Всехсвятское

(Поездка на родину 6-9 апреля 2007 г.)

Поездка на родину - это возвращение к своим истокам, это активизация памяти, это радость и грусть одновременно, это столкновение с феноменом времени, это углубление в самого себя. Я рдился и вырос в селе Всехсвятское, в 17 лет уехал в Ярославль учиться в Ярославском педагогическом институте им. Ушинского, из Ярославля в 22 года уехал в Ленинград учиться в аспирантуре Ботанического института им. В.Л. Комарова АН СССР. Затем была работа и жизнь в Калининграде, на Алтае, в Сыктывкаре, в Забайкалье, в Магадане, в Анадыре и, наконец, во Владивостоке. На родину я часто приезжал погосить пока живы были родители, затем приезжал в гости к брату. И вот мне уже 60 лет, умерли родители, выросли и возмужали дети, у меня 7 внуков, дети моего младшего брата тоже стали взрослыми и все трое собрались пожениться. На сей раз я ехал в Всехсвятское вместе с дочерью Ириной из С.-Петербурга поездом через Вологду. В Вологде нас встретил мой брат Виталий, мы ехали на юг через город Грязовец, железнодорожную станцию Бакланку и село Кукобой (кстати, родину Бабы-Яги). Еловые леса с березами и осинами по сторонам дороги радовали глаз и возвращали в прошлое. Село Всехсвятское, как всегда, появилось внезапно: Вот и снова на родине я, распласталась, лежит деревенька. Словно свечи торчат тополя и березы как русские веники.

В этом году весна аномально ранняя, снег весь стаял даже в лесу, на речках Шелекше и Ухтоме прошел ледоход и спала вода, речки вошли в берега. Раньше такое было только в середине мая.

Река Шелекша возле моста. Здесь весной мы обычно рыбачили. На удочку на червя клевали здоровенные язи. Однако вытащить их с моста было не просто. На такую рыбалку на мост одновременно выходило до 20 рыбаков. Ирина была зесь много лет назад, когда ей было 5-6 лет.

Здесь на берегу Шелекши я рыбачил так давно, сколько себя помню. Это урочище называется довольно странно - Товины Овины. Почему? Никто уже не помнит. Кто такой Товин? На высоком незаливаемом берегу реки когда-то стоял нагуменник или овин, принадлежавший моим деду и прадеду, а за ним на горе стояла ветряная мельница, принадлежавшая моему прадеду и прапрадеду. Сегодня на месте этой мельницы стоит склад колхоза "Смена". Колхоз от демократии совсем захирел, и колхозные строения давно заброшены, разваливаются.

Вид на село Всехсвятское со стороны реки Шелекши. Река отделяет село от Погоста. В июне хозяйки приносили на реку кадки из-под капусты, грибов и огурцов. Клали в них по камню, заливали водой и помещали в реку. Кадки отмокали, не рассыхались, потом их запаривали можжевельником, мыли и использовали осенью для новых солений. Но под кадками, пока они стояли в воде, жили большущие скользкие налимы. Мы, ребятишки, тихонько отодвигали кадку и начинали ловить налима, кто руками, кто вилкой. Помню, как раненый налим заполз в штанину и, трепыхаясь в ней, достиг живота. Пришлось в ужасе выскакивать на берег, снимать штаны и вытряхать из них налима. Вот смеху было! А случилось это возле противопложного берега.

