30 ноября состоится малозаметное событие для мира политики и экономики. На престижном аукционе «Кристис» (Auction Christies House) будут выставлены предметы, связанные с личностью математика-логика, прекрасного сказочника, эссеиста и поэта Льюиса Кэрролла. Как у Пушкина или Шекспира, у него есть преданные поклонники, коллекционирующие редкие издания, математические трактаты, письма и даже личные вещи.
В России подобных коллекционеров, разумеется, меньше, чем в Англии. В Москве живет Виктор Новичков, имеющий крупную коллекцию оригиналов иллюстраций к книгам «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Эта странная коллекция дорожает день ото дня и не имеет аналогов в России.
Виктор Новичков: 50 лет, по образованию юрист, работал адвокатом, в настоящее время работает в области PR, на досуге пополняет коллекцию иллюстраций к книжкам про девочку Алису.
Охота пуще неволи
– Исключительно хобби. У каждого из нас есть свои тараканы в голове. В этом оригинальном коллекционировании иллюстраций к замечательным книжкам про Алису проявляются мои насекомые.
– Наверное, произведения про Алису Льюиса Кэрролла вы любите не меньше, чем свою коллекцию?
– Совершенно верно. Даже несмотря на то, что «Алису» я прочел уже в зрелом возрасте, эта книжка Льюиса Кэрролла покорила меня сразу. «Алиса» – это вечная книга, как Библия, там есть ответы на все вопросы, волнующие человека.
– В мире много тех, кто собирает именно иллюстрации к книгам про Алису?
– В англоязычном мире, особенно в Англии, таких немало, а в России я не знаю никого. Но я знаю, скажем, одного японца, который, как и я, собирает оригиналы иллюстрации к «Алисе». У него тоже достойная коллекция. Чаще, конечно, коллекционируют сами книги.
– Кстати, насколько известна ваша коллекция в мире?
– О ней знают многие и не только в России. Российские иллюстраторы «Алисы» – одни из самых оригинальных в мире, и зарубежные коллекционеры довольно часто предлагают что-то продать, но я отказываю.
На сегодняшний день у меня в коллекции свыше двухсот изданий «Алисы» и около трехсот листов оригинальных иллюстраций к ней.
– Вы как-то различаете «Алису в Стране Чудес» и «Алису в Зазеркалье»? Какая, кстати, ваша любимая?
– Я вам скажу, что «Страна Чудес» и «Зазеркалье» для меня как первая и вторая серия замечательного сериала, в котором сплетаются мистика и любовь. Просто «Зазеркалье» писалось спустя шесть лет после первой части, и, на мой взгляд, книга получилась более зрелой и четкой.
– Вы коллекционировали когда-нибудь что-то кроме иллюстраций к «Алисе»?
– У меня довольно большая коллекция живописи и графики известных авторов, но эклектичная – я не собирал ее по какому-то периоду, стили или имени. Понимаете, образ прекрасной Алисы – это одна из самых популярных тем коллекционирования в мире, как, скажем, образы Шекспира или Пушкина и все, что с ними связано. Сегодня в мире есть люди, которые коллекционируют всевозможные предметы, как-то связанные с Алисой. Это пазлы, эксклюзивные куклы или посуда с изображениями героев книжки, игральные карты, кролики в пенсне, клюшки для игры в крокет… Я начал собирать коллекцию иллюстраций к «Алисе» в начале 90-х, так как эту книжку, как оказалось, иллюстрировали очень многие известные художники. Кроме того, я всегда обожал книжки про детей.
Небо, самолет, Алиса
– Вы как-то объясняете для себя такую любовь?– Я сын филологов: мои родители преподавали детскую литературу в институте культуры, и, естественно, у нас в доме была огромная библиотека детских книжек с картинками. В детстве я был, что называется, начитанным мальчиком и «проглатывал» массу книг: начиная от сказок Пушкина и заканчивая книжками Джанни Родари. При этом вы удивитесь, но любимую «Алису в Стране Чудес» я прочел только в 1989 году! Так получилось.
– Чистая случайность?
– Нет, я прекрасно знал, что за личность Льюис Кэрролл, знал его произведения и немного о его загадочной жизни. Интерес же к его книгам про маленькую Алису действительно появился совершенно случайно. Я впервые прочел ее на обратном пути в Москву, летя в самолете из Лондона. Тогда она сразу покорила меня!
Этому памятному моменту в самолете я во многом я обязан своей родной сестре, которая с 70-х годов живет в Лондоне. Как-то раз, еще до перестройки, она пригласила меня к себе. Вы помните реалии, когда при выезде из Союза разрешали менять только 120 рублей? Тогда все набирали с собой икру, часы, блоки сигарет, чтобы, оказавшись заграницей, продать все это.
– И что же вы взяли с собой?
