В Новгороде Герцен начал работу над романом «Кто виноват?». В 1845–1846 годах роман частями был напечатан в журнале «Отечественные записки», а год спустя вышел отдельным изданием.

Роман «Кто виноват?» – произведение антикрепостническое. Герцен не скрывает враждебного отношения к господствующему строю в России и страстно обличает его главную опору – поместное дворянство и жадное, хищное чиновничество.

Произвол помещиков он изобразил не как отдельные исключения или отклонения от будто бы справедливых в основе общественных законов, а как систему насилий над народом.

Под гнетом насилия складываются характеры. Крепостничество, как всякая другая социально-политическая система, формирует свои типы человека: оно способствовало утверждению в характерах людей преимущественно грубых начал. Человеческая натура, как был убежден Герцен, при крепостничестве неизбежно приобретает недобрую, антигуманную сущность. Изуродованные души определяют поведение, привычки, способы взаимоотношения людей и нередко даже привычное выражение на их физиономиях: странная смесь на-глости, испуга; низкопоклонства и настороженной хитрости ложится как неизгладимый отпечаток на лица зависимых людей.

Герцен остро подмечает в своих описаниях ненормальные представления крепостников об основных нравственных понятиях – о совести, долге, чести, о любви и дружбе, о добре и зле. Он показывает, как искажены эти понятия, как искривляются эти естественные человеческие свойства в помещиках и чиновниках. Писатели-романтики нередко так изображали поведение человека, как будто бы злая сила уродует его: в балладах Жуковского, у Гоголя в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», в повестях В. Ф. Одоевского и А. К. Толстого сверхъестественная сила овладевает героями и толкает их на жестокие поступки. Писатель-реалист ищет ответа не в потустороннем мире: Герцен указывает на социальную обусловленность доброго или злого начала в человеческой душе. Все персонажи романа «Кто виноват?» живут в крепостническом обществе и принуждены вести себя в соответствии с установленными, для всех обязательными нормами поведения. Крепо-стничество давит на все общество и на отдельных его членов. Под этим гнетом изменяется человеческая натура: естественные (с точки зрения гуманиста) чувства грубо уродуются.

Источники:

• Герцен И.А. Кто виноват? Роман. – Сорока-воровка. Повесть. Вступит, ст. и примеч. С. Е. Шаталова. Рис. В. Панова. М., «Дет. лит.», 1977. 270 с. с ил. (Школьная б-ка).
Аннотация: По характеристике В. И. Ленина А. И. Герцен в крепостной России сороковых годов XIX века «сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайшими мыслителями своего времени». В эти годы Герценом были написаны замечательные художественные произведения: роман «Кто виноват?» и повесть «Сорока-воровка. »

Сочинение

И в теории, и в практике Герцен последовательно и целеустремленно сближал публицистику и художественную литературу. Он бесконечно далек от спокойного, невозмутимого изображения действительности. Герцен-художник постоянно вторгается в повествование. Перед нами не бесстрастный наблюдатель, а адвокат и прокурор в одном и том же лице, ибо если одних действующих лиц писатель активно защищает и оправдывает, то других разоблачает и осуждает, не скрывая своих субъективных пристрастий. Авторское сознание в романе выражено прямо и открыто.

Первая часть романа состоит преимущественно из развернутых биографий действующих лиц, что подчеркивается даже названием отдельных разделов: «Биографии их превосходительств», «Биография Дмитрия Яковлевича». Во второй части развертывается более последовательное сюжетное повествование с многочисленными вставными эпизодами и авторскими публицистическими отступлениями. В целом же весь художественный текст связан единством авторской идеи и строится прежде всего на основе четкого и последовательного развития авторской мысли, которая стала важнейшим структурообразующим и стилеобразующим фактором. Авторская речь занимает центральное место в общем ходе повествования. Она часто проникнута иронией - то мягкой и добродушной, то разящей, бичующей. При этом Герцен блестяще использует самые разнообразные стили русского языка, смело сочетая формы просторечия с научной терминологией, щедро вводя в текст литературные цитаты и иноязычные слова, неологизмы, неожиданные и потому сразу обращающие на себя внимание метафоры и сравнения. Так создается представление об авторе как великолепном стилисте и энциклопедически образованном человеке, обладающем острым умом и наблюдательностью, способном улавливать самые разнообразные оттенки изображаемой им действительности - смешные и трогательные, трагические и оскорбляющие человеческое достоинство.

Роман Герцена отличается широким охватом жизни во времени и пространстве. Биографии героев позволили ему развернуть повествование в большом временном диапазоне, а поездки Бельтова давали возможность описать дворянскую усадьбу, провинциальные города, Москву, Петербург, рассказать о его заграничных впечатлениях. Глубокий анализ своеобразия Герцена-писателя содержится в статье Белинского «Взгляд на русскую литературу 1847 года». Главную силу автора романа «Кто виноват?» критик увидел в могуществе мысли. «У Искандера (псевдоним Александра Герцена),- писал Белинский,- мысль всегда впереди, он вперед знает, что и для чего пишет; он изображает с поразительною верностью сцену действительности для того только, чтобы сказать о ней свое слово, произвести суд» . По глубокому замечанию критика, «такие таланты так же естественны, как и таланты чисто художественные» . Белинский называл Герцена «по преимуществу поэтом гуманности», в этом он видел пафос творчества писателя, важнейшее общественное и литературное значение романа «Кто виноват?». Традиции интеллектуального романа Герцена были подхвачены и развиты Чернышевским, на что указывает прямая перекличка заглавий: «Кто виноват?» - «Что делать?»