Вид на Погост с того места, где я в 1955 году из штанов вытряхивал скользкого налима. Против двух берез на берегу реки тогда стоял большой одноэтажный бывший барский дом. В этом доме находилась Всехсвятская семилетняя школа, я в ней учился со второго по четвертый класс. Затем семилетнюю школу из Всехсвятского перевели в село Высоково, а в Всехсвятском осталась только начальная школа так, что с пятого по седьмой класс мне пришлось топать за 3 километра. Каждый день туда и обратно получалось 6 км. Погост у современных жителей Всехсвятского ассоциирует с кладбищем, которое расположено вот за этими домами. Когда-то там стояла большая красивая церковь Всех Святых, отсюда и название села - Всехсвятское. В 50-е годы церковь была закрыта и постепенно ветшала, потом в 1957 г. ее взорвали. Зачем? Чтобы использовать кирпич для строительства скотных дворов. Кто приказал? Тогдашнее руководство. Я помню тот страшный взрыв, обломки кирпичей летели на расстояние 300 метров от центра взрыва. Но Погост - это не место, где гостят покойники. Погостами называли места, куда приезжали древнерусские князья собирать дань со смердов, живущих в соседних деревнях. Когда-то все селение Всехсвятское называлось Погостом. А было это не менее 1000 лет назад до принятия Русью христианства. Традиционно священниками в Всехсвятской церкви были люди с фамилией Донские. Скорее всего, первые попы пришли откуда-то с Дона. Когда это было?

Эту березу посадил я, когда мне было 7 лет. Принес из леса прутик с меня ростом и посадил возле соседского дома возле палисадника со стороны улицы. Дело в том, что в нашем палисаднике, расположенном в 15 метрах левее, были посажены черемуха, рябина, вишня, а у соседей никаких деревьев не росло. Принесенной мной из леса березке не нашлось места у нашего дома, выбрасывать ее мне было жалко, и я ее посадил возле дома соседей.

Того старого дома соседей нет. Этот кирпичный был построен позднее. Береза выжила, выросла, стала как русский веник. И вот мы с ней встретились. Мы ровесники, нам по 60 лет. Вот так в росте и старении проявляет себя в нашем мире время. Время - это движение от рождения к смерти. А вот есть ли время после смерти?

Когда-то в этом доме жил дед Саша Заболкин, великолепный столяр. Я удивлялся, что из досок и поленьев можно сделать настоящие стол, комод, шкаф, кровать. Дед Заболкин говорил, что все люди делятся только на две партии: первая - это те, которые могут из говна орешки делать, и вторая - те, кто из орешек может делать только говно. Прожив большую часть жизни я убедился, что он был абсолютно прав.

Он - дед Заболкин - научил меня ценить старые инструменты. Как-то раз на чердаке нашего дома я нашел старый ржавый топор без топорища. Мой отец насадил его на топорище и наточил, очистил от ржавчины. Как то раз, возвращаясь из леса, где этим топором я заготавливал дрова, встретил деда Заболкина. Он, увидев мой старый некрасивый топор, предложил поменять его на любой из его топоров, который мне приглянется. Привел меня в свою столярную мастерскую и предложил выбрать. У меня глаза разгорелись от его топоров. Без ржавчины, насаженные на великолепные топорища, его топоры вызвали у меня чувство восторга. Я выбрал один, как мне казалось, самый лучший. Дед Саша посмотрел, засмеялся и сказал: "Согласен, только ты сначала у отца своего разрешения спроси". Когда я рассказал отцу о предложении деда Заболкина поменяться топорами, отец мне запретил: "Ты что, наш топор в 10 раз лучше, такой стали сегодня не умеют делать, а если и умеют, то используют ее не на топоры".

Не все новое лучше, чем старое, даже если оно ярче блестит.

Вот то, что осталось от того дома, в котором я родился и прожил первые 9 лет своей жизни. Этот дом построил мой дед Дмитрий Иосифович Галанин, когда возвратился в родное село из революционного Петрограда в 1918 году. Там он с детства работал на заводе кузнецом. В Питер его отправили в 10-ти летнем возрасте после смерти его отца. Моего деда воспитывал брат его отца.

За 10 лет дед отстроил дом, хозяйственные постройки, наладил хозяйство, но в 1929 году НЭП в СССР закончился, и в селе началась коллективизация. Сестру деда и всю ее семью как кулаков сослали в Сибирь строить Магнитогорск. А у них было пятеро детей.

Удар для моего деда был слишком большой. Он умер в 1930 году на 54-м году жизни. В том же году родился его младший сын Николай, мой родной дядя по матери.

Да, действительно, время - это движение от рождения к смерти, от создания к разрушению. Только эстафета жизни способна победить время.

