угасающий дух помещиков поддерживает только охота. Автор вспоминает обряд охоты в доме Арсения Семеновиҹа, особенно приятный отдых, когда случалось проспать охоту, тишина в доме, чтение старых книг в толстых кожаных переплетах, воспоминания о девушках в Дворянских усадьбах… Но всё это в прошлом, и герой понимает, что его не вернуть.
В рассказе можно проследить лёгкое чувство грусти и ностальгии по ушедшему времени. Грусть об уходящих в прошлое дворянских гнездах. Она выражена через описание осени и через картины упадка крупнопоместного хозяйства. Умирает не просто прежний уклад жизни, но целая эпоха русской истории, дворянская эпоха. Но для героя "…хороша и эта нищенская мелкопоместная жизнь!", открывающая перед автором новые чувства, воспоминания и ощущения.
Обобщая вышесказанное, можно сделать вывод, что Бунин сумел передать все свои воспоминания о дворянской жизни, погрузив нас в атмосферу той эпохи с помощью звуков, цветов и запахов, передающих тончайшие оттенки чувств.

В этом году произведению «Антоновские яблоки» Бунина И.А. исполняется 115 лет!

Поначалу Бунин писал в форме стихотворений, где отражал, в первую очередь, свою любовь к родине. Но постепенно писатель начал думать о создании прозаических произведений, наподобие «Антоновских яблок». Желание писателя передать всю жизнь российского среднего и высшего классов на селе впервые была отражена в «Антоновских яблоках», которые по праву считаются достойными пера Бунина. Приблизительное время их написания относится к концу 1890-х, а первая их публикация состоялась в 1900 году.

Их сюжет в целом представляет описание воспоминаний главного героя, причём в каждой из четырёх глав текста они различны (хотя и имеют общий смысл). Так, в первой части описывается торговля мещан знаменитыми «антоновскими» яблоками в августе, во второй — осень, дворянский дом, где жил главный герой и его родственники. В третьей описывается охота его со своим шурином, Арсением Семёнычем, а также наступление зимы. В четвёртой — описывается ноябрьский день мелкопоместных людей.

Из сюжета выделяется патриотизм самого Бунина, описывающего среднее (и частично высшее) сословие в русском селе, а из стиля написания — особенности художественного слова автора.

Антоновские яблоки цитаты, афоризмы

«Неужели вы еще не знаете, что в семнадцать и семьдесят лет любят одинаково? Неужели вы еще не поняли, что любовь и смерть связаны неразрывно»;

«Гете говорил, что он за всю жизнь был счастлив всего лишь семь минут. Я все-таки, пожалуй, наберу, наберу счастливых минут на полчаса — если с детства считать»;

««Ядреная антоновка — к веселому году». Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит, и хлеб уродился…»;

«Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах…»;

«Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие»;

«Бесчисленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол был громаден, как утес, но громаден был и корабль, многоярусный, многотрубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем»;

«Странный город! — говорил я себе, думая об Охотном ряде, об Иверской, о Василии Блаженном. — Василий Блаженный — и Спас-на-Бору, итальянские соборы — и что-то киргизское в остриях башен на кремлевских стенах…»;

«Русская провинция везде довольно одинакова. Одно только там ни на что не похоже - сама Волга»;

«Каждая весна есть как бы конец чего-то изжитого и начало чего-то нового».

Рассказ основан на впечатлении Бунина от поездки к брату в имение. У ходящий в прошлое дворянско-усадебный мир, который становится прошлым не только для лирического героя повествования, но и для России.
Янтоновские яблоки – это художественная деталь, возросшая до емкого художественного образа, являющегося ключевым в понимании проблематики рассказа.
Наиболее наглядно этот «ключ» к главной мысли автора раскрывается в следующих цитатах:
«"Ядреная антоновка - к веселому году". Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит, и хлеб уродился... Вспоминается мне урожайный год».
Антоновские яблоки, таким образом, овеществляют идею возрождения, плодородия, народного благополучия, раздолья.
Недаром, к столу в усадьбе яблоки подают в числе первостепенных угощений: «И вот слышится по кашливанье: выходит тетка. Она небольшая, но тоже, как и все кругом, прочная. На плечах у нее накинута большая персидская шаль. Выйдет она важно, но приветливо, и сейчас же под бесконечные разговоры про старину, про наследства, начинают появляться угощения: сперва "дули", яблоки, - антоновские, "боль-барыня", боровинка, "плодовиты", - а потом удивительный обед: вся насквозь розовая вареная ветчина с горошком, фаршированная курица, индюшка, маринады и красный квас, - крепкий и сладкий-пресладкий... Окна в сад подняты, и оттуда веет бодрой осенней прохладой...»

«Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб. Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие. Перемерли старики в Выселках, умерла Анна Герасимовна, застрелился Арсений Семеныч... Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства. Но хороша и эта нищенская мелкопоместная жизнь!».
Исчезновение антоновских яблок (= благосостояния дворянской жизни) – недобрый знак, признак вырождения, изменение уклада жизни. Это увядание прежде сильного социального слоя на Руси, печалит лирического героя. В приведенной выше цитате неспроста исчезновение антоновских яблок ассоциативно вызывает мысли о смерти и о смене поколения. Другая линия – воспоминания детства героя, ностальгический мотив ушедшего навсегда.
Смысл названия, таким образом, символический: антоновские яблоки как символ возрождения (социального счастья, благосостояния народа, сохранение русских традиций, возвращение к основам, корням) и утраченной ценности. Для Бунина время «дворянских гнезд» поэтизируется и идеализируется. Бунин считал, что мир русской усадьбы объединил в себе прошлое и настоящее, впитал в себя лучшие достижения культуры золотого века, лучшие семейные традиции дворянского рода.
Главная смысловая оппозиция (даже конфликтная): возрождение – увядание. Это выражается в мотивах осени (начало рассказа: «…Вспоминается мне ранняя погожая осень»), смерти, обветшания, тлена, обнищания, вырождения традиций и нравов; воспоминания детства и размышления о старости.
Тема дворянства очень остро стояла на рубеже веков. Роль дворянства, прежде ключевая, порождала веру некоторой части населения в возрождение дворянства как единственной силы, способной сделать жизнь народа лучше силой традиций, а не революций; другая часть считала, что вырождение дворянского слоя естественно, так как свою историческую миссию дворяне выполнили. Так, от узкосословного смысла вырастает тема судьбы России.
Особенность композиции: повествовательность, отсутствие ярко выраженной фабулы (воспоминания героя становятся действием и сюжетом). Воспоминание как смысловое и сюжетообразующее течение мы также встречаем у Марселя Пруста.
Нет ничего удивительного в том, что критики оказались неспособны оценить новизну «рассказа-реки» (по аналогии с «романом-рекой» марселя Пруста).
«Рассказ Бунина "Антоновские яблоки" (1900) некоторыми современниками был встречен с недоумением. В рецензии писателя И. Потапенко говорилось: Бунин пишет "красиво, умно, красочно, читаешь его с удовольствием и все никак не можешь дочитаться до главного", так как он "описывает все, что попадется под руку". Вот такими же обвинениями в обилии "случайного" и отсутствии "главного" критика, за 10-15 лет до этого, встречала и произведения старшего современника Бунина - Чехова. Дело было в том, что соотношение "главного" и "случайного" у Чехова, как и у Бунина, оказалось новым, непривычным для критики и не понятым ею. Зато горячо приветствовал бунинский рассказ А.М. Горький: "Большое спасибо за "Яблоки". Это – хорошо» 1 .

Цитаты из В.Б. Катаева «Жвительная сила памяти» ("Антоновские яблоки" И.А. Бунин.)

