Ерофеев, венедикт васильевич. Венедикт ерофеев Литературные предшественники Ерофеева

Писатель, драматург и эссеист Венедикт Васильевич Ерофеев родился 24 октября 1938 года в поселке Нива-2 в пригороде Кандалакши Мурманской области. Местом его рождения записана станция Чупа Лоухского района Карельской АССР, где проживала семья Ерофеевых.

Венедикт был младшим ребенком в семье, в которой кроме него было еще четверо детей. В 1946 году его отец, работавший начальником железнодорожной станции, был арестован и осужден по обвинению в антисоветской агитации. Семья осталась без средств к существованию. Мать уехала на заработки к сестре в Москву, а младшие дети попали в детский дом № 3 города Кировска. Венедикт находился в детском доме с 1947 по 1953 год.

В 1954 году, после того как отец был освобожден, он вернулся в свою семью. В 1956 году отец умер.

В 1955 году, после окончания школы в Кировске с золотой медалью, Венедикт Ерофеев переехал в Москву, где поступил на филологический факультет Московского университета имени Ломоносова. На протяжении полутора лет он хорошо учился и получал повышенную стипендию, но из-за многочисленных пропусков занятий по военной подготовке был отчислен .

Некоторое время Ерофеев жил в общежитии МГУ на Стромынке, где в середине 1950-х начал свое первое сочинение "Записки психопата" (1956-1958; рукопись считалась утраченной, впервые опубликована в 1995 году).

До 1958 года писал также стихи, а в 1962 году закончил повесть "Благая весть", созданную под влиянием немецкого философа Фридриха Ницше (сохранилась не полностью).

Неоднократно Венедикт Ерофеев пытался продолжить свое образование. В 1961 году он поступил во Владимирский педагогический институт. За очень хорошую успеваемость получал повышенную стипендию, но уже спустя год был отчислен . Также Ерофеев был отчислен из Орехово-Зуевского и Коломенского педагогических институтов.

И немедленно выпил: 5 коктейлей по рецепту Венички Ерофеева В честь 75-летия со дня рождения Венедикта Ерофеева, автора поэмы "Москва - Петушки", проект Weekend предлагает вспомнить - и рекомендует ни в коем случае не пробовать - лучшие коктейли, придуманные героем произведения Веничкой.

Самой длительной работой Ерофеева оказалась служба в системе связи. В течение десяти лет он занимался монтировкой кабельных линий связи по всей стране; на этих работах вокруг Москвы, в районе города Железнодорожный, Ерофеев начал, а через два месяца в районе Лобни-Шереметьева закончил принесшую ему мировую известность поэму "Москва-Петушки" (1969). Текст романа начал распространяться самиздатом в пределах Советского Союза, а затем и в переводе, провезенный контрабандой на Запад. Впервые поэма была опубликована в 1973 году в Иерусалиме, а первая официальная публикация на исходном русском появилась в Париже в 1977 году.

В годы гласности поэма "Москва-Петушки" начала выпускаться в России, но в сильно урезанном виде — в рамках кампании против алкоголизма. Лишь в 1995 году, 18 лет спустя после написания, роман был полностью, без купюр, официально опубликован в России.

В 1972 году за "Петушками" последовал "Дмитрий Шостакович", черновая рукопись которого была потеряна, а все попытки восстановить ее не увенчались успехом. Также считаются утерянными статьи о норвежских писателях Генрике Ибсене и Кнуте Гамсуне.

В последующие годы все написанное Ерофеевым складывалось в стол, в десятках тетрадей и толстых записных книжках. Единственным исключением было эссе о русском религиозном философе и мыслителе Василии Розанове, опубликованное в журнале "Вече" под названием "Василий Розанов глазами эксцентрика".
С 1978 года Ерофеев жил на севере Москвы, где написал трагедию "Вальпургиева ночь, или Шаги командора" (опубликована в Париже в 1985 году, на родине — в 1989 году), насыщенный скорбно-юмористическими размышлениями документальный коллаж "Моя маленькая лениниана" (издан в Париже в 1988 году, в России в 1991 году), начал пьесу "Фанни Каплан" (не окончена, опубликована в 1991 году).

В середине 1980-х годов у Ерофеева развился рак горла. После длительного лечения и нескольких операций он потерял голос и имел возможность говорить только при помощи электронного звукового аппарата.

Скончался Ерофеев в Москве 11 мая 1990 года. Был похоронен на Кунцевском кладбище.

С 1999 года ежегодно в Кировске проводятся Ерофеевские литературные праздники совместно с Мурманским отделением Союза российских писателей.

11 мая, в день смерти Ерофеева, собираются почитатели таланта писателя для возложения цветов к мемориальной доске на здании школы № 1, которую он окончил.

24 октября 2001 года в Центральной библиотеке имени А.М.Горького города Кировска открылся Хибинский литературный музей Венедикта Ерофеева . Музейная экспозиция "Кировск-Москва-Петушки" включает в себя тематические разделы "Венедикт Ерофеев в Хибинах", "Годы учебы", "На Владимирской земле", "Москва-Петушки" — энциклопедия русской жизни 1960-х годов", "Друзья Ерофеева", "Уход в бессмертие", "Произведения Венедикта Ерофеева в театрах мира".