Алекса́ндр Ива́нович Ге́рцен (25 марта (6 апреля) 1812, Москва - 9 (21) января 1870, Париж) - русский публицист, писатель, философ, педагог, принадлежащий к числу наиболее видных критиков крепостнической Российской империи.

(Натуральная школа - условное название начального этапа развития критического реализма в русской литературе 1840-х годов, возникшего под влиянием творчества Николая Васильевича Гоголя.К «натуральной школе» причисляли Тургенева и Достоевского, Григоровича, Герцена, Гончарова, Некрасова, Панаева, Даля, Чернышевского, Салтыкова-Щедрина и других)

Проблематика

Композиция романа “Кто виноват?” очень оригинальна . Только первая глава первой части имеет собственно романтическую форму экспозиции и завязки действия - “Отставной генерал и учитель, определяющийся к месту”. Далее следуют: “Биография их превосходительств” и “Биография Дмитрия Яковлевича Круциферского”. Глава “Житье-бытье ” является главой из правильной формы повествования, но за ней следует “Биография Владимира Бельтова ”. Герцен хотел составить роман из такого рода отдельных жизнеописаний, где “в подстрочных примечаниях можно сказать, что такой-то женился на такой-то”. “Для меня повесть - рама”,- говорил Герцен. Он рисовал по преимуществу портреты, его интересовали больше всего лица и биографии. “Лицо - послужной список, в котором все отмечено,- пишет Герцен,- паспорт, на котором визы остаются”. При видимой отрывочности повествования, когда рассказ от автора сменяется письмами героев, выдержками из дневника, биографическими отступлениями, роман Герцена строго последователен .

Свою задачу он видел не в том, чтобы разрешить вопрос, а в том, чтобы его верно обозначить. Поэтому он избрал протокольный эпиграф: “А случай сей за неоткрытием виновных предать воле Божией, дело же, почислив нерешенным сдать в архив. Протокол”. Но он писал не протокол, а роман, в котором исследовал не “случай, а закон современной действительности ”. Вот почему вопрос, вынесенный в заголовок книги, с такой силой отозвался в сердцах его современников. Основную мысль романа критика видела в том, что проблема века получает у Герцена не личное, а общее значение: “Виноваты не мы, а та ложь, сетями которой опутаны мы с самого детства”.

Но Герцена занимала проблема нравственного самосознания и личность . Среди героев Герцена нет злодеев, которые бы сознательно и преднамеренно творили зло своим ближним. Его герои - дети века , не лучше и не хуже других; скорее, даже лучше многих, а в некоторых из них есть залоги удивительных способностей и возможностей. Даже генерал Негров, владелец “белых рабов”, крепостник и деспот по обстоятельствам своей жизни, изображен как человек, в котором “жизнь задавила не одну возможность”. Мысль Герцена была социальной по существу, он изучал психологию своего времени и видел прямую связь характера человека с его средой. Герцен называл историю “лестницей восхождения ”. Эта мысль означала прежде всего духовное возвышение личности над условиями жизни определенной среды . Так, в его романе “Кто виноват?” только там и тогда личность заявляет о себе, когда она отделяется от своей среды ; иначе ее поглощает пустота рабства и деспотизма.

“Кто виноват?” - интеллектуальный роман. Его герои - люди мыслящие, но у них есть свое “горе от ума”. И состоит оно в том, что со всеми своими блестящими идеалами они принуждены были жить в сером свете, оттого и мысли их кипели “в действии пустом”. Даже гениальность не спасает Бельтова от этого “мильона терзаний”, от сознания того, что серый свет сильнее его блестящих идеалов, если его одинокий голос теряется среди безмолвия степи. Отсюда и возникает чувство подавленности и скуки: “Степь - иди, куда хочешь, во все стороны - воля вольная, только никуда не дойдешь...”

“Кто виноват?” - вопрос, который не давал однозначного ответа. Недаром поиск ответа на герценовский вопрос занимал самых выдающихся русских мыслителей - от Чернышевского и Некрасова до Толстого и Достоевского. Роман “Кто виноват?” предсказывал будущее . Это была пророческая книга. Бельтов, так же как и Герцен, не только в губернском городе, среди чиновников, но и в столичной канцелярии - всюду находил “всесовершеннейшую тоску”, “умирал от скуки”. “На родном берегу” он не мог найти для себя достойного дела. Но и “на том берегу” водворилось рабство. На развалинах революции 1848 года торжествующий буржуа создал империю собственников, отбросив добрые мечтания о братстве, равенстве и справедливости. И вновь образовалась “всесовершеннейшая пустота”, где мысль умирала от скуки. И Герцен, как предсказал его роман “Кто виноват?”, подобно Бельтову, стал “скитальцем по Европе, чужой дома, чужой на чужбине ”. Он не отрекся ни от революции, ни от социализма. Но им овладели усталость и разочарование. Как Бельтов, Герцен “нажил и прожил бездну”. Но все пережитое им принадлежало истории. Вот почему так значительны его мысли и воспоминания. То, что Бельтова томило как загадка, стало у Герцена современным опытом и проницательным познанием. Снова возникал перед ним тот самый вопрос, с которого все началось: “Кто виноват?”

