Отрывок, характеризующий Ефимов, Александр Николаевич

– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.
Тот, казавшийся неразрешимым, узел, который связывал свободу Ростова, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания графини о том, чтобы Николай женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время – все это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
«Мне слишком тяжело было думать, что я могу быть причиной горя или раздора в семействе, которое меня облагодетельствовало, – писала она, – и любовь моя имеет одною целью счастье тех, кого я люблю; и потому я умоляю вас, Nicolas, считать себя свободным и знать, что несмотря ни на что, никто сильнее не может вас любить, как ваша Соня».
Оба письма были из Троицы. Другое письмо было от графини. В письме этом описывались последние дни в Москве, выезд, пожар и погибель всего состояния. В письме этом, между прочим, графиня писала о том, что князь Андрей в числе раненых ехал вместе с ними. Положение его было очень опасно, но теперь доктор говорит, что есть больше надежды. Соня и Наташа, как сиделки, ухаживают за ним.
С этим письмом на другой день Николай поехал к княжне Марье. Ни Николай, ни княжна Марья ни слова не сказали о том, что могли означать слова: «Наташа ухаживает за ним»; но благодаря этому письму Николай вдруг сблизился с княжной в почти родственные отношения.
На другой день Ростов проводил княжну Марью в Ярославль и через несколько дней сам уехал в полк.

Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu"il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.

Ефимов Александр Николаевич (1923-2012).

Военный летчик, дважды Герой Советского Союза, Заслуженный военный лётчик СССР, маршал авиации, доктор военных наук, член Общественной палаты РФ.

Родился 6 февраля 1923 года в селе Кантемировка, ныне посёлок Воронежской области, в семье железнодорожника.
В 1940 году окончил школу № 2 в городе Миллерово Ростовской области. После окончания школы поступил в Ворошиловградский аэроклуб.
С 1941 года в рядах Красной Армии.
В мае 1941 года поступил в Ворошиловградскую военную авиационную школу лётчиков.
В 1942 году окончил Ворошиловградскую военную авиационную школу лётчиков.

В августе 1942 года, в звании сержанта, получил назначение в 198-й ШАП, действовавший на Западном фронте. Как лётчик-штурмовик участвовал в боях под Вязьмой, Ржевом, Брянском, Смоленском, в Белоруссии, Польше, Германии. Был командиром звена, эскадрильи, штурманом авиаполка.

К июлю 1944 года командир эскадрильи 198-го штурмового авиационного Волковыскского полка (233-я штурмовая авиационная дивизия, 4-я Воздушная армия, 2-й Белорусский фронт) старший лейтенант А.Н.Ефимов совершил 100 успешных боевых вылетов на разведку и штурмовку войск, аэродромов, переправ и железнодорожных эшелонов противника.

26 октября 1944 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

К 10 апреля 1945 года штурман 62-го штурмового авиационого Гродненского ордена Суворова полка (233-я штурмовая авиационная Ярцевская Краснознамённая дивизия) капитан А.Н.Ефимов совершил 222 успешных боевых вылета из них 47 — на разведку. Всего им лично уничтожено 28 самолётов врага на аэродромах, 9 железнодорожных эшелонов, 65 орудий, 47 танков, до 2000 фашистов. Проведя 58 воздушных боёв, сбил 7 самолётов противника (1 лично и 6 в составе группы).

В 1951 году окончил Военно-Воздушную академию. Командует авиаполком, укомплектованный штурмовиками Ил-10 . Затем авиадивизией вооруженной истребителями МиГ-15 и МиГ-17 , Воздушной армией.
В 1957 году окончил Военную академию Генерального штаба. Служил на командных должностях в ВВС.
С 1969 года первый заместитель главкома ВВС.
С 1984 года — главком ВВС — заместитель министра обороны СССР. Заслуженный военный лётчик.
С 1975 года Маршал авиации. Кандидат военных наук. Депутат Верховного Совета СССР 2, 9 — 11 созывов. Жил и работал в Москве. Автор книг: «Над полем боя», «Советские Военно — Воздушные силы».

Скончался 31 августа 2012 года. Похоронен 4 сентября на Новодевичьем кладбище. К празднику 9 мая 2015 года на могиле установлен памятник маршалу.

— медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 4845 (26.10.1944 г.);
— медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 73 (18.08.1945 г.);
— три ордена Ленина (26.10.1944 г., 31.10.1967 г., 04.09.1981 г.);
— орден Октябрьской Революции (19.02.1988 г.);
— пять орденов Красного Знамени (29.05.1943 г., 21.02.1944 г., 24.10.1944 г., 21.02.1969 г., 05.02.1973 г.);
— орден Александра Невского (01.08.1944 г.);
— два ордена Отечественной войны I-й степени (05.11.1943 г., 11.03.1985 г.);
— орден Красной Звезды (30.12.1956 г.);
— орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III-й степени (17.02.1976 г.);
— орден «За заслуги перед Отечеством» II-й степени (21.02.2008 г.);
— орден «За заслуги перед Отечеством» III-й степени (06.02.2003 г.);
— орден «За заслуги перед Отечеством» IV-й степени;
— орден Мужества (2000 г.);
— медали СССР и Российской Федерации;
— иностранные ордена и медали.

Слушатели Академии ГШ МО подполковники И.Калаюшкин, А.Ефимов и Е.Пепеляев на штабных учениях БелВО. 1957 г.

Президент России Владимир Путин вручает Александру Николаевичу Ефимову орден Мужества, 2000 г.

Список источников:
Сборник «Сто сталинских соколов в боях за Родину». Москва, «ЯУЗА-ЭКСМО», 2005 г.
Сайт «Герои страны». Ефимов Александр Николаевич.

Совершил 222 боевых вылета. К началу апреля 1945 г. на счету капитан Ефимова значились уничтожение 28 самолётов врага на аэродромах, 9 железнодорожных эшелонов, 65 орудий, 47 танков. Проведя 58 воздушных боёв, он сбил 7 самолётов противника, включая один лично.

Биография

Родился 6 февраля 1923 г. в селе Кантемировка Воронежской губернии в семье железнодорожника. Детские и юношеские годы прошли в Миллерово, окончил десятилетку. С мая 1941 г. в Красной Армии, окончил Луганскую военную авиационную школу лётчиков и в августе 1942 г. был направлен на фронт.

Кем был

В начале войны недолго служил в 594-й штурмовой авиаполк, а затем направлен в 198-й шап, с которым оказалась связана почти вся военная биография. В апреле 1945 г., после 200-го успешного боевого вылета, был представлен к званию дважды Героя Советского Союза.

Чем знаменит

Умело и тактически грамотно водил группы штурмовиков, что позволяло выполнять боевые задания с минимальными потерями, нанося при этом огромный урон неприятелю. Внес большой вклад в развитие тактики применения самолетов Ил-2. Продолжил военную службу после Победы. В 1951 г. по окончании Военно-воздушной академии в Монино командовал полком, дивизией; в 1957 г., окончив Военную академию Генштаба, назначается заместителем, а затем командующим воздушной армии. С марта 1969 г. заместитель Главкома, а с декабря 1984 по июль 1990 г. Главнокомандующий Военно-воздушными силами и заместитель министра обороны СССР; с 1990 по 1993 г. председатель Госкомиссии по использованию воздушного пространства и управлению воздушным движением. Вел большую общественную работу. Доктор военных наук, профессор.

Места сражений

Вступил в бой в Подмосковье, участвовал в Ржевско-Сычевской, Орловской, Могилевской, Белостокской и других крупных наступательных операциях, закончив войну в Восточной Померании.

Случаи проявления наивысшей степени героизма

Один из наиболее жестоких боев с большой группой истребителей выдержал 13 июля 1943 г. к западу от Козельска; лейтенант Ефимов сбил «мессершмитт-110», но единственный из всей четверки вернулся на аэродром на сильно поврежденном штурмовике. При атаке танков северо-западнее Гродно 24 июля 1944 г. противник сбил всех трех ведущих - командиров эскадрилий 198-го шап. И в этот раз мужество и мастерство летчика спасли жизнь всему экипажу капитана Ефимова.

Обстоятельства смерти

Государственные награды

Дважды Герой Советского Союза был награжден тремя орденами Ленина, пятью Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени, орденами Александра Невского, Красной Звезды, Мужества, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени, «За заслуги перед Отечеством» II, III и IV степеней. Лауреат Государственной премии СССР.