Родился в 1924 году в селе Ненашево Ненашевской волости Ненашевского района Алексинского уезда Тульской губернии РСФСР (ныне Заокского района Тульской области). Русский. Член ВЛКСМ. В РККА был призван Заокским РВК Тульской области 22 марта 1942 года. Воевал на Западном, Донском и Центральном фронтах. С 22 марта 1943 года воевал в 147 стрелковой дивизии 27 армии Воронежского фронта. 27 армия Воронежского фронта была введена в бой в ходе Белгородско-Харьковской наступательной операции «РУМЯНЦЕВ» (3 - 23 августа 1943 года) - заключительной операции Курской битвы, проводившейся с целью нанесения поражения белгородско-харьковской группировке вермахта, освобождения Харьковского промышленного района, создания предпосылок для окончательного освобождения Левобережной Украины, 147 стрелковая дивизия в составе 27 армии Воронежского фронта наступала с южного фаса Курской дуги, приблизительно из района городского поселка ПРОЛЕТАРСКИЙ в Ракитянском районе на города ГРАЙВОРОН Белгородской области и АХТЫРКА Сумской области Украинской ССР, где южнее АХТЫРКИ попала под контрудар вражеских войск. Стрелок 1 стрелкового батальона 640 стрелкового полка 147 стрелковой дивизии красноармеец СИЛАЕВ М.Ф. в боях с немецкими захватчиками проявил мужество и смелость. В одном из боев он, проявив смелость и находчивость, быстро выдвинулся вперед, заметил трех отстреливающихся немцев, неожиданно напал на них с автоматом в руках, взял в плен и доставил командованию. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество стрелок 1 стрелкового батальона красноармеец СИЛАЕВ Михаил Федорович командиром 640 стрелкового полка подполковником ПОСТНОВЫМ М.М. 2 сентября 1943 года был представлен к ордену КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ, которым от имени Президиума Верховного Совета СССР награжден приказом частям 147 стрелковой дивизии 27 армии Воронежского фронта № 023-Н от 13 сентября 1943 года (http://podvignaroda.ru/?#id=18757367&tab=navDetailDocument). В конце сентября 1943 года 147 стрелковая дивизия в составе 27 армии была переброшена на Букринский плацдарм, где вела бои за его расширение. После освобождения города КИЕВА с 21 ноября 1943 года вела бои южнее города, примыкая своим левым флангом к реке ДНЕПР. В марте 1944 года красноармеец СИЛАЕВ М.Ф. воевал в 1087 стрелковом полку 322 стрелковой Житомирской Краснознаменной дивизии. 322 стрелковая дивизия формировалась по приказу Верховного Главнокомандующего от 20.08.1941 года в августе - сентябре 1941 года в Московском военном округе, в Горьковской области. Боевое крещение дивизия приняла в составе 10 армии 7 декабря 1941 года, принимая участие в Тульской наступательной операция (6 декабря - 16 декабря 1941 года) войск левого крыла Западного фронта - составной части Московской стратегической наступательной операции (30 сентября 1941 - 20 апреля 1942 года). В дальнейшем дивизия принимала участие в Калужско-Белевской наступательной операции (17 декабря 1941 - 5 января 1942 года). До осени 1942 года дивизия держала полосу обороны на восточном берегу реки РЕССЕТА юго-восточнее станции ДУМИНИЧИ Смоленской (ныне Калужской области, в составе 16 армии принимала участие в фронтовой контрнаступательной операции части сил Западного фронта - Контрудар левого крыла Западного фронта в районе СУХИНИЧИ и КОЗЕЛЬСК, проведённой с 22 по 29 августа 1942 года на левом фланге фронта. В составе 60 армии Воронежского фронта 322 стрелковая дивизия полковника (с 27 января 1943 года генерал-майора) ТЕРЕНТЬЕВА Г.Н. приняла участие в Воронежско-Касторненской наступательной операции (24 января - 2 февраля 1943), в наступлении непосредственно на город КУРСК. С 21 марта до конца июня 1943 года 322 стрелковая дивизия в составе 60 армии Центрального фронта держала оборону по реке СЕЙМ к востоку от города РЫЛЬСКА Курской области, принимала участие в Курской битве (5 июля – 23 августа 1943 года, Черниговско-Припятской наступательной операции Центрального фронта (26 августа - 30 сентября 1943 года). Совершив по приказу командования марш, 322 стрелковая дивизия переместилась на лютежский плацдарм севернее города КИЕВА, на первом этапе Киевской наступательной операции (3 - 13 ноября 1943 года) наступала во втором эшелоне, составляя резерв командующего 60 армией 1 Украинского фронта. 9 ноября 1943 года дивизия сосредоточилась в районе села БОНДАРНЯ Бородянского района Киевской области, где была подчинена 24 стрелковому корпусу 60 армии 1 Украинского фронта и в его составе, преследуя отходящего противника, наступала в направлении станции ТЕТЕРЕВ в Бороднянском районе и далее на запад. Отбивая многочисленные контратаки танков и пехоты противника, 322 стрелковая дивизия к 15 ноября достигла рубежа населенных пунктов НОВЫЙ БОБРИК, СТАРЫЙ БОБРИК, ФАСОВА в Хорошевском районе Житомирской области. 15 ноября 1943 противник предпринял мощное контрнаступление, стремясь уничтожить всю киевскую группировку войск, ликвидировать ее плацдармы на правом берегу ДНЕПРА. По приказу командующего 60 армией генерал-лейтенанта ЧЕРНЯХОВСКОГО И.Д. 322 стрелковая дивизия прекратила наступление, передислоцировавшись в район села СТУДЕНИЦА, 17 ноября 1943 года вошла в состав 30 стрелкового корпуса и заняла оборону на рубеже сел ГОРОДИЩЕ Житомирского района, СТУДЕНИЦА, города КОРОСТЫШЕВ Коростышевского района Житомирской области вдоль реки ТЕТЕРЕВ фронтом на юг с задачей не допустить продвижения противника в направление села СТУДЕНИЦА, города МАЛИН Житомирской области и воспрепятствовать маневру его маневру вдоль шоссе ЖИТОМИР - КИЕВ. Дивизия стойко отбивая многочисленные атаки танков и пехоты противника, 20 ноября 1943 года была подчинена 23 стрелковому корпусу. Потерпев значительные потери, 322 стрелковая дивизия по приказу командования отошла на рубеж населенных пунктов ПИЛИПОВИЧИ Радомышльского района, БЕЖОВ Черняховского района Житомирской области, где продолжала стойко держать оборону, войдя 21 ноября 1943 года в состав выдвинувшегося из глубины 15 стрелкового корпуса. До 6 декабря, в связи с частичной перегруппировкой войск армии, 322 стрелковая дивизия несколько раз меняла район обороны. К середине декабря 1943 года контрнаступление немецких войск западнее КИЕВА было приостановлено по всему фронту. Части 15 стрелкового корпуса закрепились на рубеже РУДНЯ-ГОРОДИЩЕНСКАЯ Малинского района, МЕДЕЛЕВКА, ВЫШЕВИЧИ Радомышльского района Житомирской области. В Житомирско-Бердичевской наступательной операции войск 1 Украинского фронта (24 декабря 1943 - 14 января 1944 года) 60 армия с приданными ей двумя танковыми корпусами наносила вспомогательный удар в направлении село ЧАЙКОВКА Радомышльского района, город ЧЕРНЯХОВ Житомирской области. Продвижение ее войск в обход малинско-радомышленской группировки противника преследовало цель свернуть оборону гитлеровцев на данном участке, обеспечивая эффективное наступление главных сил. На важнейшем направлении в боевых порядках армии действовал 15 стрелковый корпус, левый фланг которого составляли полки 322 стрелковой дивизии. 26 декабря 1943 года части дивизии перешли в наступление. Сбив заслоны врага, полки прорвали оборону противника на участке сел МИРЧА, КРАСНОБОРКА и к исходу дня достигли сел КОТОВКА и ЗАБОЛОТЬ в Радомышльском районе Житомирской области. 