Образ Бельтова

Изображение Бельтова заключает в себе много неясного, на вид противоречивого, иногда данного только намеками. В этом сказалась и творческая субъективность Герцена, создававшего характер героя по свежим следам собственного идейного развития, и еще больше - цензурные условия, не позволявшие ему о многом говорить прямо. Это определило и неверное понимание характера Бельтова со стороны Белинского. В «предыстории» героя критик обратил внимание лишь на то, что у Бельтова «много ума», что его «натура» испорчена «ложным воспитанием», «богатством», и поэтому у него нет «особенного призвания к какой бы то ни было деятельности», что он «осужден был томиться… тоскою бездействия». В основной же части романа характер героя, по мнению критика, «произвольно изменен автором», и Бельтов «вдруг является перед нами, какою-то высшею, гениальною натурою, для деятельности которой действительность не представляет достойного поприща…». «Это уже не Бельтов, а что-то вроде Печорина». Последнее мнение справедливо: у возмужавшего Бельтова есть нечто общее с Печориным. Но это не их «гениальность», а их трагические отношения с обществом . Однако Белинский ошибся в оценке характера молодого Бельтова. Уже в юности Бельтов не был просто избалованным баричем. И тогда в нем было больше романтических порывов, нежели «тоски бездействия». Что же касается его перехода к скептицизму зрелого понимания жизни, то переход этот,выглядит внезапным потому, что автор не мог о нем подробно рассказать . Совершается этот перелом не по произволу автора, а в результате «власти обстоятельств ». На этот раз герой Герцена - русский дворянин и даже сын крепостной крестьянки. В отличие от Чацкого, Онегина и Печорина, получивших столичное, светско-ари-стократическое воспитание, Бельтов, подобно героям Тургенева (Лежневу, Лаврецкому и др.), воспитывался в усадьбе , а оттуда попал в кружок студентов Московского университета. Характерная черта идейного развития Бельтова его рано возникшее стремление к романтическим идеалам . Опираясь на свой собственный опыт, Герцен связывает эти стремления с чтением Плутарха и Шиллера, с сильными впечатлениями от революционных движений на Западе.

… развитие Бельтова происходило в обстановке русской общественной жизни начала 1830-х годов . Коротко и нарочито неопределенно говорит Герцен о «дружеском кружке из пяти-шести юношей», но подчеркивает при этом, что идеи этого кружка были «чужды среде» и что «молодые люди чертили себе колоссальные планы», далекие от осуществления. В этом Бельтов резко*отличается от Печорина . Печорин, созданный по темпераменту для активной общественной борьбы, жаждет «бурь и битв», но разменивает свои силы в случайных бытовых столкновениях. Бельтов, воспитанный более отвлеченно, чертит себе «колоссальные планы», но разменивается в выполнении частных практических задач, которые он всегда берется разрешить в одиночку, «отчаянной храбростью мысли». Такова прежде всего служба Бельтова в департамент е, на которую аристократ Печорин никогда бы не пошел. Бельтов, несомненно, поставил себе при этом «колоссальную» и наивно-романтическую задачу: одному бороться с несправедливостью и побороть ее. Недаром чиновники возмущались тем, что он «со всякой дрянью носится, горячится, точно отца родного… режут, а он спасает»… Недаром сам министр тщетно делал ему «нежные» внушения, а затем просто выбросил со службы за строптивость . Таково же увлечение Бельтова медициной . И здесь он хотел бы приносить пользу людям, пытаясь разрешить трудные научные проблемы «отчаянной храбростью мысли», и потерпел поражение. Даже в занятиях живописью сказались гражданско-ро-мантические интересы юноши. Подводя итоги неудачам своего героя в первой части романа, задавая «премудреный вопрос» об их причинах, Герцен правильно считает, что ответ надо искать не в «психическом устройстве человека», а, как он нарочито неясно говорит, «в атмосфере, в окружающем, в влияниях и соприкосновениях… ». Сам Бельтов хорошо возразил позднее Крупову, объяснявшему его безделке богатством, что есть «довольно сильные побуждения на труд» и «кроме голода», хотя бы «желание высказаться». Так не сказал бы Печорин. Это самооценка «человека 1840-х годов ». И в этом отношении Бельтова можно сравнивать не с Печориным, а с Рудиным. Причину своих неудач Бельтов осознал только во время скитаний на Западе. Автор много раз подчеркивает, что до отъезда за границу его герой, вследствие своего романтического воспитания, «не понимал действительности». Теперь он нечто понял в ней. По его собственным словам, он «потерял юношеские верования» и «приобрел взгляд трезвый, может, безотрадный и грустный, но зато истинный». Называя новые взгляды Бельтова «безотрадными», но «истинными», Герцен, несомненно, имеет при этом в виду тот идейный кризис, который переживался в начале 40-х годов самыми передовыми людьми России при переходе от философского идеализма к материализму . ….. Именно это Герцен подчеркивает и в Бельтове, говоря, что Бельтов «много жил мыслью», что у него есть теперь «смелое резкое мышление» и даже «страшная ширь понимания», что он внутренне раскрыт «всем современным вопросам». Интересно, однако, что Герцен, не довольствуясь этим, разбросал в романе намеки на какую-то деятельность Бельтова за границей, видимо, и приведшую его к новым взглядам и настроениям. Можно попытаться свести эти намеки в одно целое, хотя бы гипотетически.

Русская литература и медицина: Тело, предписания, социальная практика [Сборник статей] Борисова Ирина

5 Роман Герцена «Кто виноват?»