2. «Легкое дыхание», рассказ, 1916

Образ главной героини – это «легкость», естественность, жизнерадостность (выделенное курсивом – наиболее значимые для образа детали):
«Это Оля Мещерская.
Девочкой она ничем не выделялась в толпе коричневых
гимназических платьиц: что можно было сказать о ней, кроме
того, что она из числа хорошеньких, богатых и счастливых
девочек , что она способна, но шаловлива и очень беспечна к тем
наставлениям, которые ей делает классная дама? Затем она стала
расцветать , развиваться не по дням, а по часам. В четырнадцать
лет у нее, при тонкой талии и стройных ножках, уже хорошо
обрисовывались груди и все те формы, очарование которых еще
никогда не выразило человеческое слово; в пятнадцать она слыла
уже красавицей . Как тщательно причесывались некоторые ее
подруги, как чистоплотны были, как следили за своими
сдержанными движениями! А она ничего не боялась - ни
чернильных пятен на пальцах, ни раскрасневшегося лица, ни
растрепанных волос, ни заголившегося при падении на бегу
колена. Без всяких ее забот и усилий и как-то незаметно пришло
к ней все то, что так отличало ее в последние два года из всей
гимназии,- изящество, нарядность, ловкость, ясный блеск
глаз... Никто не танцевал так на балах, как Оля Мещерская,
никто не бегал так на коньках, как она, ни за кем на балах не
ухаживали столько, сколько за ней, и почему-то никого не любили
так младшие классы , как ее. Незаметно стала она девушкой, и
незаметно упрочилась ее гимназическая слава, и уже пошли толки,
что она ветрена , не может жить без поклонников, что в нее
безумно влюблен гимназист Шеншин, что будто бы и она его любит,
но так изменчива в обращении с ним, что он покушался на
самоубийство».
Естественность поведения, подвижность и «легкость» девушки вступают в конфликт с общественным мнением, с системой, стремящейся максимально унифицировать личности.
Еще цитаты, характеризующие «легкое дыхание» - образ естественного человека, способного любить и радоваться жизни: «Оля Мещерская казалась самой беззаботной, самой счастливой», «глядя на нее ясно и живо».
На замечание начальницы (образ «закостенения», «традиционности» в противоположность «молодости» и «движению» Оли) о неприличности прически, Оля отвечает:
- Я не виновата, madame, что у меня хорошие волосы,--
ответила Мещерская и чуть тронула обеими руками свою красиво
убранную голову.
Это доказывает, что «легкость» главной героини – природная, имманентная черта ее личности. О том, что героиня нигде не врет и не претворяется, не лицемерит, о ясности и чистоте ее души говорит следующая деталь: что ее любили дети.
Легкость Бунин толкует как живородящее ценностное начало, тогда как общественное мнение, которое он воспроизводит для контраста, склонно толковать «легкость» как ветреность, а потому утрату ценностей.
Жизнелюбивая и жизнедеятельная сила души главной героини делает ее счастливой в каждый момент осознания жизни, делает ее самодостаточной и цельной натурой: «Я была так счастлива, что одна! Я утром гуляла в саду, в поле, была в лесу, мне казалось, что я одна во всем мире, и я думала, так хорошо, как никогда в жизни. Я и обедала одна, потом целый час играла, под музыку у меня было такое чувство, что я буду жить без конца и буду так счастлива, как никто».
Обращение классной дамы в фанатично преданную идее «Оли Мещерской» Бунин приводит как модель положительного примера отношения к идее любви, красоты и гармонии с миром.
«Женщина эта - классная дама Оли Мещерской, немолодая
девушка, давно живущая какой-нибудь выдумкой, заменяющей ей
действительную жизнь. Сперва такой выдумкой был ее брат, бедный
и ничем не замечательный прапорщик,-- она соединила всю свою
душу с ним, с его будущностью, которая почему-то представлялась
ей блестящей. Когда его убили под Мукденом, она убеждала себя,
что она - идейная труженица. Смерть Оли Мещерской пленила ее
новой мечтой. Теперь Оля Мещерская -- предмет ее неотступных
дум и чувств. Она ходит на ее могилу каждый праздник, по часам
не спускает глаз с дубового креста, вспоминает бледное личико
Оли Мещерской в гробу, среди цветов - и то, что однажды
подслушала: однажды, на большой перемене, гуляя по
гимназическому саду, Оля Мещерская быстро, быстро говорила
своей любимой подруге, полной, высокой Субботиной:
- Я в одной папиной книге,- у него много старинных
смешных книг,- прочла, какая красота должна быть у женщины...
Там, понимаешь, столько насказано, что всего не упомнишь: ну,
конечно, черные, кипящие смолой глаза,- ей-богу, так и
написано: кипящие смолой!- черные, как ночь, ресницы, нежно
играющий румянец, тонкий стан, длиннее обыкновенного руки,-
понимаешь, длиннее обыкновенного!- маленькая ножка, в меру
большая грудь, правильно округленная икра, колена цвета
раковины, покатые плечи,- я многое почти наизусть выучила, так
все это верно! - но главное, знаешь ли что? -- Легкое дыхание!
А ведь оно у меня есть,- ты послушай, как я вздыхаю,- ведь
правда, есть?».
Смерть главной героини символизирует утрату «легкого дыхания», утрату красоты и гармонии в мире, утрату радости жизни. Эту пессимистичную ноту подтверждает вывод автора в конце рассказа: «Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре».
Тема любви раскрывается трагедией: смертью девушки, которая олицетворяла собой любовь.
Композиция рассказа: смысловое кольцо – рассказ начинается и оканчивается сценами «кладбища». Следующие за вступлением эпизоды построены хронологически: 1. детство, 2. взросление девочки, 3.сцена у начальницы, когда читатель узнает об окончании детства героини.
Далее достаточно резкая смена фабулы:
«А через месяц после этого разговора казачий офицер,
некрасивый и плебейского вида, не имевший ровно ничего общего с
тем кругом, к которому принадлежала Оля Мещерская, застрелил ее
на платформе вокзала, среди большой толпы народа, только что
прибывшей с поездом».
После этой кульминации следуют смысловые эпизоды: один, в форме дневника Оли, проливающий свет на несчастье первой любви; второй – описание фанатичной преданности классной дамы.
Завершающий период, в форме слов автора, также является самостоятельным сюжетным звеном.