29 декабря дивизия одним полком принимала участие в освобождении города ЧЕРНЯХОВ. Главные же силы 322 стрелковой дивизии обошли ЧЕРНЯХОВ с севера и развили наступление в юго-западном направлении. За четыре дня дивизия прошла с боями 60 км и перерезала шоссе и железную дорогу ЖИТОМИР - НОВОГРАД-ВОЛЫНСКИЙ. Успешные действия дивизии на этом направлении облегчили продвижение войск к городу ЖИТОМИРУ. Отбив контратаки противника со стороны ЖИТОМИРА, дивизия во взаимодействии с другими частями Красной Армии начала преследование гитлеровцев вдоль шоссе на город ШЕПЕТОВКА Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области Украинской ССР, 31 декабря вошла в ЖИТОМИР и участвовала в очистке города от гитлеровцев. Войскам, участвовавшим в освобождении ЖИТОМИРА, приказом ВГК № 53 от 1 января 1944 года объявлена благодарность и в МОСКВЕ был дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий. В ознаменование одержанной победы 322 стрелковая дивизия полковника ЛАЩЕНКО Петра Николаевича среди наиболее отличившихся в боях за освобождение города ЖИТОМИРА соединений и частей удостоена почетного наименования «ЖИТОМИРСКАЯ». 2 января 1944 года 322 стрелковая Житомирская дивизия завязала бой на околице райцентра Житомирской области города ДЕРЖИНСКА (ныне поселок городского типа РОМАНОВ - административный центр Романовского района) и продвигалась на поселок НОВЫЙ МИРОПОЛЬ нынешнего Романовского района, имея задание с ходу форсировать реку СЛУЧЬ, прорвать оборону врага на западном берегу реки и овладеть рубежом КАМЕНКА – ДЕРТКА Дзержинского района Житомирской области – ПРИСЛУЧ Полонского района Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области. 9 января 1944 года части дивизии освободили центр Полонского района Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области город ПОЛОННОЕ и, продвигаясь вперед, встретили сильный отпор врага. Полки дивизии получили приказ закрепиться на достигнутых рубежах с задачей сорвать все попытки немцев прорваться к ПОЛОННОМУ, где и вели позиционные оборонительные бои до февраля 1944 года. В ходе Ровно-Луцкой операции (27 января - 11 февраля 1944 года) 322 стрелковая Житомирская дивизия в составе 15 стрелкового корпуса 60 армии 1 Украинского фронта 11 февраля 1944 года принимала участие в боях за освобождение города ШЕПЕТОВКА Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области Украинской ССР. Войскам, участвовавшим в освобождении ШЕПЕТОВКИ, Приказом ВГК № 73 от 11 февраля 1944 года объявлена благодарность и в МОСКВЕ был дан салют 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий. За заслуги в разгроме вражеских сил в районе города ПОЛОННОЕ и активное участие в освобождении крупного железнодорожного узла и важного опорного пункта обороны немцев города ШЕПЕТОВКА, Указом Президиума Верховного Совета СССР 322 стрелковая Житомирская дивизия полковника ЛАЩЕНКО Петра Николаевича награждена орденом КРАСНОГО ЗНАМЕНИ. 322 стрелковая Житомирская Краснознаменная дивизия под командованием полковника ЛАЩЕНКО Петра Николаевича в составе 15 стрелкового корпуса 60 армии 1 Украинского фронта принимала участие в Проскуровско-Черновицкой наступательной операции (4 марта - 17 апреля 1944 года). Утром 4 марта 1944 года войска 60 армии в составе ударной группировки фронта перешли в наступление. Прорвав при поддержке артиллерии и авиации оборону гитлеровцев на тарнопольском направлении, они устремились на запад, освобождая пядь за пядью землю Советской Украины. В соответствии с полученной задачей 322 стрелковая дивизия спешно двигалась за частями первого эшелона корпуса. Марш проходил в неимоверно тяжелых условиях. Проселочные дороги, по которым двигались двумя параллельными маршрутами полки дивизии, через несколько дней так развезло, что все шли, увязая по колено в густой непролазной грязи. Кроме личного оружия и подсумка, противогаза, лопатки и вещевого мешка с сухим пайком и солдатским имуществом, каждый боец имел при себе запасные комплекты гранат и диски с патронами - на случай, если отстанут обозы и придется вести длительный бой, не рассчитывая на скорое пополнение боеприпасами. Шагать приходилось по четырнадцати и более часов в сутки, не имея возможности присесть на сухом месте, перевести дух, перемотать портянки, не говоря уже о том, чтобы просушить обувь и одежду, подкрепить силы горячей едой, поспать час-другой в тепле. Питались в основном всухомятку и забывались коротким сном на мокрой земле под открытым небом там, где заставала измотанных людей команда на отдых. В течение первых трех суточных переходов, пока не разгулялась оттепель и не полили дожди, бойцы еще толкали из последних сил машины, орудия, повозки по грязи, и те тащились с грехом пополам в хвосте колонн. Потом дороги окончательно пришли в негодность, и колесный транспорт стал. Теперь вытаскивать пушки и автомобили из колдобин и трясин и буксировать их до ближайших участков шоссе приходилось с помощью немногих, имевшихся в дивизии, крайне изношенных тракторов. Маршрут, по которому продвигались части дивизии, пролегал через гряды небольших холмов, изрезанных у подножия оврагами, залитыми теперь до краев талой водой. Часто встречались ручьи и речушки, вышедшие из берегов, мосты, которые до основания разрушили прошедшие ранее танки. Шоферам и ездовым, артиллеристам и минометчикам приходилось поэтому карабкаться на холмы и спускаться с них прямиком, преодолевать вброд ручьи. Часто случалось, что в овраг орудие или повозка спустится, а выбраться оттуда уже не может. Тогда отпрягали лошадей и на себе, по снаряду, мине, мотку телефонного кабеля или ящику взрывчатки, выносили на ближайшую высотку все имущество, а уже потом толкали вверх пушки, зарядные ящики, повозки. После спуска в следующую балку все повторялось в такой же очередности. Если же застревали тяжелые артиллерийские системы, то приходилось впрягать в них по нескольку пар волов сразу - обессилевшие кони не могли здесь ничего сделать. С наступлением ночи температура резко падала. Мокрые, грязные шинели и ватники покрывались коркой льда, сковывая движения людей, пронизывая тело знобящим холодом. Кони тащили свой груз волоком: на холоде грязь загустевала и колеса не вращались. Невзирая на такие испытания, 322 стрелковая дивизия безостановочно двигалась вперед. Автоматчик разведывательного взвода роты автоматчиков 1087 стрелкового полка красноармеец СИЛАЕВ М.Ф., находясь в группе головного походного дозора, 6 марта 1944 года в числе первых вошел в местечко ЗБАРАЖ Тарнопольской области. Немцы внезапно с трех сторон начали обстреливать дозор и двое бойцов получили ранения. Не покидая товарищей, красноармеец СИЛАЕВ М.Ф. очередью из автомата уничтожил трех гитлеровцев из группы противника, стремившихся захватить разведчиков в плен. Получив отпор и понеся потери, противник вернулся на исходное положение. Красноармеец СИЛАЕВ М.Ф. оказал помощь раненным товарищам и вынес их в укрытие, а сам занял оборонительный рубеж и в одиночку вел бой до подхода главных сил и эвакуации раненых в тыл. К 7 марта 1944 года части дивизии переместились в первый эшелон корпуса. Отбрасывая и уничтожая противостоящего врага, они проходили с боями по 18–20 километров в сутки, что в тех условиях являлось пределом возможного. Оставив позади около полутораста километров бездорожья, дивизия к 8 марта вышла на рубеж рек ГНЕЗНА и ГНЕЗДЕЧНА, где встретила организованное и упорное сопротивление противника. К 8 марта 1944 года войска 60 армии вышли к областному центру Украинской ССР городу ТАРНОПОЛЮ (ныне ТЕРНОПОЛЬ) и завязали бои за овладение городом. Этот важнейший железнодорожный узел являлся одним из ключевых стратегических пунктов обороны немецко-фашистских оккупантов на УКРАИНЕ. Сам Гитлер объявил ТАРНОПОЛЬ «воротами в Рейх». По его личному приказу комендант тарнопольского гарнизона превратил город в почти неприступную крепость. В ночь с 9 на 10 марта 1944 года воины Красной Армии впервые ворвались в ТАРНОПОЛЬ и завязали там уличные бои. Однако тогда советским войскам не удалось удержать город. В результате мощной немецкой контратаки, они вынуждены были отступить и боевые действия здесь затянулись. В наступательном бою за село ИВАНЧУВ-ГУРНЫЙ Велико-Глубочецкого района (ныне село ИВАЧЕВ ГОРИШНИЙ Тарнопольского района) Тарнопольской области 13 марта 1944 года автоматчик роты автоматчиков 1087 стрелкового полка красноармеец СИЛАЕВ М.