В музее Венедикта Ерофеева хранятся его личные вещи, промышленная мебель, зарубежные издания, автографы и наиболее редкие фотографии.
Венедикт Ерофеев был дважды женат. Его первой супругой была Валентина Зимакова, в 1966 году у них родился сын Венедикт. Брак со своей второй супругой Галиной Носовой Ерофеев заключил в 1974 году.

Материал подготовлен на основе информации из открытых источников

Биография Венедикта Ерофеева должна быть хорошо знакома всем без исключения знатокам отечественной литературы. Это известный советский и русский писатель. В историю он вошел как автор поэмы под названием "Москва - Петушки". В этой статье мы поведаем о судьбе творца, его личной жизни.

Детство и юность

Рассказывать биографию Венедикта Ерофеева начнем с 1938 года, когда он появился на свет в поселке Нива-2 в Мурманской области. Он был младшим в семье, где росли пятеро детей. Отец работал на железнодорожной станции, а мать вела хозяйство.

Когда началась Великая Отечественная война, Ерофеевы переехали на станцию Хибины, вскоре их эвакуировали в Архангельскую область. Однако из-за голода, с которым они столкнулись на новом месте, им пришлось вернуться обратно.

В 1941-м арестовали деда будущего писателя, он умер в тюрьме через три месяца. В 1945-м отца обвинили в антисоветской пропаганде и вредительстве.

В биографии Венедикта Ерофеева это было тяжелое время. При этом он к шести годам научился читать. В 1947 году семья осталась без средств к существованию. Чтобы добыть денег на пропитание, мать поехала в Москву на заработки, а детей сдала в детский дом. Венечка прилежно учился, его даже наградили поездкой в пионерлагерь.

Отец вернулся из колонии в 1951-м, мать приехала из столицы, семья воссоединилась. Правда, ненадолго. Василия Васильевича через два года снова арестовали. Три года он провел в тюрьме в Оленегорске из-за опоздания на работу. Когда он вышел на свободу, его здоровье было окончательно подорвано. В 1956-м он скончался.

Герой нашей статьи окончил школу с золотой медалью, без экзаменов его приняли на филологический факультет МГУ. В общежитии он познакомился с литературоведом и филологом Владимиром Муравьевым, который оказал значительное влияние на его взгляды.

Образование и первая работа

В биографии Венедикта Ерофеева было несколько вузов, так как окончить МГУ он не смог. В 1957-м его отчислили за неуспеваемость и систематические прогулы. После этого он пошел подсобным рабочим в строительное управление "Ремстройтрест".

В общежитии при предприятии организовал литературный кружок, в котором все желающие читали свои стихи, а сам Венедикт отрывки из классических произведений. Руководству эти собрания не понравились, его уволили.

Два года Ерофеев провел на Украине. Когда он вернулся в столицу, в 1959-м, то снова поступил на филфак, но уже Орехово-Зуевского педагогического института. В вузе он выпускал литературный альманах, но через год снова был отчислен.

За следующие несколько лет писатель сменил множество профессий, нигде надолго не задерживаясь. Он пытался еще окончить Коломенский и Владимирский педагогические институты, но из-за проблем с дисциплиной его постоянно отчисляли.

Творческая карьера

В биографии Венедикта Ерофеева произведений совсем немного. Окончить ему удалось только пять трудов. Еще в юности он начал писать "Записки психопата". В формате дневниковых записей излагал собственный поток сознания, в котором полный бред и низменные мысли сочетались с возвышенными идеями. Книга впервые была издана только в 2000 году.

Рассказывая кратко биографию Венедикта Ерофеева, нужно упомянуть о повести "Благая весть", над которой он работал с 1960 года. Она сохранилась не полностью. На произведение сильно повлиял Ницше, которого Ерофеев в то время изучал.

В 1970 году герой нашей статьи окончил главное произведение своей жизни - поэму "Москва - Петушки". Биография и творчество Венедикта Ерофеева слились в этой книге, так как многое, что в ней описано, происходило с писателем в действительности.

Главного героя также зовут Веня, на электричке он едет к любовнице и ребенку. По дороге постоянно пьет. В результате выясняется, что он ошибся поездом, уехал в обратном направлении. Веня возвращается в столицу, где его убивают незнакомцы.

Поэма "Москва - Петушки" Венедикта Ерофеева составлена из глав, названия которых соответствуют названиям железнодорожных станций на маршруте главного героя. Произведение мгновенно разобрали на цитаты, оно стало невероятно популярным, хоть и не было официально опубликовано.

Интересный факт из биографии Венедикта Ерофеева связан с тем, что впервые поэма "Москва - Петушки" была напечатана в 1973 году в Израиле. Затем книга вышла в Париже и Лондоне. В СССР произведение увидело свет в журнале "Трезвость и культура" в сокращенном варианте в конце 80-х годов.

Произведения

Среди других произведений автора нужно отметить эссе "Василий Розанов глазами эксцентрика" и "Саша Черный и другие", пьесу "Вальпургиева ночь, или Шаги командора", подборку цитат Ленина под названием "Моя маленькая Лениниана", неоконченную пьесу "Диссиденты, или Фанни Каплан".