3. «Господин из Сан-Франциско», рассказ, 1915.

4. «Деревня», повесть, 1910.

Над повестью "Деревня" Бунин работал в 1909-1910 гг., а в марте – ноябре 1910 г. произведение публиковалось в журнале "Современный мир", вызвав своей остротой и страстной полемичностью самые разноречивые отзывы. Изучая и описывая быт русской деревни времен революции 1905 года, писатель выразил глубинные прозрения о русском характере, психологии крестьянства, метафизике русского бунта, а в конечном итоге – сбывшееся в исторической перспективе пророчество о России.
Деревня Дурновка («говорящее» название с отрицательной коннотацией) выступает в повести в качестве символического образа России в целом: "Да она вся – деревня…!" – как замечает один из героев.
Образы братьев Тихона и Кузьмы Красовых показаны как антагонистические, хотя их судьбы, при всех индивидуальных различиях, имеют одни родовые корни, которые традиционно сближали людей. Здесь важно подчеркнуть иррациональность русского характера и его инертность, леность, неумение достигать перемен. Существенной чертой характеров братьев Красовых становится их способность, поднявшись над единичными явлениями действительности, увидеть в них влияние глобальных исторических сил, философские закономерности жизни.
Художественный образ Тихона, ставшего волею судьбы владельцем нищающего "дурновского именьица", интересен неординарным соединением практического делового ума и глубоких интуиций психологического и национально-исторического плана. Семейная драма приводит героя к трагедийному самоощущению человека, выпавшего из родовой "цепи": "Без детей человек – не человек. Так, обсевок какой-то…". Используя форму несобственно-прямой речи Тихона, автор через его горестный и наблюдательный взгляд раскрывает трагические парадоксы национальной действительности – как в случаях с тягостной нищетой уездного города, "на всю Россию славного хлебной торговлей", или с нелегкими раздумьями о специфике русской ментальности: "Чудной мы народ! Пестрая душа! То чистая собака человек, то грустит, жалкует, нежничает, сам над собою плачет…".
Авторский метод можно охарактеризовать так: Бунин проникает во внутренний мир героя, раскрывая его через внутренние монологи, а извлеченное анализируется с точки зрения мировоззрения героя как представителя определенного социального слоя, исторической эпохи, условий биографии и менталитета страны.
Трагическое понимание российской действительности является для Тихона откровением, погружает его в муку самопознания. Механизм «внутреннего суда», когда человек сам себя судит, сам себя винит и сам оправдывает. Особенно примечательно изображение "потока сознания" героя, разворачивающегося на грани сна и яви. Обостренно чувствуя, что "действительность была тревожна", "что все сомнительно", он фиксирует несчастья национального бытия: утрату духовных основ существования ("не до леригии нам, свиньям"), отторгнутость России от европейской цивилизации ("а у нас все враги друг другу").
Для такого типа сознания часто бывает характерна деструктивность, так и Тихон обращается к разрушению: "восхищала сперва и революция, восхищали убийства").
Параллельно изображается в повести и жизненный путь Кузьмы, бывшего, в отличие от предприимчивого брата, "анархистом", поэтом "надсоновского" толка, в чьих "жалобах на судьбу и нужду" сказались мучительные блуждания русского духа, с трагичными последствиями для себя подменившего позитивное духовное содержание изнуряющим самобичеванием. Не менее остро, чем у Тихона, в размышлениях Кузьмы, его речах, спорах с Балашкиным звучат критические оценки гибельных сторон национального характера ("есть ли кто лютее нашего народа", "историю почитаешь – волосы дыбом станут" и др.). Кузьма тонко улавливает в народной массе усиление "брожения", смутных умонастроений, социальной конфронтации (сцена в вагоне). Проницательно видя в Дениске нарождающийся "новенький типик" люмпенизированного, духовно безродного "пролетария", Кузьма через силу, однако, благословляет Молодую на убийственное замужество и демонстрирует этим полное бессилие противостоять абсурду скатывающейся к роковой черте русской жизни.