Ф. смело и решительно сражался с врагом, в результате чего уничтожил 2 огневые точки и 10 солдат и офицеров противника. В бою за село КУТКОВЦЫ (ныне входит в состав города Тернополя и образует одноименный район) красноармеец СИЛАЕВ М.Ф., внезапно напав на противника, забросал гранатами и уничтожил пулеметный расчет из 6 человек, захватил трофейный пулемет и огнем из него отбил две вражеские контратаки. К 23 – 24 марта город-крепость был полностью окружен. Попавшая в «котел» тарнопольская группировка противника насчитывала свыше 12 тысяч солдат и офицеров. В ее составе, кроме немецких пехотных и моторизованных частей был также полк из печально известной 14 гренадерской дивизии СС "Галичина», сформированной из украинских националистов. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество автоматчик роты автоматчиков красноармеец СИЛАЕВ Михаил Федорович от имени Президиума Верховного Совета СССР приказом 1087 стрелковому полку 322 стрелковой Житомирской Краснознамённой дивизии 15 стрелкового корпуса 60 армии 1 Украинского фронта № 010/Н от 31 марта 1944 года награжден медалью "ЗА ОТВАГУ" (http://podvignaroda.ru/?#id=32113278&tab=navDetailDocument). Днем 31 марта после трехчасовой артиллерийской подготовки и удара штурмовой авиации части 94 и 15 стрелковых корпусов ворвались в ТАРНОПОЛЬ. Начались четырнадцатидневные уличные бои. К 4 апреля большая часть ТАРНОПОЛЯ была освобождена. Однако сопротивление противника не прекращалось. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество автоматчик роты автоматчиков красноармеец СИЛАЕВ Михаил Федорович командиром 1087 стрелкового полка подполковником ФОМИЧЕВЫМ Д.П. 8 апреля 1944 года был представлен к ордену КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ, которым от имени Президиума Верховного Совета СССР награжден приказом по 322 стрелковой Житомирской Краснознамённой дивизии 15 стрелкового корпуса 60 армии 1 Украинского фронта № 012/Н от 13 апреля 1944 года (http://podvignaroda.ru/?#id=30434192&tab=navDetailDocument). Ожесточенные уличные в ТАРНОПОЛЕ завершились лишь 14 апреля 1944 года его полным освобождением. Войскам, участвовавшим в освобождении города ТАРНОПОЛЯ, приказом ВГК № 109 от 15 апреля 1944 года объявлена благодарность и в МОСКВЕ был дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий. В ознаменование одержанной победы 1087 стрелковый полк подполковника ФОМИЧЕВА Дмитрия Поликарповича среди наиболее отличившиеся в боях соединений и частей был представлен к присвоению почетного наименования «ТАРНОПОЛЬСКИЙ», которого удостоен приказом ВГК от 26 апреля 1944 года № 0108. К середине июня 1944 года 322 стрелковая дивизия основательно закрепилась на рубеже по ручью ВЫСУШКА, западнее города ТАРНОПОЛЯ. Вскоре на всем советско-германском фронте наступила короткая пауза: войска перешли к временной обороне, во всех частях и соединениях полным ходом шла интенсивная и планомерная подготовка к летним наступательным операциям. В первые дни Львовско-Сандомирской операции (13 июля - 29 августа 1944 года) 322 стрелковая Житомирская Краснознаменная дивизия генерал-майора ЛАЩЕНКО П.Н., воевавшая в составе 28 стрелкового корпуса 60 армии 1 Украинского фронта, сыграла важную роль в прорыве обороны немцев на львовском направлении. Наступление началось 14 июля в чрезвычайно сложной и напряженной обстановке. К исходу первого дня операции войска 60 армии смогли продвинуться лишь на 3 - 8 км - у противника была очень сильная оборона, опиравшаяся на естественные рубежи и хорошо развитые системы инженерных сооружений, артиллерийского и минометного огня. К концу первого дня операции и с утра 15 июля немецкое командование ввело в бой все тактические и оперативные резервы, в том числе 1 и 8 танковые и 14 пехотную дивизию СС "Галичина". Преодолевая упорное сопротивление противника, 322 стрелковая дивизия, действуя на направлении главного удара, прорвала вражескую оборону в районе села БЕЛОКРЫНИЦА, уничтожила противостоящего противника и развила наступление в направлении на села ПЕРЕПЕЛЬНИКИ, ТРОСТЯНЕЦ Зборовского района Тарнопольской области, и город ЗОЛОЧЕВ Львовской области. В результате данного прорыва был образован так называемый «колтовский коридор» - глубокая брешь в обороне противника на глубину 18 км, который был использован командованием для ввода на оперативный простор 3 гвардейской танковой армии, что обеспечило разгром противостоящих войск врага. В этих боях 16 июля 1944 года генерал-майор ЛАЩЕНКО Петр Николаевич был тяжело ранен и в командование дивизией вступил генерал-майор ЗУБОВ Петр Иванович. 17 июля, полностью очистив от фашистов город ЗОЛОЧЕВ, дивизия овладела селами ЯСЕНОВЦЫ и ЧЕРВОНОЕ, 18 июля - БОЛЬШАЯ ОЛЬШАНИЦА в Золочевском районе Львовской области. Дальнейшее продвижение дивизии затруднялось мощными контратаками противника из района села ГОЛОГОРЫ на ЧЕРВОНОЕ – противник, заблокированный в кольце западнее города БРОДЫ Львовской области, пытался пробиться из окружения через села КНЯЖЕ и ЧЕРВОНОЕ на юго-запад и соединиться с главными силами. Разделившись здесь на две группы, немцы перешли в наступление на села СКВАРЯВА и КНЯЖЕ Золочевского района. Однако далее враг пробиться не смог и начал сдаваться. Таким образом бродская группировка противника прекратила свое существование. Находясь в первом эшелоне 60 армии, 322 стрелковая дивизия возобновила наступление на ЛЬВОВ в направлении на села БАЛУЧИН Бусского района, ЗАМЕСТЬЕ, ЖУРАВНИКИ Пустомытовского района Львовской области. Сломив в упорных боях 24 – 26 июля 1944 года в районе села БЕЛКА-ШЛЯХЕТСКАЯ (ныне ВЕРХНЯЯ БЕЛКА Пустомытовского района Львовской области) сопротивление противника, части дивизии отбросили его и стремительным наступлением первыми из пехотных подразделений 27 июля вошли в город ЛЬВОВ. Войскам, участвовавшим в освобождении города ЛЬВОВА, приказом ВГК № 154 от 27 июля 1944 года объявлена благодарность и в МОСКВЕ был дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий. Не останавливаясь, дивизия вышла из ЛЬВОВА и двинулась на запад. 6 августа 1944 года части дивизии освободили город МЕЛЕЦ – административный центр нынешнего Мелецкого повята Подкарпатского воеводства ПОЛЬШИ. Пройдя вдоль западного берега притоки ВИСЛЫ – реки ВИСЛОКА, полки, ослабленные потерями, на протяжении нескольких дней делали попытки отбросить гитлеровцев, затем сами отбивали их яростные атаки, удерживая захваченные рубежи. Окончательно сопротивление врага на своем участке дивизии удалось сломить лишь в двадцатых числах августа. 