Книжного Шкапа я говорила о текстах книг, то в следующих двух о текстах говорят имена авторов. Это сказки Александра Сергеевича Пушкина и Ганса Христиана Андерсена.
Поэтому я скажу об иллюстрациях. Сказки Пушкина иллюстрировало огромное количество художников, в разной манере и технике, от палеха до масляной живописи, в разное время и бывало, что не единожды. А недавно издательство Нигма подарило нам великолепную книгу с рисунками Татьяны Мавриной.Она - единственный российский художник-иллюстратор, получивший престижнейшую международную награду в области детской литературы - премию Андерсена."Сказка о мёртвой царевне" и "Сказка о царе Салтане" в таком исполнении не переиздавались более 70 лет, так что нам неслыханно повезло. Маврина иллюстрировала Пушкина всю жизнь. В этом издании представлены ранние работы, детально прорисованные и реалистичные, с чистыми, радостными цветами, в которые ныряешь, будто в море. Именно такими я их помню с детства, поэтому, видимо, люблю больше. (С более поздними можно сравнить в издании "Лукоморье. Сказочные миры Татьяны Мавриной" от Московских учебников).
"Если в словах такие чудеса, то какие же должны быть иллюстрации?" Всю жизнь Татьяна Маврина отвечала на этот вопрос рисунками". И, надо сказать, отвечала прекрасно.

Качество издания превосходное - увеличенный формат, твердая оригинальная обложка, плотная матовая мелованная бумага, удобный шрифт. В книге полностью сохранен авторский макет Татьяны Мавриной, со всеми буквицами, орнаментами и версткой текста в несколько столбцов (изменены лишь титульный лист, авантитул и оглавление, поскольку под одной обложкой собраны две книги). Благодаря широким полям издание дышит и светится . Вызывает сожаление только заблудившаяся царевна на фронтисписе и толщина сборника - две сказки, и вступительная статья Оксаны Василиади о художнице. В остальном - радуюсь - не нарадуюсь.

Наталья Алексеевна Васильева очень любила творчество Татьяны Мавриной и, наверно, много говорила о ней своим ученикам.
Не можем пройти мимо этого факта.
Разрезаем ленточку на открытии выставки этого выдающегося художника.

Суздаль. Базар.

Маврина (Лебедева) Татьяна Алексеевна (1900 — 1996) . Живописец, график. Детство Т. А. Мавриной прошло в Нижнем Новгороде. Детей было четверо, и воспитывали их, как полагалось в интеллигентных семьях: чтение и рисование, обучение музыке и языкам, внимание к фольклору и народному искусству, которые, казалось, окружали и пронизывали всю жизнь. От этих лет сохранились альбомчики-тетради, которые делали дети в семье Лебедевых. Это была игра в рукописный журнал. В 1921 году Маврина уже точно выбрала изобразительное искусство — поступила во ВХУТЕМАС, где училась у Р.Р. Фалька, Н.В. Синезубова, Г.В. Федорова.