Ерофеев утверждал, что им еще был написан роман "Шостакович", который он то ли потерял в электричке, то ли его украли. Многие критики подозревают, что это была одна из его мистификаций.

В 1994-м появилась информация, что роман найден и вскоре будет опубликован. Но в печати появился только отрывок, который большинство считают подделкой.

Личная жизнь

В биографии Венедикта Ерофеева личная жизнь сыграла большую роль. Свою первую любовь он встретил, когда жил в общежитии МГУ. Это была Антонина Музыкантская, с которой они встречались около года.

Осенью писатель познакомился с Юлией Руновой. Она его увлекла, Ерофеев настойчиво ухаживал за девушкой, предлагал отправиться с ним на Кольский полуостров. В 1961 году они расстались, но взаимные чувства между ними сохранились. Герой нашей статьи неоднократно пытался разыскать Рунову, но их встречи возобновились только в 1971 году, когда Юлия вышла замуж и родила дочь.

Известно, что в 1964-м у него был роман с Валентиной Зимаковой, которая жила как раз в Петушинском районе. В начале 1966-го у них родился сын, они расписались и поселились в деревне Мышлино во Владимирской области. Однако писатель с семьей практически не жил. Он ночевал у друзей и знакомых, много пил. Окончательно брак распался в 1975 году.

Второй официальной женой Ерофеева стала Галина Носова, на которой он женился в феврале 1976 года. Уже через год пара получила квартиру в Москве. Но все это время Венедикт постоянно встречается с Руновой, что значительно усложняет его семейную жизнь.

Злоупотребление алкоголем

Ерофеев много пил. В 1979 году, когда он с женой гостил у брата Юрия, его госпитализировали на Рождество с белой горячкой. В то время, если верить его дневниковым записям, он пил каждый день на протяжении долгого времени. В 1982-м писатель лег в столичную клинику, чтобы вылечиться от алкоголизма.

После выписки он отправился в плавание с другом Николаем Мельниковым по озерам и северным рекам к Белому морю. На протяжении всего путешествия писатель сильно скучал по Руновой, писал ей письма. При этом в его жизни были и другие женщины, после возвращение из плавания семья оказалась на грани развода.

В 1983-м Ерофеев вновь попал в клинику из-за алкоголизма. Весной жена перевела его в психиатрическую больницу.

Смерть

Считается, что предрасположенность к алкоголизму была у него генетической. Много пили его отец и брат. В юности Ерофеев вовсе не прикасался к спиртному. Он утверждает, что все началось внезапно. Он увидел в витрине бутылку водки, купил ее, выпил, с тех пор не мог остановиться.

В 1985 году у Венедикта обнаружили рак горла. Опухоль удалили, но писатель потерял голос. В Италии для него сделали специальный аппарат с микрофоном, который нужно было прикладывать к гортани.

Еще через год французские доктора пообещали голос восстановить, но советское правительство отказалось выпускать его из страны.

В последний год его жизни к Ерофееву пришла популярность после публикации поэмы "Москва - Петушки". Поклонники и многочисленные журналисты сильно досаждали писателю.

К тому же, ухудшилось состояние его здоровья, у него началась депрессия. В 1990-м врачи обнаружили, что рак снова прогрессирует. Писателя госпитализировали, назначили химиотерапию. Но вскоре были вынуждены отказаться от лечения, так как состояние было очень тяжелым.

11 мая 1990 года Венедикт Ерофеев умер в возрасте 51 года. Он похоронен на Кунцевском кладбище.

Венедикту Ерофееву - 75 лет. О писателе вспоминает Ольга Седакова.

Философия пьянства

— В своих воспоминаниях о Венедикте Ерофееве вы говорили о том, что алкоголизм его не был тривиальным - даже ставите вопрос о «службе Кабаку». Что это за явление? Протест? Какая-то «философия пьянства»?

— Он хотел, чтобы это понимали именно так. Он прямо говорил о символическом характере своего пьянства: каждый упивается своим - кто водкой, кто чем-то еще… Неизвестно, кто пьянее. Для него было важно, чтобы алкогольный сюжет не понимали слишком буквально.

В реальности дело было сложнее, у него была и наследственная предрасположенность. Отец Венички был алкоголиком, брат…. В юности он не прикасался к спиртному. Все случилось вдруг. Передаю его рассказ. Поступив в МГУ, в Москве, бредя по какой-то улице, он увидел в витрине водку. Зашел, купил четвертинку и пачку «Беломора». Выпил, закурил - и больше, как он говорил, этого не кончал.

Наверное, врачи могут это описать как мгновенный алкоголизм.

Юродство или протест?

- Это заставляет задуматься о юродстве. Интересовался ли он этой темой?

Нет. И уж точно юродства он не изучал. Может быть, и не любил - кроме как в опере Мусоргского. Мне кажется, традиционное русское юродство было совсем не в его стиле. Юродом, уродом, дурачком Христа ради он себя не изображал. Ему нравилось быть красивым, блестящим, остроумным. Если только считать юродством его решительное желание занять позицию под общественной лестницей, спуститься в самые низы общества… Но пророческие «безумные», темные речи юродивого - это совсем не в его духе. Не в его духе было и провоцировать людей эксцентричным поведением.