322 стрелковая Житомирская Краснознаменная дивизия под командованием гвардии генерал-майора ЗУБОВА Петра Ивановича принимала активное участие в боях за освобождение города ДЕМБИЦА нынешнего Подкарпатского воеводства Польши. В годы войны глухое ПРИКАРПАТЬЕ стало промышленным районом. Укрываясь от авиации союзников, немцы перевели сюда из Германии ряд крупных военных предприятий, развернув их в небольших городах и в лесах вблизи железнодорожной магистрали ЛЬВОВ - КРАКОВ и нефтеносного Жешувского района. Неприятель организовал сильную оборону на этом направлении. В частности, немцы упорно обороняли город ДЕМБИЦУ - важный узел коммуникаций, откуда идут железные дороги на ЛЬВОВ, САНДОМИР, КРАКОВ. С запада ДЕМБИЦА прикрывается водным рубежом - рекой ВИСЛОКА. С востока же немцы построили так называемый дембицкий обвод с многочисленными бетонными дотами. Район ДЕМБИЦЫ был сильно насыщен артиллерией, в том числе зенитной. Дембицкая операция началась утром 20 августа 1944 года. 322 стрелковая дивизия наступала вдоль восточного берега реки Вислоки с целью свертывания обороны противника. В обход ДЕМБИЦЫ с юга усилили нажим на вражеские войска левофланговые части 60 армии. К исходу 22 августа части 4 гвардейского танкового и 33 гвардейского стрелкового корпусов во взаимодействии с 322 стрелковой дивизией захватили переправу через ВИСЛОКУ и завязали бои на ближних подступах к ДЕМБИЦЕ. Войска, действующие с северо-запада, прошли по захваченному мосту через реку и завязали бои у западных окраин города. Наращивая свои удары, наступающие выбили немцев из опорных пунктов па окраинах. Затем последовал решительный штурм укреплений города. После ожесточенного боя 23 августа 1944 года город ДЕМБИЦА был полностью освобожден от немецко-фашистских войск. Войскам, участвовавшим в боях за освобождение ДЕМБИЦЫ, приказом ВГК от 23 августа 1944 года объявлена благодарность и в Москве был дан салют 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий. К концу августа 1944 года боевые действия на сандомирском плацдарме начали постепенно затухать. Однако гитлеровское командование продолжало подбрасывать в район плацдарма свежие силы, увеличив свою группировку в этом районе более чем в два раза. 29 августа 1944 года войска 1 Украинского фронта перешли к обороне. В ходе Сандомирско-Силезской наступательной операции (12 января - 3 февраля 1945 года), проводившейся с целью разгрома Кельце-Радомской группировки противника, освобождения ЮЖНОЙ ПОЛЬШИ, выхода к ОДЕРУ, захвата плацдарма на его левом берегу и создания выгодных условий для проведения операций на берлинском и дрезденском направлениях, 322 стрелковая Житомирская Краснознаменная дивизия под командованием гвардии генерал-майора ЗУБОВА Петра Ивановича, действуя на краковском направлении в составе 28 стрелкового Львовского корпуса 60 армии 1 Украинского фронта, во второй день наступления в 22.00 13 января форсировала реку Нида, войдя в прорыв, вступила в бои с противником, овладела селом ЮРКУВ (Jurków) и завязала бой за село СТАШЕВИЦЕ-НОВЕ гмины Вислица Мехувского повята Краковского воеводства (ныне Буского повята Свентокшиского) ПОЛЬШИ. Преследуя отступающего противника, 1089 стрелковый полк 322 стрелковой дивизии к 15.30 14 января вышел на рубеж в 300 м западнее села ГАБУЛТУВ - 250 м южнее села ЗАГУЖИЦЕ в нынешнем Казимежском повяте Свентокшиского воеводства. В 11 часов 15 января части дивизии снялись с занимаемого рубежа с задачей наступать в полосе: справа (1085 сп) город СКАЛЬБМЕЖ нынешнего Казимежского повята Свентокшиского воеводства - город СЛОМНИКИ нынешнего Краковского повята Малопольского воеводства, слева (1089 сп) села ВОЙЦЕХУВ - БОРОНИЦЕ нынешнего Казимежского повята Свентокшиского воеводства - город ПРОШОВИЦЕ нынешнего Прошовицкого повята Малопольского воеводства. Преодолевая сопротивление частей немецких 304 и 359 пехотных дивизий, к 16.00 15 января 1089 стрелковый полк вышел на рубеж населенных пунктов ЛЕНТКОВИЦЕ, КОНТЫ гмины Радземице нынешнего Прошовицкого повята северо-западнее города ПРОШОВИЦЕ. К 20.00 части дивизии вышли на рубеж ЧЕХИ, ПШЕСЛАВИЦЕ нынешней гмины Конюша Прошовицкого повята, где по приказу закрепились. Отразив контратаку противника из района ПШЕСЛАВИЦЕ, в 11.30 16 января части дивизии продолжили наступление в западном направлении в полосе: справа - СЛОМНИКИ, ИВАНОВИЦЕ в нынешнем Краковском повяте, слева - ПШЕСЛАВИЦЕ, БУРКУВ ВЕЛЬКИ гмины Конюша Прошовицкого повята и к исходу дня вышли на рубеж населенных пунктов БУРКУВ ВЕЛЬКИ, ГОШИЦЕ, МАРШОВИЦЕ, ГОЩА в Краковском повяте. 16 января 1945 года командир отделения 8 стрелковой роты 1085 стрелкового Тарнопольского Краснознаменного полка старший сержант СИЛАЕВ М.Ф. во главе своего отделения был послан в разведку и, наткнувшись на засаду противника, вступил в неравный бой, в котором был ранен. Мужественный младший командир остался в строю и продолжал руководить своим отделением до подхода основных сил. Командир отделения 8 стрелковой роты 1085 стрелкового Тарнопольского Краснознаменного полка 322 стрелковой Житомирской Краснознамённой дивизии старший сержант СИЛАЕВ Михаил Федорович 16 января 1945 года умер от ран в 408 отдельном медико-санитарном батальоне 322 стрелковой дивизии и 17 января 1945 года был похоронен в одиночной могиле № 1 в первом ряду слева в селе ПЕЧОНОГИ (Pieczonogi) гмины Палечница (Palecznica) Прошовицкого повята Краковского (ныне Малопольского) воеводства. Схема расположения могилы (https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=4064761&p=7). Донесение о безвозвратных потерях 322 стрелковой дивизии № 049 от 28.01.1945 года (https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=4064810). Книга погребения 408 отдельного медико-санитарного батальона (https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=58965762). Алфавитная книга учета умерших 408 отдельного медико-санитарного батальона 322 стрелковой дивизии (https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=58966066). С утра 17 января 1945 года 322 стрелковая дивизия завязала бои на подступах к городу КРАКОВУ. В течение дня дивизия отразила 14 контратак пехоты и танков противника в районе населенных пунктов БИБИЦЕ, БОЛЕНЬ, МАРШОВИЦЕ, ГОЩИЦЕ, ЧЕКАЙ, КСЁНЖНИЧКИ северо-восточнее КРАКОВА и к 15.00 18 января передовыми полками вышла на рубеж: юго-западные окраины сел ЧЕКАЙ и БОЛЕНЬ (1085 сп), западная окраина КОНЬЧИЦЕ, юго-восточная окраина ПЕЛЬГЖИМОВИЦЕ (1089 сп). Отбив неоднократные вражеские контратаки, преодолев мощные укрепления с системой противотанковых и противопехотных препятствий, стрелковые части дивизии в ночь с 18 на 19 января 1945 года завязала бой на юго-западной окраине КРАКОВА. К 10.00 дивизия очистила от противника северную часть, штурмом овладела центральной частью города, с хода по льду форсировала реку ВИСЛА и продолжила дальнейшее наступление на запад. Войскам, участвовавшим в боях за овладение древней столицей и одним из важнейших культурно-политических центров ПОЛЬШИ городом КРАКОВ – мощным узлом обороны немцев, прикрывающим подступы к Домбровскому угольному району, приказом ВГК № 230 от 19 января 1945 года объявлена благодарность и в МОСКВЕ был дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество командир отделения 8 стрелковой роты старший сержант СИЛАЕВ Михаил Федорович командиром 1085 стрелкового Тарнопольского Краснознаменного полка полковником ТИМОФЕЕВЫМ П.К. 20 января 1945 года был представлен к ордену СЛАВЫ III степени, которым от имени Президиума Верховного Совета СССР награжден приказом частям 322 стрелковой Житомирской Краснознамённой дивизии 28 стрелкового Львовского корпуса 60 армии 1 Украинского фронта № 02/Н от 2 февраля 1945 года ордено, посмертно (http://podvignaroda.ru/?#id=42051801&tab=navDetailDocument). СИЛАЕВ Михаил Федорович увековечен в Книге памяти Тульской области, том 6 (https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=404865357). Во время Великой Отечественной войны отец фронтовика СИЛАЕВ Федор Гаврилович проживал в селе Ненашево Заокского района Тульской области. В 1948 году останки советских воинов (в том числе СИЛАЕВА Михаила Федоровича из братских и одиночных могил в селе ПЕЧОНОГИ (Pieczonogi) гмины Палечница (Palecznica) Прошовицкого повята Краковского (ныне Малопольского) воеводства были эксгумированы (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=87225345&page=10) и перенесены безымянными на участок воинов Советской Армии приходского кладбища на улице Краковской в городе ПРОШОВИЦЕ Прошовицкого повята Краковского (ныне Малопольского воеводства) ПОЛЬШИ. Польские паспорта воинского захоронения (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=87225345&page=1) и (http://grobywojenne.malopolska.uw.gov.pl/ru-RU/Home/Obiekt/31). Паспорт воинского захоронения, составленный российской и польской сторонами в 2012 году (https://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=86109848&page=1).