Позже художница вспоминала об этом времени как о счастливейших годах своей жизни. Окончив ВХУТЕМАС в 1929 году, она вступила в объединение Группа «13», стала участником выставок объединения. В 1930-е годы Маврина занималась живописью, писала акварели, делала рисунки. Многие ее работы этого времени близки французским постимпрессионистическим течениям. Последняя живописная работа Мавриной на холсте масляными красками была написана летом 1942 года («Танцы на веранде клуба»). То, что началось после этой картины Маврина называла своей новой жизнью. После войны художница вновь открыла для себя мир народного творчества. Она не только любила и собирала иконы, глиняные игрушки, подносы и вышивки — со своим мужем, художником Н.В. Кузьминым, она собрала великолепную коллекцию — Маврина сама делала копии лубков и прялок, расписывала туески, старинные подносы и бутылки, вживалась в образ народного мастера. Она создала свой собственный, «мавринский» почерк — декоративный, лихой, основанный на принципах народного примитива. В 1950-60-е годы художница совершала многочисленные поездки по русским городам, делала зарисовки и эскизы для будущих работ. Любимой темой стала природа, «земля и небо». Особое место в творчестве художницы занимают ее жизнерадостные и всегда солнечные иллюстрации к детским книжкам. Выполненные, как всегда, в народном стиле они великолепно подходят к сюжетам русских сказок. В конце 1980-х годов Маврина почти не покидала своего дома. Вопреки болезням и недугам она отдавалась своей страсти — живописи, писала виды из окна, натюрморты, цветы. Ее работы последних лет столь пластически убедительны, несут столь мощный энергетический заряд, что позднее творчество Мавриной с полным правом можно поставить в один ряд с полотнами крупнейших мастеров 20 века. Работы Татьяны Мавриной хранятся почти во всех крупнейших музеях нашей страны, в том числе в ГТГ, ГРМ, Саратовском художественном музее и в частных собраниях.

Абрамцево

Рогачевское шоссе

Из серии «Сказочные звери»

Из серии «Серебрянный пруд»

Из серии «Москва»

Маврину знали и ценили как графика и иллюстратора, воплотившего в своем творчестве многие принципы народного русского искусства, которое она прекрасно знала. Русские иконы, лубки, вышивки, глиняные игрушки представляли для нее интерес не только как предметы коллекционирования, но и как образцы высокой художественной культуры, живого языка, к которому она обращалась. Ее иллюстрации к детским книжкам и русским сказкам, альбомы рисунков, сделанных во время путешествий по русским городам, вызывали большой интерес и по праву считались частью отечественного искусства 70-80-х годов.

Художница была удостоена звания заслуженного художника РСФСР, имела награды и премии, в том числе Государственную премию СССР.

И все же словно незримая стена отделяла ее от официального советского искусства. Эту ее «инаковость» чувствовали все - от главных художников государственных издательств, с большой неохотой подписывавших мавринские книги в печать, до оргкомитета международной премии имени Г.-Х. Андерсена, выбравшего Маврину - практически единственную из советских художников детской книги - в качестве лауреата этой престижной премии в области книжной графики.

Татьяна Маврина родилась в 1900 году, хотя сама всегда называла годом своего рождения 1902-й, и именно эта неверная дата вошла почти во все справочники и биографии, написанные при жизни художницы. Причина была одна - женское кокетство, желание казаться немного моложе. Ее детство прошло в Нижнем Новгороде, детей в семье было четверо, и воспитывали их, как полагалось в интеллигентных семьях: чтение и рисование, обучение музыке и языкам, внимание к фольклору и народному искусству, которые, казалось, окружали и пронизывали всю жизнь. «География фантастическая от гор, рек, болот, оврагов, лесов, всяких легенд, старых городов вокруг: Суздаль, Владимир, Юрьев Польский, Муром, Городец, а там живописные народные промыслы - городецкие, семеновские, хохломские, палехские, мстерские. Город в окружении фольклора», - вспоминала Маврина о своих детских ощущениях. От этих лет сохранились альбомчики-тетради, которые делали дети в семье Лебедевых. В них - стихи и рассказы, рисунки, акварели. Игра в рукописный журнал будила мысль и творчество, рождала чувство полноты жизни, в которой предстояло так много осмыслить и запечатлеть. Из полноценности детства возникло ощущение того, что «много всего кругом», и это чувство не покинет Т. А. Маврину в течение всей долгой жизни

В 1921 году она уже точно выбрала изобразительное искусство — поступила в «фантастический вуз ВХУТЕМАС», безоглядно увлеклась живописью. Позже Маврина вспоминала об этом времени как о счастливейших годах своей жизни. Настоящей школой живописи для нее стали французские импрессионисты в Щукинской и Морозовской галереях. И концу 20-х годов относится ее членство в Группе «13», участие в совместных выставках и поиски своего места в искусстве.