Мне не кажется, что о Веничке правильно думать в этом направлении - юродства. Но отказ от включения в общественную структуру со всеми вытекающими отсюда последствиями (нищетой, бездомностью) - это да, это был его выбор. Конформистское общество (а советское общество было тотально конформистским) его явно не привлекало. Он предпочитал - его словами - «плевать снизу на каждую ступеньку» этой лестницы.

Веничка себя чувствовал начинателем какого-то движения. Не секты, конечно. Но он всегда был окружен последователями, которые вслед за ним бросали все - семью, учебу, приличную работу - и уходили в такой образ жизни. «Мы будем гибнуть откровенно». Для него это было важно, увлекать за собой. В «Петушках» есть проповедническая интенция: «Все ваши звезды ничего не стоят, только звезда Вифлеема…» Это был род протеста, в том числе, и духовного…

«Москва - Петушки»: сюжет из жизни

-«Москва - Петушки» - это художественный вымысел или автобиографическое произведение?

Там вообще нет вымысла. Мы познакомились, когда он писал эту вещь, так что я успела туда попасть - в качестве «полоумной поэтессы», которая приходит на день рождения. Это тридцатилетие, которое он справлял в чужой квартире, вспоминается где-то близко к началу повествования. Он успел к этому времени написать только первые страницы, и тетрадка лежала на столе. Все окружающие его уже знали, что «что-то» пишется. Предыдущие его «вещицы» в это время считались пропавшими без следа, но туда по памяти приводили какие-то цитаты.

Когда я читала эту тетрадку в первый раз, у меня было ощущение, что это просто дневник, я не сразу поняла, что это литература. Ведь в жизни он говорил таким же слогом, а все упомянутые там люди, реалии, происшествия были прямо «из жизни» и мне знакомы. Вене и в самом деле случалось засыпать в подъездах и сбиваться с пути, как в повествовании «Петушков». Вполне вероятно, что и Кремля он в самом деле не видел. Фантастика появляется только в последних сценах. По тексту «Петушков» можно делать обширный реальный комментарий: Черноусый, Боря С. и т.д.

-Как случилось, что вы, девушка из интеллигентной семьи, студентка филфака в молодости попали в эту компанию?

Да, это было приключение. Со мной на одном курсе учился один из его верных последователей и почитателей. Он был старше нас. Нам было по 17 лет, когда мы поступили, а ему 29. Он был из владимирских знакомых Венички. Он довольно заметный герой в «Петушках» - Боря С., «Премьер» в революционном правительстве Петушков, который умер в сюжете оттого, что Веничка объявил себя «выше закона и пророков».

Так вот, Боря С. мне все время рассказывал на первом курсе, какой у него есть гениальный знакомый, и как надо с ним повидаться. Он меня к нему и привел.

Учитель свободы

Конечно, мне и во сне не снилось то, что я там увидела. Мне не встречалось людей, настолько свободных от всего «советского» - от идеологии, от общего страха и конформизма, от принятых тогда «приличий». При этом каждому новичку нужно было пройти экзамен. В моем случае это было требование прочитать Горация на латыни и узнать дирижера, который на пластинке дирижировал симфонией Малера. Не то что я так уж разбиралась в дирижерах и знала всего Малера - просто точно такая пластинка была у меня. Так что я узнала, и меня приняли.

Я благодарна судьбе, что не слишком вовлеклась в этот круг, в это дело общего пропадания. Другие учителя меня, можно сказать, перетянули на свою сторону. С.С.Аверинцев, Н.И.Толстой, тартуский круг. Мне хотелось «в просвещении стать с веком наравне», а среди возлияний и застолий это не получится.

Но знакомство с Веничкой - одно из самых значительных событий моей жизни. Я даже назвала как-то его моим учителем. Этому удивились: чему ж он мог меня научить? Тому, что свобода возможна в большей мере, чем мы это себе представляем, подчиняясь обстоятельствам. А что, дескать, делать? и все так…И обстоятельства не фатальны, и политический строй, и общепринятые мнения - все это не фатально для твоей свободы.

Смерть и память

Почему у Ерофеева постоянно повторяется тема смерти, безумия и загадок? В «Петушках» - загадки Сфинкса в электричке, в конечном итоге смерть. В пьесе «Вальпургиева ночь, или Шаги командора» - действие происходит в сумасшедшем доме, в итоге - смерть, тема загадок тоже встречается: «И когда уже мое горло было над горкомовским острием, а горкомовское острие - под моим горлом, - вот тут-то один мой приятель-гребец, чтоб позабавить меня и отвлечь от душевной черноты, загадал мне загадку: „Два поросенка пробегают за час восемь верст. Сколько поросят пробегут за час одну версту?“ Вот тут я понял, что теряю рассудок»…

Веничка постоянно думал о смерти и сильно и болезненно переживал преходящесть. Я думаю, что тема смерти, тема необратимого движения времени его не отпускала. Бывают люди, которые с такими вопросами рождаются. Веничка был из таких.

Его баснословная память связана с эти страхом перед преходящестью. Он помнил мельчайшие события из жизни, с датами и местом действия. Он мог сказать: «А помнишь, 26 августа такого-то года, ты сказала там то-то…». Я однажды его спросила, как же он так все помнит, а он ответил, что его с детства ужасает, что все проходит, и потому он еще детства начал все запоминать.