Текущая страница: 10 (всего у книги 48 страниц)

Огонь озорно и яростно ворчит в горне. Осиротевший мальчонка лет семи, Сережа Пехов, старательно раздувает мехи, гордый порученной ему важной и ответственной работой.

Много надо железа, чтобы привести в порядок разрушенное хозяйство. И железо надо найти самим.

У горна лежат остов фашистской пушки, половина танка и тяжелая блестящая деталь бомбардировщика "Юнкерс-88".

Все это, с особого разрешения, приволокли сюда на себе колхозные ребята-школьники. Все это кузнец перекует, починит плуги и сеялки, наделает лопат и вил и подкует единственную уцелевшую в колхозе кобылу Люсю.

Весна все стремительнее наступает на эти места. Солнце торопливо растапливает снег, гонит по канавам голубую воду и торопит кузнеца и плотника, и другой колхозный народ.

Из Москвы в воскресенье приехали шефы-женщины – домашние хозяйки и работницы. Они привезли с собой подарки, собранные от разных неизвестных, пожелавших остаться неизвестными, людей.

Из землянки вылезла худенькая, с навеки испуганными глазами девочка Нюра Петушкова. У нее теперь нет ни матери, ни отца, ни старшей сестры. Их угнали немцы куда-то далеко, в завоеванный ими и еще не отбитый нами Минск, что ли, и Нюра живет в землянке со старушкой Бубиковой, которой поручено пока наблюдать за нею.

Шефы привезли ребятам ботинки и калоши, и штаны с рубашками.

Нюре достался пестренький ношеный пиджачок, он пришелся ей в самую пору. Она надела его, прошлась в нем вокруг землянки, и впалые, страдальческие щечки ее порозовели от счастья.

– Может, я девочку-то у вас заберу, – говорит добродушная, закутанная в мохнатый платок домохозяйка из Москвы. – У меня их трое, все мальчики. Ну, пусть четвертая будет девочка. Как-нибудь перебьемся. Муж у меня печник, человек хороший, очень даже сознательный.

– Нет, – твердо ответила старуха Бубикова. – Председатель у нас будет против этого несогласный. Девочка – она тут нужная. Она хорошая, вострая девочка. Она только сейчас немножко заморенная, а потом она поправится. Вы что ж думаете, мы вечно вот этак жить будем? Мы поправимся, встанем на ноги. А как же, дорогая!

– Ну что ж, – сказала, чуть обидевшись, домохозяйка из Москвы, – как хотите. А я думала, девочке будет лучше у меня. У нас все-таки квартира с газом, с электричеством!

Старуха Бубикова подозвала девочку.

– Желаешь, Нюрушка, с электричеством жить вот у этой тети?

– Нет, – решительно сказала Нюра. И, должно быть, боясь обидеть приезжую тетю, сейчас же прижалась к ней, поиграла концами ее пухового платка и добавила: – Я никуда не хочу уходить. Я тут хочу. Я за грибами тут в лес ходить буду. Приезжайте, тетенька, к нам. У нас лес красивый...

– У вас в лесу покойники, – улыбнувшись, сказала москвичка. – Глядите, полный лес покойников немецких...

– А их не будет потом, – твердо сказала девочка. – Покойников ведь потом закопают. И одни живые будут ходить.

Большое, тяжелое, страшное горе, постигшее взрослых, постигло и маленькую, худенькую Нюру. Но как взрослые, занятые починкой разрушенного, из гордости не плачутся и неохотно вспоминают о том, что случилось с ними, так и девочка охотнее думает о завтрашнем дне.

Завтра еще будут бои, грандиозные и ожесточенные, прольется кровь, сгорят еще новые дома, осиротеют еще многие дети. Но завтра будет наша победа, обязательно будет, во что бы то ни стало.

В это верует всей силой сердец своих весь народ наш.

И весь народ работает на войну, на победу, на завтра, которое встает и встанет из этих еще теплых пепелищ.

В полдень мы выезжаем из этой деревни на шоссе.

Автомобиль опять продвигается мимо длинной шеренги могил, мимо березовых крестов, мимо оброненных в отступлении немецких касок, мимо брошенных при поспешном бегстве немецких автомобилей, танков, мотоциклеток.

Враг прошел здесь совсем недавно – может быть, всего неделю или несколько дней назад.

В двух километрах от деревни нас останавливает заградительный отряд. Проверка документов. Дальше ехать нельзя.

Автомобиль уводят в укрытие, мы идем пешком.

Вдалеке, метрах в четырехстах от нас, по широкой, уже источенной солнцем снежной целине, ползут вперед в белых маскировочных халатах красноармейцы.

– Наверно, они учатся, – вслух думает шофер.

Да, может быть, учатся. И мы, остановившись, смотрим на них.

Но странное дело – почему на ученье стреляют с той стороны, почему пули свистят совсем близко и трепещут кусты при шоссе?

– Головы! – тревожно кричит нам кто-то невидимый из кювета.

Мы наклоняем головы, потом ложимся.

Нет, красноармейцы не учатся. Они ведут бой. На целине столкнулись русские разведчики с немецкими.

Впереди, всего в полутора километрах отсюда, находится передний край нашей обороны.

Война совсем недалеко ушла от выгоревшей деревни Алексеевки.

Вот уже хорошо слышны клекот и кваканье, и визг, и грохот мин. И на снегу впереди вспыхивает красный огонь.

Но в памяти все еще стоит уцелевший от немца исхудавший пестрый петух, который, несмотря ни на что, изо всех сил поет о наступающей суровой и нежной русской весне. И в лукошко сыплется золотистое зерно, которым скоро – вот как сойдет снег и уберут мертвых немцев – крестьяне засеют обожженную землю, как засевали в прошлом году и в позапрошлом, и, может быть, тысячу лет назад...

Апрель 1942 года

Из сообщения Совинформбюро

Константин Симонов

День, в который ничего не произошло

В городе кажется, что уже весна. Здесь, в лесах Смоленщины, среди берез и сосен, по пояс заваленных небывалым снегом, – еще зима.

Стало теплее, на дорогах снова видны оттаявшие воронки; над березовыми немецкими крестами летают черные вороньи стаи, напоминая о декабрьских боях; из-под снега снова начинают показываться серые башни разбитых немецких танков.

По календарю весна. Но стоит на пять шагов отойти с дороги – и снег снова по грудь, и двигаться можно, только прорывая траншеи, и пушки надо тащить на себе.

На косогоре, с которого широко видны белью холмы и синие перелески, стоит памятник. Жестяная звезда; заботливой, но торопливой рукой человека, снова идущего в бой, выведены скупые торжественные слова:

"Самоотверженные командиры – старший лейтенант Бондаренко и младший лейтенант Гавриш – пали смертью храбрых 27 марта в боях под рощей Квадратной.

Прощайте, наши боевые друзья. Вперед, на запад!"

Памятник стоит высоко. Отсюда хорошо видна зимняя русская природа. Может быть, товарищи погибших хотели, чтобы они и после смерти далеко провожали взглядом свой полк, теперь уже без них идущий на запад по широкой снежной русской земле.

Впереди расстилаются рощи: и Квадратная, в бою под которой погибли Гавриш и Бондаренко, и другие – Березовая, Дубовая, Кривая, Черепаха, Нога.

Они не назывались так раньше и не будут называться потом. Это маленькие безымянные перелески и рощицы Их крестными отцами были командиры полков, дерущихся здесь за каждую опушку, за каждую лесную прогалину.