Картина национальной действительности в преддверии революционного хаоса дополняется и целом рядом массовых сцен (то бунтующие, то "гуляющие" у кабака крестьяне), а также примечательной галереей второстепенных и эпизодических персонажей. Это и утопическое сознание Серого ("будто все ждал чего-то"), и будущий исполнитель революционного насилия "революцанер" Дениска, носящий с собой книжку "Роль пролетарията в России". С другой стороны – это загадочный во многом образ Молодой, судьба которой (от истории с Тихоном до финальной свадьбы) являет пример жесточайшего "дурновского" глумления над красотой, что определенно просматривается в символической сцене насилия над героиней, совершенного мещанами. Среди эпизодических персонажей обращают на себя внимание индивидуализированные образы "дурновских" мужиков, в чьем бунте автор видит проявление все той же русской жажды преодолеть ненавистные "будни", а также бездумное следование общей инерции народной смуты ("вышло распоряжение пошабашить", "взбунтовались мужики чуть не по всему уезду"). В этом ряду – и Макарка Странник, и Иванушка из Басова, и караульщик Аким: каждый из них по-своему – кто в загадочных "прорицаниях", кто через погружение в стихию народной мифологии, кто в истовом "молитвенном" фанатизме – воплощает неутоленную тоску русского человека по Высшему, надвременному.
Композиция рассказа – приоритет панорамного изображения над динамичным линейным. Именно поэтому многочисленны ретроспекции, вставные эпизоды, символические микро-сюжеты. С этим связана значительная художественная роль ретроспекций, вставных эпизодов и символических сцен, порой заключающих в себе притчевый потенциал, а также развернутых, насыщенных экспрессивными деталями пейзажных описаний.
Например, вставной эпизод в форме рассказа работниками Жмыхой и Оськой скабрезный анекдот о христианском захоронении кобеля "в церковной ограде", воплощает собой естественный в культуре момент десакрализации священного в простонародном сознании.
Художественные функции пейзажных описаний в "Деревне" разнообразны.
Социальный пейзаж, например, в описании панорамы, где появление мужика дорисовывает общий моральный дух обнищавшего крестьянства: "Грубо торчала на голом выгоне церковь дикого цвета. За церковью блестел на солнце мелкий глинистый пруд под навозной плотиной – густая желтая вода, в которой стояло стадо коров, поминутно отправлявшее свои нужды, и намыливал голову голый мужик…" Или: "Но грязь кругом по колено, на крыльце лежит свинья… Старушонка-свекровь поминутно швыряет ухватки, миски, кидается на невесток…"
По мере углубления автора и его героев в постижение не только социальных, но и мистических основ порубежной русской действительности меняется фактура пейзажных образов. В пейзажных описаниях, данных глазами Кузьмы, конкретно-социальный фон все отчетливее перерастает в надвременное обобщение, насыщенное апокалипсическими обертонами: "И опять глубоко распахнулась черная тьма, засверкали капли дождя, и на пустоши, в мертвенно-голубом свете, вырезалась фигура мокрой тонкошеей лошади"; "Дурновка, занесенная мерзлыми снегами, такая далекая всему миру в этот печальный вечер среди степной зимы, вдруг ужаснула его…". В финальном же символическом пейзаже, сопровождающем описание абсурдистски окрашенного эпизода свадьбы Молодой, эти апокалипсические ноты усиливаются и, невольно предвосхищая образный план блоковских "Двенадцати", знаменуют горестные пророчества автора об устремленной к гибельному мраку русской истории: "Вьюга в сумерках была еще страшнее. И домой гнали лошадей особенно шибко, и горластая жена Ваньки Красного стояла в передних санях, плясала, как шаман, махала платочком и орала на ветер, в буйную темную муть, в снег, летевший ей в губы и заглушавший ее волчий голос…".
и т.д.................