Я думаю, в юности он пережил влияние Ницше. Его первая вещь (я о ней узнала поздно, в то время она считалась пропавшей) - «Записки психопата» написана в двадцать лет в совершенно ницшеанском стиле. В «Петушках» ничего подобного я не вижу. Вероятно, идея «последней жалости» вытеснила «сверхчеловека».

Католик, не ставший католиком

Известно, что Венедикт Ерофееев критически относился к Православию, хотя тогда ни на какое государственное православие даже намека не было, но тем не менее, он предпочел католичество. Почему?

Он знал историю. Ему не нравилась византийская симфония церкви и власти (а в послепетровское время - подчинение церкви земной власти). Между прочим, то же отношение было у Бродского. Мне пришлось от него слышать, что когда он хотел креститься, он отверг Православие именно за то, что это Церковь, не свободная от государства.

Другая сторона веничкиной католикофилии - католицизм для него был воплощением мировой культуры. Он, меломан, слушал на латыни «Реквием», Stabat Mater, Kyrie… Латынь он обожал не только как язык культуры, но и как язык христианства. Концертной православной музыки такого рода не было.

И с третьей стороны - в это время в его кругу появились неофиты. И там были свои проблемы: страшная стилизация, что-то очень неискреннее и неприятное, что его отталкивало. Люди впадали в «священную дурь», начинали обличать за недостаточно правильную духовность Пушкина, Достоевского и всех окружающих. У некоторых это неофитское поведение перешло с годами в нормальную церковность, а некоторые просто отошли от Церкви.

Про своих знакомых, которые так аврально оправославились, он говорил: «Они сели на трамвай и думают, что этот трамвай их довезет, а я хочу своими ногами». Ему вообще не нравилось, чтобы брали какие-то готовые, не лично выстраданные правила.

К католичеству у него почему-то не было претензий (вроде инквизиции и т.п.). Наверное, это его не так трогало.

И наконец, его друг В.Муравьев, чье мнение он очень почитал, был католиком.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы он на самом деле стал практикующим католиком. Не знаю, бывал ли он вообще после крещения на католических службах.

Античность Венички Ерофеева

— Вы говорите, он любил латынь. Он ее хорошо знал?

— Он учил латынь в университете, но время от времени доучивал сам. Кажется, он помнил наизусть весь латинский словарь. У Венички было две культурные страсти - латынь и музыка. Он говорил, что они для него похожи. Да, еще поэзия! Стихи наизусть он мог читать часами. Неистово любил Цветаеву.

Музыку он слушал постоянно, и разную. В основу композиции следующего за «Петушками» сочинения были положены какие-то вещи Шостаковича (как в «Петушках» железнодорожные станции стали названиями глав). Об этом романе он говорил как о «русском Фаусте». Его никто не читал, он потерян и до сих пор не обнаружился. Я думаю, Шостакович был избран Веней не потому, что это был его самый любимый композитор. Но я затрудняюсь назвать его любимую музыку. Романтики, композиторы ХХ века, тогда совсем малоизвестные у нас (упомянутый Малер, Мессиан, Стравинский).
Вот старинную музыку он не любил, Баха и добаховскую. Он удивлялся тем, кто любит Баха, и считал, что это мода и все они притворяются.

Почему при своей любви к латыни он тяготел к греческим образам - и в «Петушках», и в «Василии Розанове глазами эксцентрика»?

Латинская и греческая античность - не антитезы. Античность он почитал всю. Например, с самым большим почтением он говорил об Аверинцеве: «Самый умный человек в России». Лично они не встречались (вот Ю.М.Лотман к нему приходил, Б.А.Успенский - большие почитатели его прозы; к Н.И.Толстому я его приводила в гости). Веничка, правда, сочинил историю, будто они втроем - с Аверинцевым и Трауберг - встретились и сидели под платаном. В Москве платанов нет, и этот платан явно - из Платона.

Но на лекции Сергея Сергеевича он ходил. Мы вместе, помню, слушали его лекцию про Нонна Панополитанского, византийского поэта, в ИМЛИ. Известна его фраза: «Не помню кто, не то Аверинцев, не то Аристотель сказал…». Аристотеля он любил и, совпадая с Аверинцевым, говорил, что в России не хватает Аристотеля. И слишком много Платона.

Другим его любимым мыслителем был Василий Розанов.

-Из-за того, что у Розанова много критических отзывов на русскую историю и русское православие?

Да нет, про это он никогда не говорил. Ему просто нравился сам взгляд Василия Васильевича на вещи, особая розановская поэзия, шокирующая откровенность.

В творчестве Ерофеева постоянно повторяется образ Эдипа - это просто художественный прием или он им интересовался, может быть, через фрейдизм?

Нет, с фрейдизмом образ Эдипа у него никак не был связан. Это было личное переживание архетипа, говоря по-юнговски. Другой настолько же важный архетип у него - Гамлет. Он видел себя Принцем Датским. Над Фрейдом он посмеивался. Говорил, что здоровый по Фрейду человек - не иначе как матрос.

Свой круг

-Литературные предшественники Ерофеева?