Эти рощи – место ежедневных кровавых боев. Их новые имена каждую ночь появляются в дивизионных сводках, иногда упоминаются в армейских. Но в сводке Информбюро от всего этого остается только короткая фраза: "За день ничего существенного не произошло".

День... Двадцать четыре часа непрерывного боя, глухих минных разрывов, треска ломаемых танками деревьев, короткого щелканья пуль о стволы берез...

Полк майора Грищенко только что овладел маленькой рощицей со злым названием "Аппендицит". Роща врезалась в наши позиции. В ней зарылись немцы. Несколько дней она мешала жить полку. Ее называли по-медицински "Аппендицит" и сделали именно то, что полагается делать при этой болезни, проникли вглубь и отрезали.

Сейчас в роще все тихо. Молчат полтора десятка крытых в четыре наката землянок. Молчат мертвые немецкие солдаты, в разных позах лежащие под белыми русскими березами. Один из мертвецов сидит на снегу, вцепившись в березу руками, и почему-то хочется оторвать от нее эти вцепившиеся нечистые руки.

В двух местах мертвецы сложены в штабеля. Они убиты еще вчера и позавчера, очевидно, оставшиеся к тому времени в живых немцы стащили их вместе, чтобы похоронить здесь или сжечь.

Да, они дерутся с волчьим упорством. И побеждать их – это значит каждый день на каждом метре земли ломать их невероятное упорство своим еще более невероятным напором.

Здесь это знают и не закрывают на это глаза.

В феврале Гитлер взял клятву с каждого солдата не отступать ни на шаг без его личного приказа. Это был призыв к воинскому духу солдат.

Но его оказалось мало. Тогда было объявлено, что скупо раздававшиеся награды будут теперь даваться за каждое ранение, даже царапину.

Это был призыв к тщеславию, но и его оказалось недостаточно.

Тогда был введен немедленный расстрел за каждую попытку отойти.

Это был призыв к чувству страха.

Все вместе создавало безысходность, которая наряду с издавна вскормленной привычкой к тупому повиновению вдавила немецкого солдата в этот снег и сказала: лежи до конца.

Мы убиваем их много, но штабель из трупов, такой, как сегодня, редкость. Немцы во что бы то ни стало уносят убитых в тыл.

Вечер. Стволы берез становятся синими. Снежные навалы и наших и немецких траншей сливаются с окружающим снегом. В немецких землянках черные дыры бойниц замаскированы платками и обрывками белья. Все бело и невидимо.

Короткие полчаса обманчивой тишины. Только кое-где редким дятлом стукнет автомат.

Там, где только что взятая роща соединяется перелеском со следующей, которую в сводках называют теперь "Дубовой", в наскоро вырытых траншеях лежит батальон. Он зарылся в снег и приготовился отражать новую контратаку.

Утром подойдут наши танки и батальон будет брать Дубовую рощу. А сейчас, лежа на краю длинной снежной траншеи, комиссар батальона вслух читает последнюю сводку трофеев Ленинградского фронта:

"С шестнадцатого по двадцать шестое марта войсками Ленинградского фронта захвачены следующие трофеи..."

Он останавливается, и рядом с ним лежащий боец, повернувшись к следующему, тихо повторяет:

"С шестнадцатого по двадцать шестое марта войсками Ленинградского фронта..."

А через три минуты эти слова, повторенные уже сотыми устами, слышатся на другом конце траншеи.

Тишина обманчива. Стоит пройти по траншее, зашуметь, обнаружить себя и лес снова огласится воющим полетом мин.

Но лежащие на снегу смоленской земли люди хотят сегодня же знать, что произошло в Ленинграде, и комиссар терпеливо повторяет фразу за фразой:

"Семьдесят шесть орудий, восемь танков, два самолета..."

Девять вечера. Самое темное время. Луна еще не взошла. Нервы напряжены до предела. Пальцы даже не замечают, как холодна сталь автомата. Все ждут контратаки.

Но автоматная трескотня неожиданно начинается не с запада, откуда ее ждали, а сзади, из взятой сегодня днем рощи.

Майор Грищенко отправляет отряд еще раз прочесать рощу.

По мере продвижения отряда огонь стихает.

Короткая очередь сверху. Прижавшись к стволу ели, сержант Королев стреляет вверх, в гущу ветвей, где что-то мелькнуло.

"Кукушка" падает вниз неуклюжим серым мешком. Со вздрогнувших ветвей хлопьями сыплется мокрый снег.

Вот и землянки. Узкие амбразуры, толстые накаты, черные дыры входов. Внутри брошенные каски, тряпье. Здесь мы проходили уже раньше, днем. Но сейчас, сунув штык под широкие низкие нары, бойцы натыкаются на что-то мягкое. Резкий крик. Несколько коротких рукопашных схваток в темноте землянок.

Днем бойцы торопились, они наскоро проскочили землянки и пошли дальше. Ночью двое или трое из немцев вышли на воздух и открыли автоматную стрельбу. И вылезших, и оставшихся постигла одинаковая участь. В роще прибавилось еще восемнадцать трупов.

К рассвету прочищавший рощу отряд, продвигаясь шаг за шагом, дошел почти до опушки. Здесь одного из шедших впереди бойцов сразила неожиданная автоматная очередь. Он молча упал. Его соседи продолжали двигаться вперед, перебегая от ствола к стволу, падая и снова поднимаясь. Огонь усиливался. В густо заросшей лесом лощинке засела оставшаяся у нас в тылу крупная группа немцев. Теперь стреляли уже не только автоматы. Прерывисто, короткими очередями били немецкие ручные пулеметы. В синеватом холодном рассвете за низким снежным бруствером траншей то там, то здесь было заметно движение.

Нельзя было двигаться в глубь Дубовой рощи, не истребив этих засевших у нас в тылу солдат. Но особенно откладывать атаку на Дубовую рощу тоже было нельзя.

Майор Грищенко приказал своему головному батальону, прикрывшись с фронта тонкой цепочкой, всех остальных бросить в тыл для молниеносного уничтожения засевших там немцев.

Атака была короткой и бесстрашной. Может быть, именно благодаря своей стремительности она не сопровождалась большими жертвами.

Немцы были выбиты из наспех вырытой траншеи, рассеяны и убиты поодиночке.

Всего их здесь было пятьдесят. Сорок девять мертвых солдат и обер-лейтенант. Они накануне думали, отойдя из рощи, отсидеться здесь и потом прорваться к своим. Но их нервы оказались слабее наших. Они не выдержали прочесывания леса и выдали себя огнем.

Впрочем, мертвых солдат здесь было не сорок девять, а сорок пять.

Помня об истории с землянками, бойцы, не веря одним глазам, пробовали трупы штыком, и, не выдержав этого испытания, четверо "мертвецов" встали и подняли руки. Глубоко впечатанные в снег, чернели лежавшие под ними на всякий случай автоматы.

В одиннадцать часов в роще "Аппендицит" все было кончено. Оставалась Дубовая.

В половине двенадцатого к одной из немецких землянок, теперь уже служившей командным пунктом майора Грищенко, подошел представитель танкистов.

Он доложил, что танки прибыли. Майор вышел вместе с ним. Танки стояли на опушке – тяжелые, серо-белые машины, ломающие, как спички, двадцатисантиметровый березовый лес.

Сделав несколько сильных огневых налетов рано утром, немцы теперь вели систематический минометный и орудийный огонь. То здесь, то там среди стволов взметывались высокие снежные столбы.

Впереди, в роще, как выяснила разведка, были две линии глубоких продольных снежных траншей с тремя-четырьмя десятками укрепленных землянок. Подходы к ним были минированы.

Но майор уже не первый день штурмовал эти лески и перелески.

У него были заранее отобраны маленькие штурмовые группы, по шесть-семь человек в каждой. По три группы на танк. Одна впереди него, две по бокам. На опушке, рядом с танками, наготове стояли легкие сорокапятимиллиметровые орудия.

Майор подзывал к себе одновременно командира штурмовой группы, командира танка и командира орудия.

– Вот командир группы, которая пойдет впереди твоего танка, – говорил он танкисту, показывая на рослого сержанта с автоматом через плечо. – Вот танкист, который за тобой пойдет. А вот командир орудия, который вас обоих поддержит.

Трое людей молча стояли перед майором. Они молчали потому, что им все было ясно. Они видели друг друга и видели цель, на которую им троим предстояло идти через пятнадцать минут.