Роман Герцена «Кто виноват?»

развитие психологического реализма Роман «Кто виноват?» состоит из двух частей, значительно отличающихся друг от друга в том, что касается изображения литературных героев. Первая часть состоит из серии биографий героев, рассказа об их происхождении, окружении и жизненных обстоятельствах. Описывая различные стороны общественной жизни (вполне в духе физиологического очерка), Герцен обнаруживает и анализирует факты взаимодействия между отдельным человеком и социумом в среде поместного дворянства. Эта серия биографий подготавливает развитие сюжетной линии, начинающееся во второй части романа. Начиная с этого момента вводится прием литературного психологизирования, так что биографии героев становятся более динамичными. Упор при этом делается на внутренний мир героев, поэтому описание их внешности играет лишь второстепенную роль. Автор прибегает к внешнему лишь в том случае, когда оно может служить индикатором душевных состояний героя и является, таким образом, дополнением к его биографии; взаимодействие героя с внешним миром манифестируется в первую очередь на уровне изображения его внутреннего мира. Автор проводит «открытый эксперимент» над героями, которые помещаются в различные жизненные обстоятельства.

Итак, усиление психологизирования внутренней перспективы в романе ведет к выходу за жесткие психосоциологические рамки «натуральной школы». Название романа отражает его социально-критическую направленность. На самом деле речь идет об описании парадигмы возможностей внутреннего развития индивидуума в отведенных ему социальных рамках. На первый план при этом выходит проблема самосознания и обретения героем независимости от социума посредством самоанализа.

В отличие от первой части романа, продолжающей традицию «натуральной школы», в которой литературный герой представлен как исполнитель той или иной социальной функции, возложенной на него определенной социальной группой, во второй части уделяется повышенное внимание личности и проблеме ее эмансипации от социальной среды. С. Гурвич-Лищинер в своем исследовании повествовательной структуры романа приходит к выводу, что ярко выраженная полифоническая структура «Кто виноват?» отсылает далеко за рамки подробно дискутировавшейся «натуральной школой» проблемы детерминации личности средой [Гурвич-Лищинер 1994:42–52]. Полифоническое построение на сюжетном уровне предполагает возможность рассматривать героя в его взаимодействии с окружающим миром, а также сконцентрировать внимание на психологических закономерностях развития внутреннего мира героя. Прежде всего, закономерности развития характера обнаруживаются на уровне диалогически конституированной структуры романа. Отказ от представлений о непосредственных причинно-следственных связях между личностью и ее окружением открывает новые нарративные возможности литературного психологизирования. Прошлое героя и рефлексия героя относительно произошедших с ним событий становятся существенными элементами литературного характера. События прошлого при этом оказываются неразрывно связанными с настоящим положением героя, что дает возможность предсказать его будущее в романе.

Эта новая перспектива особенно ярко выражена в образе главной героини романа Любоньке. Подробно разработанный характер героини отличает ее от других персонажей, представленных довольно шаблонно. Она олицетворяет собой способность к интеллектуальному развитию и одновременно к эмоциональным действиям.

С двенадцати лет эта головка, покрытая темными кудрями, стала работать; круг вопросов, возбужденных в ней, был не велик, совершенно личен, тем более она могла сосредоточиваться на них; ничто внешнее, окружающее не занимало ее; она думала и мечтала, мечтала для того, чтоб облегчить свою душу, а думала для того, чтоб понять свои мечты. Так прошло пять лет. Пять лет в развитии девушки - огромная эпоха; задумчивая, скрытно пламенная, Любонька в эти пять лет стала чувствовать и понимать такие вещи, о которых добрые люди часто не догадываются до гробовой доски… [Герцен 1954–1966 IV: 47].

Данный фрагмент является примером выхода за рамки психологического дискурса того времени и отхода от литературных шаблонов, отказывавших женщине в духовном или психическом потенциале и видевших единственную возможность показа душевной жизни героини в изображении «истерической женственности», основными чертами которой были слабость и нерассудительность. Хотя женщина и представляет собой «слабую» часть общества, ее повышенная чувствительность дает ей возможность регистрировать отклонения от нормы в развитии цивилизации. С образом Любоньки литературное психологизирование перенимает такие «типично женские» черты, как нервозность, эмоциональность, порой даже неуравновешенность в качестве оппозиции общественному критерию «нормальности».

Психологизирование в романе достигает своей высшей точки в дневниковых записях Любоньки, в которых эстетика «натуральной школы» транспонируется в автобиографическую саморефлексию. В дневниковых записях Любонька пытается описать свое внутреннее состояние, устанавливая взаимосвязь между ним и внешними обстоятельствами (причем эта интроспекция совершается согласно психологическим законам, ясным для читателя, что значительно повышает ее значимость). Источником психологической правдоподобности такого самоанализа является психологический дискурс того времени с его анализом внутреннего развития человека и связей биографического нарратива с психическим состоянием индивида.