Автопортрет

Но за двадцатыми годами пришли тридцатые, и с ними - диктат разрешенного пути в искусстве. В это трагическое для всей страны время Маврина оставалась верной живописи. В духе интернациональной живописной традиции художники Группы «13» сообща нанимали модель.

Маврина говорила, что художника, равного по силе Тициану, не найти среди импрессионистов, но «все вместе импрессионисты перетянут. Они открыли опять мир идеальной гармонии и повседневности». Многие ее работы этого времени близки французским постимпрессионистическим течениям. Одна из картин, написанная в сияющих перламутровых тонах, так и называется — «Подражание Ренуару” (1938).

Подражание Ренуару

Почти ежедневно она писала или рисовала обнаженную женскую модель, работая в разноообразных техниках. Подражания Анри Матиссу сменялись натурными набросками в женской бане. Венеры перед зеркалом существовали рядом с раздевающимися тетками в белье того незабываемого голубого цвета, который был характерен для трикотажа периода «строительства коммунистического общества». От этого времени осталось множество рисунков и акварелей, несколько десятков холстов, которые многие годы хранились буквально под кроватью - художница их никому не показывало: ведь обнаженная натура была недозволенной, почти запрещенной темой.

Лишь в 70-е годы некоторые из мавринских «нюшек» (как на простонародный манер она их называла, обыгрывая французское «ню») стали появляться на выставках, поражая своим радостным жизнеутверждением и вызывая вопрос: «Возможно ли, чтобы художник XX века, отгородившись от окружающего, упорно восхвалял радость бытия во времена, когда царствовала одна из жесточайших тираний?». Видимо, Маврина позволило себе не замечать ее, в чем было отчаянное и решительное противостояние общей атмосфере подавленности или истерии.

Последняя живописная работа на холсте масляными красками была написана летом 1942 года в саду Дома Красной Армии и изображала танцы на веранде клуба. То, что началось после этой картины, Маврина называла своей новой жизнью.

После войны художница вновь открыла для себя мир народного творчества. Она не только любила и собирала иконы, глиняные игрушки, подносы и вышивки - со своим мужем, художником Николаем Васильевичем Кузьминым, она собрала великолепную коллекцию - Маврина сама делала копии лубков и прялок, расписывала туески, старинной формы подносы и бутылки, вживалась в образ народного мастера. Это был гениальный ход, он давал ей возможность отойти от принципа социалистического реализма с его иллюстративным бытописанием в единственно дозволенном тогда направлении - в сторону русского народного искусства. Анри Матисс через увлечение народным искусством обрел свой стиль, а Татьяна Маврина, отталкиваясь от Матисса, превращает себя в народного мастера, создав собственный, «мавринский» почерк - декоративный, лихой, основанный на принципах народного примитива.

Для творчества художницы были необходимы натурные впечатления. В 1950-1960-е годы она предпринимала многочисленные поездки по русским городам, делала зарисовки и эскизы.

Она так натренировала свою память, свой глаз, что дома легко могла воспроизвести многоцветие природы по торопливым наброскам, сделанным с натуры.

Анимаиса Владимировна Миронова, ее частая наперсница в этих поездках, вспоминает, как в самом начале 60-х годов, ранней весной, в половодье, они с Мавриной оказались в маленькой забытой Богом гостинице. Ранним утром А. В. Миронова проснулась и с удивлением обнаружила, что Мавриной нет в номере. Оказалось, Татьяне Алексеевне удалось уговорить рыбака, и на утлой лодчонке посреди волжского разлива она с увлечением писала восход солнца. Слова художницы о том, что «земля и небо стали темой пейзажей и книжек» точно выражают суть ее творчества этих лет.