Так, не торопясь, но и не теряя времени, майор сводил вместе всех командиров, которые должны были идти в атаку.

Все было предусмотрено. Орудия на широких лыжах были подтащены по траншеям к самому переднему краю. Танки стояли, заглушив моторы. Люди ждали бесшумно, поправляя на плечах ручные пулеметы и автоматы.

Было ровно двенадцать. Сквозь стволы просвечивало полуденное солнце, и, если бы не глухие разрывы перелетавших через голову мин, лес выглядел бы, как в мирный зимний день.

Первыми скользнули вперед штурмовые группы. Они шли по снегу во главе с саперами, очищая путь для танков.

Пятьдесят, шестьдесят, восемьдесят шагов – немцы еще молчали. Но вот кто-то не выдержал. Из-за высокого снежного завала раздалась пулеметная очередь.

Штурмовая группа залегла. Она сделала свое дело, вызвав на себя огонь. Танк, шедший за ней, на ходу повернул орудие, сделал короткую остановку и ударил по замеченной пулеметной амбразуре раз, другой, третий. В воздух полетели снег и обломки бревен.

Немцы замолкли. Штурмовая группа поднялась и рванулась вперед еще на тридцать шагов.

Снова то же самое. Пулеметные очереди из следующей землянки, короткий рывок танка, несколько снарядов – и летящие вверх снег и бревна.

Немцы отступали по траншее. Но танк, то лавируя между деревьями, то ломая их, тоже двигался вдоль траншей, посылая туда снаряд за снарядом.

Сначала немцы, пробежав несколько шагов по траншее, пробивали дырку в бруствере и, просунув в нее ствол автомата, били по нашей пехоте, сами оставаясь неуловимыми. Теперь им все чаще приходилось выскакивать из одной траншеи и, проваливаясь по пояс в снегу, пытаться дойти до следующей.

Но в эти секунды поднимались наши, шедшие впереди танков бойцы, и одна за другой темными пятнами оставались лежать на снегу немецкие шинели.

В роще, казалось, свистел сам воздух, пули врезались в стволы, рикошетили и бессильно падали в снег.

Первая линия траншей была занята. Артиллеристы, с помощью пехоты расчищая рыхлый весенний снег, на руках волокли свои пушки вслед за танками и с каждой остановкой били, без конца били по землянкам и блиндажам.

Все уже стало так близко, что стоявшие на противоположной опушке немецкие минометы были приведены в молчание, иначе им бы пришлось бить по своим.

Впереди была вторая линия траншей. Огонь оттуда стал яростным.

Немцы потеряли остатки выдержки и, уже не боясь себя обнаружить, истерически и беспрерывно обстреливали все находившееся перед ними пространство.

Под этим огнем трудно было поднять голову. Но первая траншея без второй – это была бы не половина успеха, а едва десятая доля его. В бою обыкновенная арифметика неприменима.

И усталые бойцы, как им ни хотелось хоть минутку отсидеться, передохнуть в только что отбитой траншее, все-таки вылезали и шли дальше рядом с танками и впереди них, вызывая на себя огонь автоматов.

К семи вечера части полка, пройдя с боем восемьсот снежных и кровавых метров, дошли до противоположной опушки. Роща Дубовая была взята. Несколько сот убитых немецких солдат, восемь пленных, пулеметы, автоматы, винтовки сколько их, еще не знали, еще продолжали считать, но уже знали, что много.

Землянок было до сорока, частью брошенных, частью разбитых. У их входов обломки дерева были смешаны с почерневшим от орудийных разрывов снегом.

Санитары выносили раненых. День выдался тяжелый, раненых было много.

Мимо командира полка пронесли на носилках командира штурмовой группы политрука Александренко.

Он лежал, смертельно раненный, бледный, со сжатыми губами.

Майор Грищенко остановил носилки и взглянул ему в лицо.

– Хорошо, хоть отомстили им, это хоть хорошо, – с трудом раздвигая губы, сказал Александренко и, застонав от боли, закрыл глаза.

Теперь роща целиком наша, и немцы открыли по ней ураганный минометный огонь.

Уже темнело. Между стволами были видны не только снежные столбы, но и вспышки разрывов.

Усталые люди тяжело дыша лежали в отбитых траншеях. У многих от усталости, несмотря на оглушительный огонь, смыкались глаза.

А по лощине к опушке рощи, пригибаясь и перебегая в промежутках между разрывами, шли термосоносцы с обедом. Был восьмой час, кончались сутки боя.

В штабе дивизии писали оперативную сводку, в которой среди других событий дня отмечалось взятие Дубовой рощи.

А ночью в редакции газет поступила очередная, скромная сводка Информбюро: "На фронте за день ничего существенного не произошло".

Илья Эренбург

Я видел немецкий танк, выкрашенный в зеленый цвет. Его подбили наши в начале апреля, тогда еще лежал снег, и немецкий танк напоминал франта, который преждевременно сменил одежду. Но не франтовство, нужда выгнала в холод весенние танки и весенние дивизии Гитлера. А теперь снег сошел. Дороги потекли. Они покрыты ветками, едешь и подпрыгиваешь: автомобиль будто скачет галопом. Распутица на несколько недель замедлила военные операции. Кое-где – в Карелии, в районе Старой Руссы, на Брянском фронте продолжаются атаки наших частей, но это отдельные операции. Перед майскими битвами наступило грозное затишье. А по Десне, по Днепру проходят последние льдины. На полях – разбитые немецкие машины, трупы людей и лошадей, шлемы, неразорвавшиеся снаряды – снег сошел, открылась угрюмая картина военной весны.

Никогда столько не говорили о весне, как в этом году. Гитлер колдовал этим словом. Он хотел приободрить немецкий народ. И вот весна наступила. Две армии готовятся к бою. Тем временем Гитлер начинает лихорадочно оглядываться назад. Что его смущает? Добротные фугаски томми? Кампания в Америке и в Англии за второй фронт? Растущее возмущение порабощенных народов? Так или иначе, Гитлер начал весну походом... на Виши. Для этого ему не пришлось израсходовать много горючего. Несколько баков на поездки Лаваля и Абеца. Английское радио передает, что фон Рундштедт перекочевал с Украины в Париж. Это, однако, только путешествие генерала. По дороге фон Рундштедт должен был встретиться с немецкими эшелонами: Гитлер продолжает перебрасывать дивизии из Франции, Бельгии, Норвегии в Россию. Видимо, ни RAF{8}, ни статья в американской печати, ни гнев безоружных французов не отразились на немецкой стратегии.

Перед весенними битвами Гитлер хочет приободрить своих солдат, потерпевших зимой поражение. Он пускает слухи о новом "колоссальном" вооружении немцев. Он распространяет вздорные сообщения о слабости Красной Армии. Вряд ли солдаты 16-й армии обрадуются, услыхав по радио рассказы Берлина о том, что в русских полках теперь только шестидесятилетние старики и шестнадцатилетние подростки...

Сейчас не время говорить о наших резервах. О них расскажут летние битвы. Я побывал в одной из резервных частей, видел молодых, крепких бойцов, хорошо обученных и хорошо экипированных. Настроение в резервных частях прекрасное: все понимают, что враг еще очень силен, но все понимают также, что враг будет разбит. Прошлым летом люди помнили о Париже, о Дюнкерке, о Крите. Теперь они помнят о Калинине, о Калуге, о Можайске, о Ростове. Ненависть к захватчикам воодушевляет резервистов. Прошлым летом Германия представлялась русскому крестьянину государством, фашизм еще мог сойти за газетное слово. Теперь фашизм стал реальностью – сожженными избами, трупами детей, горем народа. Между Нью-Йорком и Филиппинами не только тысячи миль, между ними – мир. Сибиряк чувствует, что под Смоленском он защищает свою землю и своих детей.