Прямых предшественников не назову, по крайней мере, в русской литературе. Сам он всегда поминал Лоренса Стерна. «Сентиментальное путешествие», записки - он нашел в них манеру непринужденного повествования, фантастику слова, можно сказать.

Я тоже очень люблю Стерна.

Но сказать, что Ерофеев - продолжатель Стерна, никак нельзя. Он ни к какой линии и ни к какому автору прямо не присоединяется. Но, я бы сказала, он принадлежит к литературе в целом- это не записки дилетанта, человека со стороны. Это записки человека, который очень много читал и сопоставлял, который обдумывал профессионально литературные вещи.

Между прочим, в риторике «Петушков» слышен язык и пафос «Исповеди» блаженного Августина. Иногда совсем близко.

-Он общался с кем-то из писателей? Ценил кого-то из современников?

Водиться с писателями он стал только в последние годы, когда стал знаменитым. Наши действующие литераторы искали с ним встречи. А до этого он жил в том кругу, который описан в «Петушках». Там писателей не было. В последние годы у него часто бывала Ахмадулина, которую он почитал. Но весьма своеобразно: «Это новый Северянин». Надо заметить, что это не осуждение: Северянина он очень любил. При мне, когда его спросили о его любимом поэте, он ответил: «Два. Данте Алигьери и Игорь Северянин». Но вообще он о многих современниках отзывался сочувственно. Измерялась его оценка в граммах спиртного: «Василю Быкову я бы 200 грамм налил» и т.п. Больше всего, насколько я помню, причиталось Набокову.

-В этом кругу ему было не комфортно?

Была видна огромная разница между «писателями» и Веней. Другая жизнь. У Вени была своя компания. Когда я с ним познакомилась, это был уже сложившийся круг последователей (например, из Владимирского пединститута). Они тоже не были тривиальными пьяницами.

— С ним учился Вадим Тихонов, которому Ерофеев посвятил «Москва - Петушки»?

— Нет, по-моему, Тихонов только среднюю школу закончил. Он был как бы сниженной тенью Венечки, вроде шута при короле у Шекспира. Но он тоже был совсем не простой человек! Работал он всегда в самых «негодных» местах: сторожил кладбище, работал истопником в психбольнице… И вот однажды он мне звонит с одной такой работы и говорит: «Прочитал Джойса, „Портрет художника в юности“.

Вот белиберда! (я смягчаю его отзыв) Совсем писать не умеет, балбес. Лучше бы „Детство“ Толстого прочитал».

Безответственный писатель?

-Правда, что Михаил Михайлович Бахтин высоко оценил «Москва - Петушки»?

Ходили такие слухи. Но письменных свидетельств об этом не осталось. С эти связывают «раблезианское» или «карнавальное» понимание «Петушков». Но Бахтин мог полюбить «Москву - Петушки» вовсе не потому, что это похоже на Рабле. Может быть, потому, что по Бахтину, большое произведение рождается на границах «эстетического», совсем рядом с «жизнью». «Профессиональный» писатель работает где-то ближе к центру.

-Идея Бахтина «искусство, как ответственность» была ему чужда?

— Да он в общем-то и не разделял «искусства» и ответственности. Он не был писателем, литератором в привычном смысле: работником на фабрике словесности. У него первым родом творчества была сама жизнь.

Вы в одной из статей писали, что Веничка своими «Петушками» утащил на дно не меньше людей, чем Гете своим Вертером.

Да, это в самом деле было так. Молодежь, которая читала не слишком вдумчиво (как многие в свое время «Вертера»), извлекала из «Петушков» самое простое: спиваться и плевать на социальную лестницу. Если бы выбор был только из двух этих возможностей: или подниматься по этой лестнице или плевать на нее, я бы предпочла второе. Но мои учителя и друзья показали мне, что есть и другие возможности. Труд. Служение.

Пародия - не кощунство

— Вы отмечали, что для творчества Ерофеева был характерен такой прием как пародирование Евангелия. Но в то же время, он не терпел кощунства…

— Пародирование не обязательно значит высмеивание, в литературоведческом смысле. Просто он брал эту решетку, повествовательную основу. Есть большое исследование Бориса Гаспарова (филолога и музыковеда) о евангельском субстрате «Петушков».

Кощунства Веничка не любил, потому что вообще не любил грубости и агрессии. У многих после чтения сложилось ложное представление, что раз уж человек пьяница - он наверняка и ругается, и склонен к всяческим безобразиям.

А он терпеть не мог безобразия и наглости. При мне он никогда не матерился. Однажды кто-то начал выражаться в этом духе, а он сказал: «Ты что? Здесь две женщины и Седакова».

— Вы писали, что у Венички было неприятие всего героического - например, он не терпел Зою Космодемьянскую. Почему?

— Официальный культ героизма, вот что он не любил. Он хотел, чтобы о человеке думали человечно, чтобы его слабость и хрупкость была принята. А не: «Гвозди бы делать из этих людей».

За Зою он крепко поплатился: его выгнали из Владимирского пединститута как раз за то, что он написал про нее издевательский венок сонетов.