Сочинение

В творчестве Бунина живут лучшие традиции "золотого века" русской литературы.. Г. Адамович, близко знавший Бунина, писал: "Я никогда не мог смотреть на Ивана Алексеевича, говорить с ним, слушать его без щемящего чувства, что надо бы на него наглядеться, надо бы наслушаться, - именно потому, что это один из последних лучей какого-то чудного русского дня".

Бунин нашел единственную верную возможность сохранить холодную чистоту и меланхолию усадебных образов, натюрмортов и пейзажей. Эти старые усадьбы, мелкопоместный быт, природа, аллеи - словом, вся бунинская эстетика - приметы "золотого века", который для И. А. Бунина не в будущем, а в прошлом. В ней, кроме зримо ощутимой личности автора, присутствует ограниченный набор образов; и чаще всего - это ветшающая усадьба, в заросшем саду кленовая, липовая или березовая аллея, она ведет к реке или пруду, две-три скамейки, а на заднике - время года. Чаще всего осень, реже - весна или лето. И еще: деревня, поле за нею и лес.

В "Антоновских яблоках" герой проживает в своих воспоминаниях длинную и трогательную усадебную осень. С охотами, обедами, библейскими образами крестьян из богатых Выселок. А какие красивые, загорелые, с обветренными лицами люди собираются у Арсения Семеныча: в поддевках и длинных сапогах, раскрасневшиеся после обеда и "шумных разговоров". А сад после дождя: "Но зато как красив он был, когда снова наступила ясная погода, прозрачные и холодные дни начала октября, прощальный праздник осени!" Бунин высказал теплые чувства к давно минувшему, мечту о возвращении духовной атмосферы старинных дворянских гнезд.

Сделано в рассказе еще одно признание: "...хороша и эта нищенская мелкопоместная жизнь!" Естественный быт, разумные устои совместного труда, близость к природе видел и сочно изобразил Бунин в сельском, богатом или нищенском, существовании. Автор идеализирует этот мир, в том числе, идеализирует внутреннее состояние тех, кто крепко связан с полями и лесными дорогами. Этот уходящий в прошлое уклад души и символизирует ядреный запах антоновских яблок.

Произведение начинается многоточием, то есть описываемое словно выхвачено из самой стихии жизни, из её бесконечного потока. Сюжет развивается как цепь воспоминаний и ощущений, связанных с ними. Для лирического героя Бунина описываемое происходит не в прошлом, а в настоящем, сейчас. Подобная относительность времени является одной из характерных черт бунинской прозы.

Одним из главных образов-лейтмотивов является в произведении образ запаха, сопровождающий всё повествование от начала и до конца. С течением времени запахи меняются от тонких, едва уловимых гармоничных природных ароматов в первой и второй частях рассказа – к резким, неприятным запахам, кажущимся каким-то диссонансом в окружающем мире, – во второй, третьей и четвёртой его частях ("запах дыма", "в запертых сенях пахнет псиной", запах "дешёвого табаку" или "просто махорки").

Меняются запахи – меняется сама жизнь, её основы. Смена исторических укладов показывается Буниным как смена личных ощущений героя, смена мировосприятия. Произведении построено на контрастах, создаёт у читателя иллюзию действия, происходящего на глазах или запечатлённого на полотне художника: "В темноте, в глубине сада, – сказочная картина: точно в уголке ада, пылает около шалаша багровое пламя, окружённое мраком, и чьи-то чёрные, точно вырезанные из чёрного дерева силуэты двигаются вокруг костра."

Цвета, как и запахи, меняются по ходу произведения. Полутона и оттенки ("бирюзовый", "лиловатый" и другие), присутствовавшие в первых частях произведения, сменяются контрастом чёрного и белого ("чёрный сад", "поля резко чернеют пашнями... забелеют поля", "снежные поля").

Многообразие жизни, её движение передают также в произведении звуки: "прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтанье дроздов... голоса да гулкий стук ссыпаемых в меры и кадушки яблок". Все эти бесконечно разнообразные звуки, сливаясь, словно создают в произведении Бунина симфонию самой жизни.

Чувственное восприятие мира дополняется в "Антоновских яблоках" образами осязательными: "с наслаждением чувствуешь под собой скользкую кожу седла", "толстая шершавая бумага" – и вкусовыми: "вся насквозь розовая варёная ветчина с горошком, фаршированная курица, индюшка, маринады и красный квас – крепкий и сладкий-пресладкий...".

С максимальной точностью и выразительностью мироощущение героя "Антоновских яблок" выражено словами: "Как холодно, росисто, и как хорошо жить на свете!" Герою в молодости свойственно острое переживание радости и полноты бытия: "жадно и ёмко дышала моя грудь", "всё думаешь о том, как хорошо косить, молотить, спать на гумне в омётах..."

Однако в художественном мире Бунина радость жизни соединяется с трагическим сознанием её конечности. Писатель постоянно помнит о том, что "всё живое, вещественное, телесное непременно подлежит гибели". И в "Антоновских яблоках" мотив угасания, умирания всего, что так дорого герою, является одним из главных: "Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб...

Перемёрли старики на Выселках, умерла Анна Герасимовна, застрелился Арсений Семёныч..." Умирает не просто прежний уклад жизни – умирает целая эпоха русской истории, дворянская эпоха, опоэтизированная Буниным в данном произведении. К концу рассказа всё более отчётливым и настойчивым становится мотив пустоты и холода. С особенной силой это показано в образе сада, когда-то "большого, золотого", наполненного звуками, ароматами, теперь же – "озябшего за ночь, обнажённого", "почерневшего", а также художественных деталях, выразительнейшей из которых является найденное "в мокрой листве случайно забытое холодное и мокрое яблоко", которое "почему-то покажется необыкновенно вкусным, совсем не таким, как другие".