Татьяна Алексеевна Маврина в автобиографии делила свою жизнь, как она выражалась, на «три жизни»: первая - «от рождения до ВХУТEMАСа», вторая - Москва, учеба живописи у Роберта Фалька, увлечение импрессионистами, участие в выставках Группы «13», третья - началась во время войны. Но была и четвертая - последнее десятилетие жизни.

В конце 1980-х годов Татьяна Алексеевна почти не покидала своего дома. Мир замкнулся в стенах малогабаритной квартиры, оклеенных любимой Мавриной золотой и серебряной бумагой. Те, кому довелось попасть к ней в дом, бывали изумлены той невероятной внутренней силой, которая исходила от сухонькой девяностолетней женщины. Эта воля к жизни, казалось, защищала ее от старческой немощи - она видела практически без очков, была в ясном уме, и, если и забывала что-то, никогда нельзя было сказать наверняка - забывчивость это или лукавство.

Вопреки болезням и недугам Маврина отдавалась своей страсти - живописи - и писала натюрморты так, будто вмещала в них неизбывную силу своей неистовой натуры. Ее два окна - из одного видна береза, из другого - дерево и гараж - стали ее Вселенной, сквозь них она наблюдала смену освещения, чередование времен года, вращение светил.

Художница просила приносить ей цветы и, получив в подарок букет, уже не скрывала своего желания поскорее выпроводить гостя и приняться за работу. Так возникли нарциссы но фоне розовых берез, тюльпаны на заснеженном окне, красавец розовый гладиолус среди голубого лета. Казалось бы, что может быть проще изображения обычного букета на подоконнике?

Однако работы эти столь пластически убедительны, несут столь мощный энергетический заряд, что позднее творчество Мавриной с полным правом можно поставить в один ряд с полотнами Рауля Дюфи и Анри Матисса. А один из последних натюрмортов, «Розы ночью» (1995), - винно-красные цветы на подоконнике на фоне синего неба с сияющим созвездием Ориона - можно назвать трагическим реквиемом перед неизбежным уходом в небытие.

«Стояло время или шло назад» - эти строки Рильке, знакомые нам в переводе Пастернака, начинают автобиографию Мавриной. Эпиграф выбран далеко не случайно, как ничего не было случайного в судьбе Татьяны Алексеевны. «Стояние времени» - это то ощущение, которое изумляет при взгляде на поздние мавринские натюрморты. Жизнеутверждающая сила и цветовая пластическая энергия этих работ вызывают ассоциации не только с искусством начала века, но и с творчеством молодого, полного сил человека. Почти всегда после смерти художника значение его творчества переоценивается. Часто оно начинает тускнеть, «съеживается» и блекнет, чтобы в конце концов обернуться строкой в специальном издании. Гораздо реже смерть переводит обыденные эпитеты в возвышенные, и слово «гениальный», которое стеснялись произносить при жизни, становится впору. Так, кажется, случилось с Татьяной Алексеевной Мавриной.

Коллекция художников Татьяны Мавриной и Николая Кузьмина

В Государственный музей А.С. Пушкина Татьяна Алексеевна Маврина и Николай Васильевич Кузьмин пришли в начале 1960-х годов и навсегда стали его верными друзьями и помощниками. На протяжении почти 40 лет они принимали активное участие в музейной жизни. Здесь проходили выставки их работ, они дарили музею свои рисунки и книги, уникальные предметы из своего собрания. Создание в 1999 году кабинета «Коллекция Т.А. Мавриной и Н.В. Кузьмина» стало осуществлением заветной мечты как самих художников, так и сотрудников музея - в настоящее время в нем насчитывается более 1300 авторских графических работ, из них большая часть - это иллюстрации к пушкинским произведениям.

Мемориальный кабинет Т.А. Мавриной и Н.В. Кузьмина имеет два центра, соответствующие двум мирам каждого из них. Они прожили вместе около полувека, оба входили в группу «13», делали рисунки к пушкинским произведениям, пережили исторические потрясения, выпавшие на долю их поколения. Но их творчество - отдельная самоценная величина в русской культуре.