Но и вне идеологии, по самому складу своего характера Веничка не любил героизма. Он любил, как он говорил, людей странных и смиренных, задумчивых и растерянных. Его темой была гуманность: сострадание, жалость к человеку, а не требование от него всяческих подвигов. Чтобы человека любили таким, каков он есть, и в самом неприглядном виде тоже. Чтобы его не воспитывали, а пожалели. В общем, все, что в мире советской пропаганды было положительным, у Венички было отрицательным. В этой своей кенотической этике он - очень традиционно русский писатель.

Почему читают «Москву - Петушки»?

Мира, который описан в «Петушках», больше нет, мы живем в другой стране, и даже провинция стала, может, еще страшнее, но всё равно другой, нет таких электричек. Тем не менее, «Москву - Петушки» по-прежнему читают и изучают.

Как я сказала, читая эту вещь в первый раз, я подумала, что это дневник. Когда же я во второй раз прочитала первую фразу: «Все говорят: „Кремль, Кремль“», - мне стало ясно, что это классика. Ритм победы звучит в первом же абзаце.

Вы говорите: у нас теперь другая страна. Но не такая другая, как Англия, скажем. А ведь «Петушки» получили мгновенный, широчайший успех в других странах! Перевели сразу на множество языков, потом по второму, третьему разу на английский, французский, италяьнский, немецкий, финский, шведский и так далее…В Лондоне шел спектакль по «Петушкам» (не помню точно, в каком году): это был бестселлер. Меня это тогда удивляло: как можно понять это вне нашего контекста, скажем,без всех этих марксистских и ленинских формул, которые здесь у каждого в зубах навязли (Веничка сокрушал кумир за кумиром).

Видимо, Веничку там приняли в другом ряду, не актуально политическом, как у нас: может быть, сближая с Жене, с «проклятыми поэтами». В Германии вышло тщательно комментированное издание. Комментарий составил Ю.Левин.

Так вот, если его с восторгом принял мир, который не знал ничего похожего на реальность, описанную в «Петушках», то нет ничего странного и в том, что у нас он остается.
Во-первых, эта вещь блестяще написана. Так писать никто не умеет. Ритм, словарь, скорость мысли. Афористичность. Свежесть того, что все это было в первый раз, может, теперь несколько поблекла: приемы «Петушков» вошли в сам наш язык.

Что еще трогает читателя? Я думаю, образ повествователя - протагониста. Это он очаровал читателя: существо страдающее и мыслящее, трагическая жертва этого жестокого мира.

Не-писатель

Выходит, Венедикт Ерофеев посмертно разделил судьбу своего любимого Василия Васильевича Розанова? Ему тоже пытались подражать сотни людей, но ни у кого не получилось написать ничего похожего на «Уединенное».

Да, конечно. Несмотря на то, что Ерофеев повлиял на множество авторов и людей, ничего похожего на него у них не получилось.

Есть близость между его письмом и письмом Юза Алешковским. Помню, какие-то сочинения Алешковского («Не укради») приписывали Ерофееву. Но разница в том, что всё-таки Алешковский - писатель, он сочиняет героев и сюжеты. А Веничка, как я уже говорила, шел за собственной жизнью. В этом смысле его сочинения напоминают мне такие вещи, как автобиографические записки Челлини или Казановы. И - блаженного Августина, как уже было сказано.

-А вот иногда можно встретить такое мнение: «Жалкий алкоголик, бездарная алкоголическая литература»…

Человек Страстей

-Как вам кажется, он был близок к Богу?

Это трудная тема. Во всяком случае, он был ближе к самой евангельской истории, чем многие из тех, кто ведут нормальную церковную жизнь. Каждую из Заповедей блаженств он принимал безусловно, он их любил. Не знаю, что скажет статистический прихожанин, если его спросят: «А ты, лично ты хотел бы для себя такого блаженства - быть плачущим? Или изгнанным?» Веня хотел. Темы жалости, милости к падшим и добровольного унижения - его темы. Земная судьба Христа, распятие - то, чем он был занят постоянно. Он говорил об этом так, как если бы это случилось вчера.
Была ли так же реальна для него тема Воскресения? Думаю, нет. Однажды я ему сказала: «Мне кажется, ты дочитал до Страстной пятницы, а дальше не читал». На что он мне сказал: «А ты прочитала Рождество, а потом сразу Воскресение».

Вы знаете, анонимных старых мастеров часто называли по сюжетам: «Мастер Страстей», например, или «Мастер Благовещения». Вот, по моему впечатлению, Веня и был художником Страстей - или созерцателем «Снятия со Креста». В рембрандтовском исполнении.

Беседовал Леонид Виноградов
Работа над текстом: Мария Сеньчукова

В 1954 году, после того как отец был освобожден, он вернулся в свою семью. В 1956 году отец умер.

Скончался Ерофеев в Москве 11 мая 1990 года. Был похоронен на Кунцевском кладбище.

Материал подготовлен на основе информации из открытых источников

«Сверхчеловек я, и ничто сверхчеловеческое мне не чуждо…».

Веничка Ерофеев

Русский писатель и алкоголик, наиболее известный повестью «Москва-Петушки», написанной в начале 1970 года. В тексте повести – масса пародий на штампы того времени, но нет никакой обличительности…

Воспитывался в детском доме. Окончил школу с золотой медалью.