Анализ дневниковых записей Любоньки ясно показывает, что хотя жизненные обстоятельства и играют решающую роль в развитии ее характера, само это развитие должно рассматриваться как «индивидуальное», т. е. в контексте событий жизни героини, и ни в коем случае не как «типичное» или обобщенное. Ее характер является не продуктом социального окружения, а суммой событий всей ее жизни. Он есть результат как «последовательной адаптации мирового опыта» , так и динамического процесса ее личного развития. Основным оказывается тезис, согласно которому «Я» героя вырастает из его личной истории. Сознание героя является сознанием саморефлектирующим и конституирующим нарративный процесс. Характер Любоньки конституируется как с помощью внешней авторской перспективы, так и с помощью автобиографических дневниковых записей. Одновременно с этим в дневниковых записях отчетливо моделируется ситуация личного кризиса (любовного конфликта) рефлектирующей героини. «Самопсихологизирование», переданное в тексте через рассказ от первого лица о мотивации поступков и развитии проблемной ситуации, перерастающей в патологический кризис, достигает высокой степени непосредственности, которая была бы невозможна исходя из одной только авторской перспективы. Развитие любовного конфликта описывается преимущественно самой героиней, поэтому «недостаток» информации, данной непосредственно автором, возмещается при помощи подробного психологического обоснования. В этом контексте именно фундаментальный кризис является импульсом к тому, чтобы из первоначальной наклонности к саморефлексии возникло стремление героини самой писать текст своей жизни. Встреча с дворянином Бельтовым, несущим черты «лишнего человека», вносит резкую перемену в до этого спокойно протекавшую жизнь Любоньки и становится предметом рефлексии героини: «Я много изменилась, возмужала после встречи с Вольдемаром; его огненная, деятельная натура, беспрестанно занятая, трогает все внутренние струны, касается всех сторон бытия. Сколько новых вопросов возникло в душе моей! Сколько вещей простых, обыденных, на которые я прежде вовсе не смотрела, заставляют меня теперь думать» [Герцен 1954–1966 IV: 183].

Муж героини, узнавший о ее любовной связи, глубоко переживает это, его реакцией на измену жены являются апатия и разочарование. Воспоминания Любоньки о былой любви к нему не позволяют ей думать о разрыве с мужем. В то же время моральные законы «здоровой» нормальности искажают перспективу совместной жизни с Бельтовым. В этом аспекте Любонька может воспринимать свое настоящее положение только как «больное»; ее конфликт выливается в презрение к себе из-за слабости воли и совершенного ею «проступка», героиня не видит конструктивного выхода из сложившейся ситуации. Ей совершенно ясно, что попытка освобождения от социальных норм может привести к изоляции, перспектива найти счастье в любовной связи с Бельтовым является слишком неопределенной.

Но почему же все герои этого романа терпят поражение, несмотря на первоначально многообещающие возможности собственного «освобождения»? Ни одна из биографий романа не может служить примером удавшейся жизни, несмотря на то что общественные условия в изображении автора не предопределяют развития героев, следовательно, не могут ему препятствовать. Герои романа не страдают также недостатком самоанализа, тем не менее за их саморефлексией не следуют поступки, они отмечены неспособностью сделать «последний шаг». Причину этого явления нелегко определить однозначно. Название романа подсказывает, что основной вопрос, поставленный писателем, - это вопрос вины (что маркировало бы моральные стороны поведения героев в их личных конфликтах). Впрочем, особенности построения романа и стратегия конструирования сознания героев опровергают гипотезу о «моральной монополии» автора, поэтому на вопрос о причинах общественных и личных конфликтов, изображенных в романе, однозначного ответа дать нельзя. В итоге становится ясно, что предположение о разработке в романе вопроса вины является ошибочным и ведет в неверную сторону. Таким образом, автор отступает от идеологических принципов «натуральной школы», требующих определения (и называющих) виновника социальных болезней.

Герцен стремился показать невозможность одностороннего объяснения социальных и личных проблем героев. Автор не предлагает однозначных ответов и одновременно отказывается от типизировании в пользу процессуальных структур. В этом романе каждая социальная ситуация, каждая диалогическая связь между отдельными персонажами оказывается проблематичной.

Изображая психическое развитие героя и человеческие отношения во всем их многообразии, Герцен по-новому освещает проблему статуса литературы и действительности. Действительность изображается при помощи приема литературного психологизирования, близкого и понятного читателю. Автор выступает в роли психолога, устанавливающего характер героев, их психическое и моральное состояние и связывающего все это с «психическим» состоянием общества. Текст не претендует, однако, на непосредственное отображение действительности путем наполнения романа множеством фактического материала, эту действительность конституирующего. Автор показывает действительность в том виде, в каком она предстает глазам отдельного человека. Общественная реальность подается в романе лишь через призму сознания героев.

Психологизирование становится основным приемом поэтики Герцена. Литература превращается в экспериментальное поле для исследования возможностей развития отдельной личности в определенных условиях, правдоподобность изображения достигается при этом с помощью динамичного изображения психики действующих персонажей. Эта динамика появляется как результат включения в литературный дискурс сегментов антропологических знаний, содержащих определенные коннотативные связи, установить которые было бы невозможно за рамками литературного произведения . Соотношение между литературой и обществом приобретает новую форму. На уровне прагматики устанавливаются новые отношения между текстом, читателем и автором, большую роль в которых играет знание контекста. Позиция, призывающая читателя самому определять виновника социального неустройства, релятивируется с помощью структурной композиции романа. Читатель должен осознать, что действительность слишком сложна, чтобы быть однозначной. Вопрос о соотношении морали, науки и социальных норм ставится вместе с этим по-новому. Литературная психограмма затрудняет функционирование однозначных коннотативных связей и заменяет их многозначностью на уровне прагматики. Одновременно с этим читатель должен связать моральную дилемму вины с жизненной ситуацией читателя. Но какова же позиция человека по отношению к действительности? Познание действительности и познание связи между ней и отдельной личностью стимулируется с помощью «переработки» «внешней» истории в историю собственную. Образ реального человека прочитывается теперь не из его оппозиции к действительности, а из рассматриваемого через призму психологии и находящегося в постоянном развитии процесса ее познания . Задача человека заключается при этом в постепенном усвоении и переработке действительности. Характер человека понимается, следовательно, как динамический, находящийся в постоянном развитии и взаимодействии с внешним миром. Литературная обработка всего этого возможна, однако, лишь в том случае, когда допускается возможность выхода за рамки субъективного и объективации психического развития индивидуума.