Заслуженный художник России Т.А. Маврина (Лебедева) (1900 - 1996) проиллюстрировала около 100 произведений русской и мировой классики. В 1976 году она получила премию Г.Х. Андерсена «За международный вклад в дело иллюстрации детской книги». Ее любовь к А.С. Пушкину возникла давно, еще во времена детства: «Сказки Пушкина для меня как народные, более русского поэта и не сыскать. Для меня самое душещипательное стихотворение с детства “У лукоморья дуб зеленый <…>”. В этих коротких строчках для меня все три тома “Сказок Афанасьева”, лубки и былины. Это стихотворение, вроде волшебного ларца, из которого вылезает и город, и войско, и народ».

Поиск своего стиля в искусстве продлился у Т.А. Мавриной более десяти лет. Она изучала русскую иконопись, книжную миниатюру, лубок, потом «смешала» все приемы письма и создала свой особый стиль, позволяющий сразу узнавать ее работы. За иллюстрации к поэме А.С. Пушкина «Руслан и Людмила» художницу наградили Серебряной медалью на выставке ВДНХ. В 1977 году вышло издание «Сказок» А.С. Пушкина с ее рисунками. Все эти работы ныне хранятся и экспонируются в музее. Кроме того, из творческого наследия художницы здесь представлены ее живописные полотна 1930-х годов, изображения Москвы военного времени, букеты, виды русских городов, зверей в «Уголке Дурова», коллекция народной игрушки. Из мемориальных предметов Т.А. Мавриной можно увидеть ее любимое кресло-диван, шкафчик, расписанный художницей в стиле городецких росписей, где хранились собранные раритеты.

Т.А. Маврина при жизни передала в музей произведения искусства большой исторической и художественной ценности - икону XV века «Восхождение Ильи-пророка» (новгородская школа) и блюдо «Садко» Михаила Врубеля, одного из самых любимых ею художников. После смерти художницы юридическим наследником ее собрания. А.Г. Шелудченко музею были подарены редкие головные уборы XVIII - начала XIX века. Они существенно дополнили коллекцию предметов русского народного костюма XIX века.

Для Н.В. Кузьмина (1890 - 1987), известного графика, иллюстратора произведений русской и зарубежной классики, главным источником вдохновения было творчество А.С. Пушкина. Он иллюстрировал такие разные произведения поэта, как «Евгений Онегин» (1932), «Граф Нулин» (1959), эпиграммы (1979), стихотворение «К Чаадаеву» (1964). «Целыми месяцами длится жизнь в духовной атмосфере произведения, которым вы заняты <…>. От чтения „вдоль и поперек" в произведении обнаруживаются черты, бывшие дотоле скрытыми», - так рассказывал Н.В. Кузьмин о своей работе иллюстратора. Он впервые решился графически «расшифровать» лирические отступления в «Евгении Онегине». Главное действующее лицо его иллюстраций - сам Пушкин, то прогуливающийся с Онегиным по набережной Невы, то беседующий с членами тайного общества.

Особую ценность для музея представляют мемориальные предметы из кабинета Н.В. Кузьмина. Это секретер красного дерева 1860-х годов, за которым работал художник, зеркало с пальметтами первой трети XIX века, ящик для рисования. В 2007 году музеем были приобретены книги из библиотеки художника - более 50 редких изданий на русском, французском и английском языках. Часть из них - во владельческих кожаных переплетах с золотым обрезом, некоторые - в издательских обложках. Эти книги дают представление о творческой лаборатории художника, о том, какие литературные, мемуарные, научно-популярные источники он использовал в работе, например, над иллюстрациями произведений Мериме или Бальзака. Н.В. Кузьмин был энциклопедически образованным человеком, и его рисунки всегда обнаруживали глубокое знание историко-культурных реалий той эпохи, к которой он обращался.