Вот так, на уровне личных ощущений и переживаний героя, изображает Бунин происходящий в России процесс вырождения дворянства, несущий с собой невосполнимые потери в духовном и культурном отношении: "Потом примешься за книги – дедовские книги в толстых кожаных переплётах, с золотыми звёздочками на сафьянных корешках... и понемногу в сердце начинает закрадываться сладкая и странная тоска...

Как странно, Петька, – сказал Игорь, развалившись в кресле, – вот уже полгода никаких интересных дел. То продохнуть некогда было, а теперь…

– Да, Круз, тоска зеленая. Я вот даже в зеркало на себя смотрю, и мне скучно. Рожа какая-то противная стала.

– Ну ты скажешь, рожа как рожа, – засмеялся Игорь.

– Нет, понимаешь, адреналина в крови не хватает, вот в чем дело. Мы же как каскадеры, ну, я во всяком случае. Без адреналина уже не жизнь. Я вот даже подумываю, не начать ли с парашютом прыгать.

– С парашютом? – ахнул Игорь. – Ты даешь! И не страшно?

– Почему? Очень даже страшно. Зато адреналин… Но, кажется, теперь это денег стоит, и потом, от предков такое не скроешь, а мама этого не переживет. Она говорит, что, когда я только родился, она сразу две вещи подумала: только бы он с парашютом не прыгал…

– А что еще она подумала? – полюбопытствовал Игорь.

– Да ну, ерунда, – смутился вдруг Петька.

– Ладно, ладно, колись, Квитко!

– А еще она подумала, что я обязательно стану знаменитым!

– Здорово! С твоей головой тебе это раз плюнуть.

– Думаешь!

– А вот и нет.

– Почему?

– Потому что я, Крузик, конечно, парень неглупый, чего уж там, но… как бы тебе это сказать… у меня слишком много разных интересов, я ни на чем особо не могу сосредоточиться, это меня и губит.

– Петька, ты до этого сам допер?

– Конечно, – хмыкнул Петька. – Я сам до этого допер и вот размышляю, в какой области у меня наибольшие способности…

– И к какому выводу ты пришел? – не без ехидства спросил Игорь.

– То-то и оно, что пока ни к какому, – с горечью ответил Петька. – Вроде бы и в химии я что-то маракую, и в математике не последний дурак, но это все-таки, наверное, не мое…

– Петька, чего зря голову ломать, иди в сыщики, и тебе равных не будет! Конечно, твоя мама вряд ли имела в виду, что ты станешь знаменитым сыщиком, но…

– Да уж. Мама, наверное, хотела бы, чтобы я стал знаменитым музыкантом или писателем.

– Ну и стань, большое дело! Сейчас всякий мало-мальски толковый мент становится знаменитым писателем, а ты чем хуже? Сначала знаменитый сыщик, а потом уж знаменитый писатель, чем плохо?

– Да ладно тебе, Круз, сыщик – это уже пройденный этап. За полгода бездействия я уж все навыки растерял.

– А если бы сейчас какое-нибудь дельце подвернулось, ты бы взялся?

– Дурацкий вопрос! Я же не частный детектив! Взялся – не взялся! Нас ведь, можно сказать, сама жизнь заставляла! Только уже давно ничего не подворачивается… И вообще наша компания стала какая-то… жидкая.

– Жидкая? – не понял Игорь.

– Ну да. Вот мы с тобой по-прежнему дружим, а Хованский, например, от нас отдалился. А он ведь хороший парень… И Лавря с Жучкой тоже как-то обособились… Общего дела нет…

– Ерунда, Петька, ты все это выдумал! Конечно, у девчонок там свои какие-то дела, а что касается Кирюхи, то у него просто родаки контроль усилили, ну а он без особых причин и не нарывается, зачем зря отношения в семье портить? Его можно понять. А если нам что-то понадобится, на него всегда положиться можно.

– Вообще-то да… – без всякого энтузиазма проговорил Петька.

И вдруг расхохотался.

– Ты чего? – удивился Игорь.

– Знаешь, на кого мы с тобой сейчас смахиваем? На ветеранов, которые вспоминают боевые подвиги.

– Ага! Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они! Точно, точно! Только я у вас не самый ветеранистый, самые ветеранистые Дашка со Стасом! Даже ты позже подключился.

– Да, чуть-чуть позже, – не стал спорить Петька. – А Денис вообще в Англии. А еще раньше с нами Виктоша и Муська были, ну, они уже совсем взрослые, можно сказать, дамы.