«Веничка постоянно носил с собой зелёную тетрадку, в которую записывал наблюдения и заметки об окружающих его людях. Там же находилась и неоконченная рукопись поэмы «Москва-Петушки». Веничка с этой тетрадкой не расставался и никому её не показывал. Однажды приехал к нему в бригаду Игорь. Друзья, как водится, выпили, и задумал Авдиев стащить у приятеля заветную рукопись. Дождавшись, когда Веничка уснул, Игорь вынул у него из-под подушки тетрадь. Ещё в электричке он прочитал её от корки до корки и вернулся в Москву совершенно обалдевший. Взяв такси, он помчался к Тихонову, и друзья всю ночь читали рукопись, смеясь и плача от восторга. Веничка заявился под утро, сам не свой от постигшей его утраты. Но по лицам Игоря и Вадима он сразу понял, что сокровенная тетрадка была у них. «Слава Богу, что нашлась. Давайте немножечко шлёпнем», - выдохнул он с облегчением…»

Петровец Т.Г., Звёзды скандалят, М. «Рипол-классик, 2000 г., с. 210.

В своё время писатель выписал себе британское понимание романа Николая Островского: «В британском энциклопедическом словаре: «Kak zakalyalas stal» - «история успеха молодого калеки».

Ерофеев В.В., Из записных книжек / Со дна души, М., «Вагриус» 2003 г., с. 452.

«…возникла целая плеяда «смиренных» писателей, чьим патриархом по праву может считаться Венедикт Ерофеев . Его «слабость» - ангелическое пьянство Венички - залог трансформации мира. В поэме «Москва-Петушки» алкоголь выполняет функцию «генератора непредсказуемости». Опьянение - способ вырваться на свободу, стать - буквально - не от мира сего. (Вновь любопытная параллель с даосскими текстами: «Пьяный при падении с повозки, даже очень резком, не разобьётся до смерти. Кости и сочленения у него такие же, как и у других людей, а повреждения иные, ибо душа у него целостная. Сел в повозку неосознанно и упал неосознанно».) Водка в поэме Ерофеева - повивальная бабка новой реальности, переживающей в душе героя родовые муки. Каждый глоток омолаживает «черствые», окостеневшие структуры мира, возвращая его к неоднозначности, протеичности, аморфности того беременного смыслами хаоса, где вещи и явления существуют лишь в потенции. Главное в поэме - бесконечный поток истинно вольной речи, освобождённой от логики, от причинно-следственных связей, от ответственности за смысл. Веничка вызывает из небытия случайные, как непредсказуемая икота, совпадения: всё здесь рифмуется со всем - молитвы с газетными заголовками, имена алкашей с фамилиями писателей, стихотворные цитаты с матерной бранью. В поэме нет ни одного слова, сказанного в простоте. В каждой строчке - кипит и роится зачатая водкой небывалая словесная материя. Пьяный герой с головой погружается в эту речевую протоплазму, дурашливо признаваясь читателю: «Мне как феномену присущ самовозрастающий логос». Логос, то есть цельное знание, включающее в себя анализ и интуицию, разум и чувство, «самовозрастает» у Венички потому, что он сеет слова, из которых, как из зерна, прорастают смыслы».

Генис А.А. , Билет в Китай, СПб, «Амфора», 2001 г., с. 97-98.

Образец текста: «Мне это нравится. Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости. Можно себе представить, какие глаза там. Где всё продается и всё покупается... глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза... Девальвация, безработица, пауперизм... Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой - вот какие глаза в мире Чистогана... Зато у моего народа - какие глаза! Они постоянно навыкате, но никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла - но зато, какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной. В дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий эти глаза не сморгнут. Им всё божья роса...»

Венедикт Ерофеев, Москва – Петушки.

«Водка - суть и корень ерофеевского творчества. Стоит нам честно прочесть поэму «Москва-Петушки», как мы убедимся, что водку не надо оправдывать - она сама оправдывает автора. Алкоголь - стержень, на который нанизан сюжет Ерофеева. Его герой проходит все ступени опьянения - от первого спасительного глотка до мучительного отсутствия последнего, от магазина, закрытого утром, до магазина закрытого вечером, от похмельного возрождения до трезвой смерти. В строгом соответствии этому пути выстраивается и композиционная канва. По мере продвижения к Петушкам в тексте наращиваются элементы бреда, абсурда. Мир вокруг клубится, реальность замыкается на болезненном сознании героя. Но эта клинически достоверная картина описывает лишь внешнюю сторону опьянения. Есть и другая - глубинная, мировоззренческая, философская, скажем прямо - религиозная. О религиозности Ерофеева писал его близкий друг, Владимир Муравьев, который уговорил его принять католичество, убедив Веничку тем, что только эта конфессия признает чувство юмора.
Муравьев пишет: «Москва-Петушки» - глубоко религиозная книга [...] У самого Венички всегда было ощущение, что благополучная, обыденная жизнь - это подмена настоящей жизни, он разрушал её, и его разрушительство отчасти имело религиозный оттенок».

Генис А.А. , Благая весть. Венедикт Ерофеев / Два: Расследования, М., «Эксмо»; «Подкова», 2002 г., с. 58.

Женский портал Флеро