Наши заводы хорошо работали эту зиму. Не стоит напоминать, в каких тяжелых условиях протекала эта работа. Миллионы эвакуированных показали себя героями. Есть у нас танки. Есть самолеты. Наши друзья часто спрашивают: "А как показали себя американские истребители? Английские танки?" Легко понять чувства американского рабочего или английского моряка, которые хотят проверить, не напрасно ли пропал их труд. Отвечу сразу: не напрасно. Я видел немецкие бомбардировщики, сбитые американскими истребителями. Я видел русские деревни, в освобождении которых участвовали английские "матильды". Но правда всего дороже, и друзьям говорят только правду: у нас фронт не в сто километров, и на нашем огромном фронте английские и американские истребители или танки – это отдельные эпизоды. Достаточно вспомнить, что все заводы Европы работают на Гитлера. И Гитлер самолеты не коллекционирует. Гитлер не копит свои танки – его самолеты и танки не во Франции, не в Норвегии, они даже не в Ливии -они перед нами и над нами.

О втором фронте говорят у нас повсюду – в блиндажах и в поездах, в городах и в деревнях, женщины и бойцы, командиры и рабочие. Мы не осуждаем, не спорим, мы просто хотим понять. Мы читаем цифры ежемесячной продукции авиазаводов США и улыбаемся: мы горды за наших друзей. И тотчас в голове рождается мысль: какой будет судьба этих самолетов?

Мы говорим о втором фронте как о судьбе наших друзей. Мы знаем, что теперь мы воюем одни против общего врага. Вот уже триста дней, как война опустошает наши поля, вот уже триста ночей, как сирены прорезают наши ночи. Мы пошли на все жертвы. Мы не играем в покер, мы воюем. Судьба Ленинграда, его истерзанные дворцы, его погибшие дети – это символ русского мужества и русской жертвенности. Накануне весны мы говорим о втором фронте как о военной мудрости и как о человеческой морали. Так мать, у которой все дети на фронте, глядит на другую – ее дети дома...

Леонид Леонов

Твой брат Володя Куриленко

Набатный колокол бьет на Руси. Свирепое лихо ползет по родной стране. Безмолвная пустыня остается позади него. Там кружит ворон да скулит ветер, пропахший горечью пожарищ, да шарит по развалинам многорукий иноземный вор...

Второй год от моря до моря, не смолкая ни на минуту, гремит стократное Бородино Отечественной войны. Утром шелестит газета в твоей руке, мой безвестный читатель. И вместе с тобою вся страна узнает о событиях дня, с грохотом отошедшего в историю. Еще один день, еще одна ночь беспримерной схватки с врагом миновала. С благоговейной нежностью ты читаешь про людей, которые вчера сложили свои жизни к приножью великой матери. Кажется, самые тени великих предков наших обнажают головы и склоняют свои святые знамена пред ними. Какой могучий призыв к подвигу, мужеству и мщенью заключен в громовом шелесте газетного листа!

И еще громче орудийных раскатов звучит в нем тихое и строгое, как молитва, слово героя:

– За свободу, честь и достояние твое... в любое мгновение возьми меня, родина. Все мое – последний жар дыхания и пламя мысли, и биение сердца тебе одной!

Многие из них уже отошли навеки к немеркнущим вершинам славы – воины, девушки и дети, женщины и старцы, принявшие на себя благородное звание воина. Нет, не устыдятся своих внуков суровые и непреклонные пращуры наши, оборонившие родную землю в годы былых лихолетий. Никогда не поредеет это племя богатырей, потому что самый слух о герое родит героев. Там, в аду несмолкающего боя, стоят они плотным строем, один к одному, как звенья на стальной кольчуге Невского Александра. Весь свет дивится нынче закалке и прочности этой брони, о которую разбиваются свирепые валы вражеского нашествия. Нет такой человеческой стали нигде на Западе. И в мире нет такой. Она изготовляется только у нас.

Слава вам, сыны великой матери!

Нам знакомы тысячи знаменитых имен современников наших во всех областях мирной человеческой деятельности. Мы гордимся ими и каждого знаем в лицо. Славные машинисты и шахтеры, хирурги и сталевары, строители материальных очагов нашего счастья, изобретатели умнейших машин, мастера неслыханных рекордов, музыканты, художники, певцы... Ими, как ковром пестрых и благоуханных цветов, усеяны наши необъятные пространства. И вот мы услышали новые имена людей, которые в огне сражений или в бессонной партизанской ночи отдали себя родине. Они стоят перед нами во весь свой исполинский рост, светлее солнца, без которого никогда – ни в прошлом, ни в будущем нашем -не цвели бы такие цветы на благодатной русской земле. Воистину непобедим народ, который родил их!

Сверкающей вереницей они проходят перед лицом отечества. Опаляют разум картины их нечеловеческой отваги.

Вот юноша-красноармеец заслоняет собой амбразуру пулеметного гнезда, чтоб преградить дорогу смерти и обезопасить идущих в бой товарищей. Вот сапер, когда разбило осколком его миноискатель, голыми руками, на ощупь, и в сыпучих сугробах по пояс, расчищает перед штурмом минированное поле. Вот, приколов, как реликвию, поверх бушлатов клочки нахимовского мундира, идет в последнюю атаку севастопольская морская пехота...

Кто вырастил тебя, гордое и мужественное племя? Где ты нашло такую силу гнева и ярость такую?

Родина скорбит о павших, но забвенье никогда не поглотит памяти об этих лучших из ее детей. Грозен и прекрасен летчик Гастелло, который крылатым телом своим, как кинжалом, ударил в гущу вражеской колонны. Легендой прозвучал подвиг двадцати восьми братьев, которых сроднила смерть на подмосковном шоссе. Бессмертен образ комсомолки Зои, которую мы впервые увидели на белом снегу газетной страницы в траурной рамке. Вся страна пытливо вглядывалась в это красивое лицо русской девушки. Ни смертная мука, ни ледяная могила не смогли стереть с него выражение бесконечной решимости и прощальной улыбки милой родине... Созвездия надо бы называть именами этих людей, смертью поправших смерть!

Память народа – громадная книга, где записано все. Народ наш хорошо помнит причиненное ему горе. Не забудем ничего, даже сломленного в поле колоска. Есть у нас кому мстить, завоеватели!

Когда стихнет военная непогода, и громадная победа озарит дымные развалины мира, и восстановится биение жизни в его перебитых артериях, лучшие площади наших городов будут украшены памятниками бессмертным. И дети будут играть среди цветов у их гранитных подножий и учиться грамоте по великой заповеди, начертанной на камне:

"Любите родину свою, как мы ее любили!.."

Но еще прежде, чем историки, скульпторы и поэты найдут достойные формы для воплощения беззаветных свершений героев, а отечество оденет в бронзу их образы, следует любыми средствами сохранить в памяти хотя бы самые незначительные их живые черты. Запомни их лица, друг! Запомни навсегда эту гордую, по-орлиному склоненную к земле голову Гастелло, и хмурые, опаленные пламенем неравного боя лица двадцати восьми, и строгий профиль Зои, и честный, простой, как небо родины, взор партизана Володи Куриленко.

Мы не знали его в лицо, хотя он жил среди нас, скромно выполняя повседневную свою работу. Это обыкновенный человек наших героических будней. Трудно начертить спокойный его портрет нашими обиходными словами. Могучие воины, его овеянные славой соратники, немного рассказали о нем. Еще гремят поля войны, дорого каждое мгновение, и скупо цедятся нежные слова.

Знакомься же с ним, современник!

Вот он стоит перед тобой, Владимир Тимофеевич Куриленко, голубоглазый, русоволосый, русский парень, совсем юный. Он родился 25 декабря 1924 года. Семнадцать лет ему исполнилось в партизанском отряде, когда он умел уже не только стрелять, но и попадать в самое сердце немца. Природа одарила всем этого юношу. Он был, как тот, павший за родину в битве на Калке, великолепный Даниил, о котором с предельной и сердечной ясностью сообщил летописец: "...был он молод, и не было на нем порока с головы до пят". И если любой, наугад взятый молодой гитлеровец – законченный пример средневековой низости, Владимир Куриленко – отличный образец честного, деятельного юноши нашей эпохи.

Итак, он сын учителя на Смоленщине. Восемь лет провел он в школе. В нем рано проснулся дар организатора: он руководил ученическим комитетом, пионерским отрядом, потом комсомольской ячейкой. С малых лет его влекло к себе широкое океанское раздолье, где человек волей и выдержкой своими меряется со стихией. Но природа не поместила на Смоленщине седого и грозного океана, который грезился Володе. Все же Володя создал отряд "юных моряков", и уж, наверно, армады детских корабликов ходили по тамошней речке, и уж, конечно, адмиралом среди товарищей своих был этот статный и крепкий паренек...