– Ладно, Петька, кончай ты эти ветеранские сопли распускать, пошли лучше прогуляемся! Погода хорошая, морозец!

– Зима надоела! Вон март уже кончается, а на улице все морозец.

– Да что ты разворчался, как старик, идем, идем!

Они вышли во двор.

– Смотри, Петька, Зануда Михайловна! Что это с ней такое?

Навстречу им, едва передвигая ноги, шла их учительница истории, Зинаида Михайловна, по прозвищу Зануда. Она работала в школе первый год и не пользовалась особой любовью учеников именно из-за своего занудства. Но сейчас, похоже, она была совершенно разбита. Что-то у нее, видимо, приключилось. А Игорь органически не мог пройти мимо человека в горе.

– Зинаида Михайловна! – окликнул он учительницу.

– А, Крузенштерн! В чем дело?

– Зинаида Михайловна, что с вами? Вам плохо?

Лицо учительницы было совершенно серым. А в глазах стояла такая боль, что ребятам стало даже неловко.

– Да, мне плохо, мне очень плохо… Но, впрочем, это неважно!

– А мы вам ничем помочь не можем?

– Вы? – женщина удивленно на них смотрела. – Чем же вы можете помочь, вы же дети.

– Ну, не такие уж мы и дети, между прочим, – заметил Петька. – Зинаида Михайловна, вы не стесняйтесь, скажите, а уж мы сообразим, сможем мы помочь или нет.

Учительница подняла на них изумленные глаза.

– Ребята, у меня сестра пропала, младшая… А в милиции ее никто искать не хочет… говорят, рано еще, а я волнуюсь, я ужасно волнуюсь… мне страшно!

– Пропала ваша сестра? – быстро спросил Петька. – Когда и как? Зинаида Михайловна, поверьте, я не из любопытства, вдруг мы сможем что-то сделать… У нас есть кое-какой опыт…

– Опыт? У вас? Ах да, да, я припоминаю, мне говорили, что вы в свое время нашли девочку из нашей школы, которую кто-то похитил…

– Ну да, Лену Коршунову. Она уже окончила школу, – напомнил Игорь.

– Я не думаю, что Лиду кто-то похитил, зачем? Но вдруг вы и вправду что-то сообразите… Я в полной растерянности. Вот что, идемте ко мне, и я вам все расскажу!

– А может, ко мне? – спросил Петька. – Я вот тут живу, и у меня никого дома сейчас нет.

– Я тоже рядом живу, вон в том доме. Я… лучше ко мне. А вдруг Лида вернется… Или хотя бы позвонит…

– Хорошо!

Зинаида Михайловна прибавила шаг. Она уже почти бежала, видимо, в надежде, что сестра подаст ей какой-то знак. Петька с Игорем поспешали за ней.

– Вот видишь, Петька, похоже, адреналин тебе обеспечен! – шепнул Игорь.

– Да вряд ли, просто загуляла небось девушка…

Зинаида Михайловна жила в скромной однокомнатной квартире. Открыв дверь, она сразу же обежала всю квартиру, словно ища весточку от беглянки. Но, конечно, ничего не нашла.

– Садитесь, мальчики. Может, хотите чаю?

– Нет, спасибо, Зинаида Михайловна, давайте не будем терять время. В таких делах иногда даже минуты играют роль, – проникновенно произнес Петька. – Рассказывайте! А в случае чего у нас есть знакомые на Петровке…

– Тогда, может, с этого и надо начать?

– Нет, пока рано… Мы можем к ним обратиться только в крайнем случае.

– Понятно… Я даже не знаю, с чего начать…

– А давайте, мы будем задавать вопросы, так вам будет легче, наверное.

– Да, может быть. Я готова.

– Сколько лет вашей сестре? – деловито спросил Петька.

– Восемнадцать. Она студентка первого курса МГУ.

– Она училась в нашей школе?

– Нет. А какое это имеет значение?

– Просто я подумал, а вдруг мы ее знаем. Ну нет, так нет. Когда она пропала?

– Вчера. Ушла с утра в университет и не вернулась. И не предупредила меня. Так еще не бывало, она знает, как я из-за нее волнуюсь. Наверняка с ней что-то случилось. Я обзвонила уже все службы, которые регистрируют несчастные случаи, но девушек с такими приметами не зарегистрировано…

– Это уже прекрасно, – воскликнул Петька. – А просто загулять с подружками она не могла? Знаете, как бывает…

– У нас так не бывает! Потому-то я и не нахожу себе места!

– Но у нее ведь есть подружки?

– Наверное. Только я их не знаю.