Мы можем, таким образом, наблюдать два этапа развития психологического реализма из поэтики медицины. Начальный этап - внедрение в литературу «натуральной школой» «медицинского реализма», использующего психологию в качестве функциональной и организационной модели для постулировании высказываний в области антропологии и социологии. Интерес к проблеме взаимосвязи между индивидуумом и обществом направляется в своем дальнейшем развитии на внутренний мир человека. Достоевский в романе «Бедные люди» разрабатывает проблему взаимосвязи отдельной личности и общества на психологическом уровне и показывает процесс внедрения социальных норм во внутренние структуры психики героя. Психология является при этом не инструментом выражения идеологических убеждений автора, уместнее говорить здесь о ее эстетизации. Герцен в романе «Кто виноват?» изображает парадигму возможностей внутреннего развития личности в отведенных ей социальных рамках. На первый план при этом выходит проблема самосознания и обретения героем независимости от социума посредством самоанализа.

Из книги Живые и мертвые классики автора Бушин Владимир Сергеевич

Из книги Вторая книга авторского каталога фильмов +500 (Алфавитный каталог пятисот фильмов) автора Кудрявцев Сергей

"ВО ВСЕМ ВИНОВАТ РИО" (Blame it on Rio) США. 1983.110 минут. Режиссер Стенли Донен.В ролях: Майкл Кейн, Джозеф Болонья, Валери Харпер, Мишель Джонсон, Деми Мур.В - 2,5; М - 2; Т - 2,5 Дм - 2; Р - 3,5; Д - 2; К - 3,5. (0,494) Консервативно настроенные по отношению к адюльтеру американцы все-таки

Из книги 100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2 автора Соува Дон Б

Из книги Повести о прозе. Размышления и разборы автора Шкловский Виктор Борисович

Из книги Статьи из газеты «Россия» автора Быков Дмитрий Львович

Виноват ли Акунин? Не везет Акунину хотя за экранизации берутся серьезные люди. Адабашьян попробовал - не вышло. Фильм «Азазель» состоял из подчеркнуто изящных картинок в духе черно-белых открыток начала XX века, ненавязчивых острот, крупных планов собранного в складочку

Из книги «Тексты-матрёшки» Владимира Набокова автора Давыдов Сергей Сергеевич

Глава четвертая РОМАН В РОМАНЕ («ДАР»): РОМАН КАК «ЛЕНТА МЁБИУСА» Незадолго до выхода «Дара» - последнего из романов Набокова «русского» периода - В. Ходасевич, который регулярно отзывался о произведениях Набокова, написал: Я, впрочем, думаю, я даже почти уверен, что

Из книги История русской литературы XIX века. Часть 2. 1840-1860 годы автора Прокофьева Наталья Николаевна

Юность Герцена. Первые идейные влияния Незаконнорожденный сын родовитого и богатого русского дворянина И. А. Яковлева и немки Л. Гааг (что объясняет секрет его искусственной немецкой фамилии), Герцен получил достаточно хорошее домашнее воспитание, с детства помимо

Из книги Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3 автора Гомолицкий Лев Николаевич

«Кто виноват?» В 1845–1846 гг. Герцен публикует роман «Кто виноват?», написанный в новом, «натуральном» ключе и в идейном и стилевом отношениях очевидным образом примыкающий к гоголевской обличительной традиции. Последняя, однако, получает в романе резкое философское

Из книги Русский крест: Литература и читатель в начале нового века автора Иванова Наталья Борисовна

Французская революция 1848 г. Духовный кризис Герцена В 1847 г. Герцен выезжает за границу, а в феврале 1848 г. становится очевидцем событий французской революции, свергшей конституционно-монархический режим «буржуазного короля» Луи Филиппа и провозгласившей Францию

Из книги История русского романа. Том 2 автора

4.Всяк виноват 21. Воистину всякий перед всеми и за всё виноват.22. Да не смущает вас грех людей в вашем делании, не бойтесь, что запрет он дело ваше и не даст ему совершиться, не говорите: «силен грех, сильно нечестие, сильна среда скверная, а мы одиноки и бессильны, затрет

Из книги История русского романа. Том 1 автора Филология Коллектив авторов --

Кто не спрятался, я не виноват Следуя кутузовской тактике, москвичи оставили город. А меня дернуло 5 мая заехать на Пушкинскую. По Тверской – душ из десяти поливальных машин, растерянные прохожие спасаются по подворотням и прячутся в переулках. В Интернете ждал другой

Из книги Скрипач не нужен автора Басинский Павел Валерьевич

ГЛАВА IX. РОМАН ИЗ НАРОДНОЙ ЖИЗНИ. ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ РОМАН (Л. М. Лотман) 1Вопрос о том, возможен ли роман, героем которого явится представитель трудового народа, и о том, каковы должны быть типологические признаки подобного произведения, встал перед деятелями русской