А это дом, который построил мой отец Воронин Владимир Кузьмич в 1959-64 гг. Я участвовал в его строительстве. Затем дом капитально отремонтировал и пристроил к нему вторую половину (ту, что сзади) мой младший брат Виталий Воронин. Сейчас в этом доме живет брат с семьей.

Очень нелегко шло строительство. Денег у нас не было, все делали сами. В колхозе тогда можно было заработать 15-20 рублей в месяц, этого хватало только на еду и плохонькую одежду.

Сегодня брат - частный предприниматель. Не имея никакого начального капитала в 1993 году, он начал делать срубы домов и бань на продажу. Сегодня из этого его предприятия, практически из ничего, возникло 20 рабочих мест. В среднем его рабочие получают по 8 -10 тыс. рублей в месяц в то время, как в колхозе "Смена" средний заработок работника составляет только 800 рублей в месяц.

Яблони перед домом сажал еще я в 1964 г., а вот дуб и лиственницу посадил отец. Желуди и семена лиственницы в 1973 г. я привез ему из Калининграда.

Всехсвятский сельский клуб. Перед ним памятник землякам, погибшим в Великой Отечественной войне 1941-45 гг. Это здание построили в начале 60-х. В нем располагается библиотека, зал со сценой, комната для артистов. Да, такие тоже имеются. Самодеятельность еще не совсем умерла в Всехсвятском. И здесь по-прежнему славят труд, а не капитал. Именно этим и будет жива Россия.

Старый поповский дом на Погосте. Сейчас в этом доме живет семья Донских. Да, дальних потомков тех Донских, которые принесли когда-то христианство во Всехсвятское.

В 50-е годы этот дом Донским не принадлежал, в нем располагались начальные классы Всехсвятской семилетней школы. Я учился в этом доме в 1-м и 2-м классах.

В начале 60-х дом стал заваливаться, и сельский совет продал его Вениамину Донскому, который купил развалившийся родовой дом и отремонтировал его.

В семье Вени Донского 10 детей, из них 1 парень. Веня уже умер и похоронен на кладбище, возле бывшей церкви на самом приоритетном месте, где всегда хоронили священнослужителей. Сам Веня никогда священником не был, он родился, вырос и состарился в эпоху атеистов.

А вот его родной дядя Сергей Донской был священником и в эпоху атеистов, но служил не во Всехсвятской, а в других церквах Ярославской области, частенько наведываясь на родину.

Вид на Всехсвятское кладбище и часть Погоста (справа). Во времена моего детства и юности здесь справа от кладбища ежегодно жгли костер на Масленицу. Тогда я как-то не обращал на это особого внимания. Но потом задумался, а почему именно на этом месте, на Погосте рядом с кладбищем? Масленица - языческий праздник, и к христианству не имеет отношения. Значит, это место было культовым и до христианства. Христиане-миссионеры ловко пристраивались к святым местам, к местам традиционных захоронений. Они в старые культовые церемонии вносили новые названия, новые церемонии, но святые намоленные места оставались те же самые. Ну а раз так, то на этом месте кроме христианских элементов материальной культуры должно что-то сохраниться и с дохристианских времен. Чтобы проверить эту гипотезу, мы с Ириной и отправились на погост.

Вид на соседнюю деревню Коровино от древнего Всехсвятского капища и жертвенного камня. Шоссе, что видно впереди, - это дорога, по которой направо можно уехать в село Кукобой, города Грязовец и Вологду, а налево - в село Семеновское, города Пошехонье и Рыбинск, а также в Данилов и Ярославль.

Это хозяйство моего брата называется плотбище. Сюда вывозится заготовленный лес хлыстами. Здесь он разделывается, очищается от коры, сортируется. Часть идет на постройку срубов, часть отправляется на пилораму для изготовления бруса и досок, часть продается на завод для изготовления фанеры, а оставшееся после такой сортировки идет на дрова. В.В. Воронин создал свое ИЧП с нуля, не имея уставного капитала, не взяв ни рубля кредита.