Из книги Русская литература и медицина: Тело, предписания, социальная практика [Сборник статей] автора Борисова Ирина

ГЛАВА I. «КТО ВИНОВАТ?» (Н. И. Пруцков) 1Одну из самых блестящих страниц в историю романа на Западе вписали просветители XVIII века. Подготовляя умы «для приближавшейся революции», просветители XVIII века насытили европейский роман смелым энциклопедическим, революционным

Из книги Русский параноидальный роман [Федор Сологуб, Андрей Белый, Владимир Набоков] автора Сконечная Ольга

Памяти Герцена 6 апреля 2012 года Россия не отметила двухсотлетие великого русского писателя, публициста, философа, политического деятеля Александра Герцена.Я не оговорился. Юбилей этот мы не отметили. Были организованы какие-то выставки, в Россию любезно пригласили в

Из книги автора

5 Роман Герцена «Кто виноват?» развитие психологического реализма Роман «Кто виноват?» состоит из двух частей, значительно отличающихся друг от друга в том, что касается изображения литературных героев. Первая часть состоит из серии биографий героев, рассказа об их

Из книги автора

Параноидальный роман Андрея Белого и «роман-трагедия» В своем отклике на «Петербург» Вяч. Иванов сетует на «слишком частое злоупотребление внешними приемами Достоевского при бессилии овладеть его стилем и проникнуть в суть вещей его заповедными путями».

Центральное произведение Герцена в 40-х гг. – роман «Кто виноват?». Работа над ним началась ещё в новгородской ссылке, в 1841 году. Роман писался долго и трудно. Лишь в 1846 году роман был закончен. Его первая часть появилась в «Отечественных записках», а в 1847 году весь текст романа был опубликован отдельной книгой в качестве приложения к журналу «Современник».

Роман посвящен жене Н.А. Герцен (Захариной). Он соответствует поэтике Натуральной школы (принципы Н.Ш. см. в лекциях). Постепенно замысел романа перерастает рамки «Н.Ш.», не ограничиваясь, простой констатации фактов.

Протокольный эпиграф «А случай сей за неоткрытием виновных предать воле божией, дело те, почислив решенным, сдать в архив» открывает замысел Герцена обозначить вопрос. Ответ многозначный, единого ответа на него мы в романе не найдем.

Новаторство языка в романе , Герцен вводит народные выражения, неологизмы, литературные цитаты, библейские образы со сниженными значениями, научную терминологию, иноязычные слова.

Композиция романа: состоит из двух частей:

1. Экспозиция – завязка конфликта приезд Бельтова В.П. Характеризуются герои, рисуются обстоятельства их жизни. В основном эта часть состоит из биографий.

2. Кульминация – сюжетное повествование, действие стягивается к главным героям, нарастает динамика. Кульминационные моменты – объяснение в любви; сцена прощания в парке.

В роман включены: дневник Любоньки, письма, публицистические вставки (оказывает воздействие на читателя, с помощью авторских комментарий).

Композиционная структура романа необычайна. Повествование не сцементировано сквозным сюжетным стержнем. «Собственно не роман, а ряд биографий, мастерски написанных…» - заметил Белинский. В центре повествования – три человеческих жизни, три разных биографии, судьбы. Любовь Александровна и Дмитрий Яковлевич Круциферские, а ещё – Владимир Петрович Бельтов. Каждый из них представляет собой сложный характер.

Образ Любоньки Круциферской – он несет на себе наибольшую смысловую, философскую нагрузку. Он существенно влияет на судьбы двух других персонажей. Незаконное чадо отставного генерала Негрова, Любонька с детских лет ощутила жестокую несправедливость человеческих отношений. Трагические условия детства и юности, очень непродолжительное счастье в замужестве за Круциферским, история её неудачной любви к Бельтову – вся жизнь Любоньки выражает её отрешенность от мира, её духовное одиночество и неспособность найти себе место в обществе, с волчьими законами которого не могла примириться е гордая и независимая душа. Глубокая, сильная натура, Любонька возвышается над людьми, её окружающими, над мужем и даже Бельтовым. И она скрепя сердце мужественно несёт свой крест. Любонька, впрочем, пытается отстаивать своё право на счастье, но обречена на гибель в неравной борьбе. Слишком жестоки и неумолимы условия жизни. Любонька Круциферская – один из самых ярких женских характеров, созданных русской литературой. Она занимает свое место в ряду таких образов, как Софья, Татьяна, Ольга Ильинская, Катерина, Елена Стахова, Вера Павловна.

Рядом с Любонькой – Дмитрий Круциферский. Разночинец, сын лекаря, он прошел нелегкий жизненный путь. Тихий, кроткий человек, трезво оценивающий свои скромные духовные возможности, Круциферский смиренно переносит повседневные неурядицы, довольствуясь тем маленьким счастьем, которое дает ему семейный очаг. Дмитрий Яковлевич очень любит свою жену, и нет для него большей радости, чем ненасытно глядеть в её голубые глаза. Но тесен его мир, далек он от каких бы то ни было общественных интересов. Слишком зауряден Круциферский, и рано он смирился с жизнью провинциального обывателя.

Пристально вглядывается Герцен в историю загубленной жизни и несостоявшихся возможностей этого человека. На примере Круциферского писатель ставит вопрос о крушении личности, лишенной живых контактов с действительностью. Круциферский пытается изолироваться от мира. «Кроткий от природы, он не думал вступать в борьбу с действительностью, он отступал от её напора, он просил только оставить его в покое..» И Герцен замечает далее, что «Круциферский далеко не принадлежал к тем сильным и настойчивым людям, которые создают около себя то, чего нет; отсутствие всякого человеческого интереса около него действовало на него более отрицательно, нежели положительно…» Т.о., крушение Дмитрия как личности свершилось бы и в том случае, если бы и не было семейной трагедии. И снова логика романа возвращает читателя к изначально поставленному вопросу – кто виноват?

Чересчур они разные люди – чета Круциферских. Нет у них не общности духовных интересов, но даже взаимной сердечной привязанности. Некогда Круциферский спас Любоньку, вызволив её из дома Негрова. И она была ему бесконечно благодарна. Но шли годы, Дмитрий не только сам застыл в своем духовном развитии, но и стал невольным тормозом для Любоньки. Мудрено ли, что их семейное счастье не выдерживает первого серьезного испытания и рушится. Приезд в губернский город Бельтова и явился таким испытанием.

Владимир Бельтов играет особую роль в этом треугольнике. Можно сказать, главную. Это человек, наделенный умом и талантом. Проводя жизнь в раздумьях об общих вопросах, он чужд домашних интересов, которые считает пошлыми. Он, как отзывался Белинский, - натура чрезвычайно богатая, многосторонняя. Однако с существенным изъяном – его ум созерцательный, не способный углубляться в предметы и потому – всегда скользящий по их поверхности. «Такие люди, - продолжает Белинский, - вечно порываются к деятельности, пытаясь найти свою дорогу и, разумеется, не находят её».

Бельтова нередко ассоциируют с Онегиным, Печориным и более поздним – Рудиным. Верно, все они – варианты того общественно-психологического типа, который известен в русской литературе под именем «лишнего человека». Но у каждого из них свои отличительные особенности. У Бельтова сильнее, чем у всех других, выражено стремление к общественной деятельности. Впрочем, это стремление постоянно наталкивается на препятствия. Как пишет сам Герцен: «Бельтов оттого бросался из угла в угол, что его социальная деятельность, к которой он стремился, находила внешнее препятствие. Это пчела, которой не позволяют ни делать ячейки, ни отлагать мёд…»

Но не только во внешних препятствиях затруднения Бельтова. Они и в нем самом, в свойствах его противоречивой натуры, ищущей практического дела и постоянно пугающейся его. Бельтов ничего не может делать в тех условиях, в каких находится. Борьба и сама жизнь ему не по силам. Ему недостает воли и энергии для преодоления жизненных тягот, и он готов капитулировать перед первой из них. В Бельтове отразился духовный разлом той части дворянской интеллигенции, которая, пережив крах декабризма, не могла найти своего места в новых обстоятельствах общественного бытия России. Бельтов ищет свою дорогу в жизни и не находит. И самоустраняется. Разрушив семейное счастье Круциферских, он не может стать опорой для Любоньки и отказывается от неё. Растеряв свои «юношеские верования» и проникнувшись «трезвым» отношением к действительности, Бельтов приходит к осознанию полного своего крушения: «Моя жизнь не удалась, по боку ее. Я точно герой наших народных сказок, ходил по всем распутьям и кричал: «Есть ли в поле жив человек?» Но жив человек не откликался… Мое несчастье!.. А один в поле не ратник… Я ушел с поля…»

Перед нами прошли три человеческих жизни, три различных судьбы, по-разному не состоявшихся, и каждая из которых по-своему несчастна. Кто же виноват в этом? Вопрос, поставленный Герценом в самом названии романа, не имеет однозначного ответа.

Драма каждого из трех персонажей носит общественный характер и отражает неурядицу, в условиях которой протекает жизнь четы Круциферских и Бельтова. Личность подвергается непрерывному воздействию среды . Общество, которое само по себе нездорово и раздираемо социальными и нравственными противоречиями, неминуемо порождает человеческие драмы.

Как всякое художественное произведение, роман «Кто виноват?» многозначен. Герцен, не предлагает односложного ответа на главный вопрос, поставленный в этом произведении. Слишком сложен вопрос. Тут есть материал для размышления. Пусть подумает и читатель. Именно так и полагает автор: «Повесть наша, собственно, кончена; мы можем остановиться, предоставляя читателю разрешить: «кто виноват? »

Роман имел широкий резонанс. Он наделал, по словам А.Григорьева, «чрезвычайно много шуму». Роман вызвал горячие споры, он поразил современников необычным строением и способом раскрытия характера героев через подробности их биографии, а еще – манерой письма, в которой столь большое место занимают философское раздумье и социологическое обобщение.

Проблемы , поднимаемые в романе: крепостного права, бюрократизма, проблемы «лишнего человека» (Бельтов), семьи и брака, женской эмансипации, разночинной интеллигенции, проблем «маленького человека» (Круциферский).

Система образов в романе:

1. Дворяне – Негровы (грубые, не тактичные, ограниченные люди), родственники, гости, обитатели города

2. Разночинная интеллигенция – Круциферские, Софья Немчинова, Любонька, доктор Крупов, швейцарец Жозеф, Владимир Бельтов (по духовным качествам)

3. Образ русского народа – с любовью, противопоставлены дворянам.