– Сестра сказала мне, чтобы всю эту ерунду я не покупал. Она посоветовала купить мне все книжки «Алисы в Стране Чудес» и «Алисы в Зазеркалье», которые я только смогу найти в Советском Союзе. И еще посоветовала купить пластинки группы Beatles. Тогда я смог приобрести всего четыре книжки про Алису и где-то три пластинки ливерпульской четверки.
– Неужели в Союзе вы нашли всего четыре издания «Алисы»?
– Дело не в этом. Приехав в Лондон, я смог продать эти книжки аж за несколько сотен фунтов владельцу одного магазина, который занимается куплей-продажей исключительно книжек про Алису! Этот коллекционный пафос того владельца произвел на меня такое сильное впечатление, что, летя в самолете обратно в Москву, я запоем прочитал то, за что мне чуть руки не оторвал тот скупщик.
– Так когда вы решили создать и свою коллекцию?
– Каждый раз, приезжая в Лондон, я привозил все новые издания «Алисы» по просьбе того самого владельца магазина. Со временем я начал покупать эти иллюстрированные издания не только для него, но и для себя. Позже мне в руки попало несколько рисунков к Алисе, и я окунулся в коллекционирование непосредственно иллюстраций к сказкам Льюиса Кэрролла.
В преддверии охотничьего сезона
– Вам часто поступают какие-то интересные предложения коммерческого плана?– Англичане часто уговаривают меня продать прекрасные иллюстрации выдающегося художника Геннадия Калиновского, но я всегда отказываюсь. Они очень ценят черно-белые иллюстрации этого мастера.
Вообще многие крупные русские художники делали свои иллюстрации к «Алисе». Это Владимир Алфеевский, Май Митурич, Эдуард Гороховский, Александр Кошкин, Евгений Шукаев. Папку иллюстраций к «Алисе» сделал Сальвадор Дали, их показывали на его московской выставке в прошлом году.
В свое время мне предлагали приобрести один из экземпляров этой папки, жаль, денег не было.
– Но сейчас вы бы смогли приобрести эту папку?
– Не уверен, она стоит сейчас просто сумасшедших денег. Для меня моя коллекция, как я уже говорил, не является осмысленным бизнесом – это мое любимое увлечение. Кроме того, моя тема – российские иллюстраторы Кэрролла. Но иметь в своей коллекции «Алису» в изображении Дали, думаю, согласился бы каждый коллекционер.
– В ваши планы на ближайшее время входит приобретение новых экземпляров для вашей коллекции?
– Непременно! Все мы, одержимые «Алисой», уже совсем скоро встретимся вместе. 30 ноября этого года состоится аукцион «Кристис» (Auction Christies House), где будут выставлены различные предметы, так или иначе связанные с личностью Льюиса Кэрролла. Это личная и довольно крупная коллекция знаменитого американского коллекционера – Николаса Фалетты.
– И кого вы ожидаете увидеть на этом аукционе?
– Очень и очень многих. Во всем мире существует свыше 4000 изданий «Алисы» с иллюстрациями. И издают эту книгу далеко не только на европейском континенте.
– Нет, хотя Британский культурный совет при английском посольстве в Москве хочет, чтобы я выставил иллюстрации из коллекции. Пока в моих планах – составить большой каталог, посвященный русским иллюстраторам книжек про маленькую Алису. Но это не единственный отечественный проект, связанный с «Алисой». Не так давно мой хороший знакомый Олег Кулик сделал оригинальнейшую фотосессию «Алиса и Лолита». Это работы, посвященные двум, пожалуй, самым юным и прелестным образам Владимира Набокова и Льюиса Кэрролла.
- Только, наверное, эту серию работ стоило назвать «Аня и Лолита», ведь Набоков назвал Алису Аней.
– Да, это был вольный перевод и назвал он его «Аня в царстве дива», но опять-таки дело не в этом. Этот проект оригинален уже хотя бы потому, что и Набоков, и Льюис Кэрролл являются одними из самых загадочных фигур в литературе. Существует теория, что оба были педофилами. Насчет Набокова я осведомлен менее, но касаемо Кэрролла могу сказать, что это была крайне удивительная личность. Логик-мистик, преподававший в Оксфорде и сочинивший такую грандиозную историю, в которой фрейдисты усматривают сотни сексуальных подтекстов, еще в молодости дал обет безбрачия. Не знаю, случайность ли, что его так любили дети, просившие рассказывать сказки. В «Алисе» можно усмотреть все что угодно, эта книжка так и давит на подсознание.
Из Интервью с Героем Советского Союза, заслуженным военным лётчиком РФ, генерал-полковником АНТОШКИНЫМ Николаем Тимофеевичем
Корр.: Знаете, какая-то парадоксальная ситуация складывается. Уровень угроз растёт, а мы не то, что объяснить их не можем, но ещё и пресекаем инициативы тех, кто понимает, о чём идёт речь. Ведь сегодня официальные структуры не обращают внимание на предупреждения. Что делать в этой ситуации?
Николай Тимофеевич: Вот есть при МЧС дежурные службы, надо давать туда сведения и фиксировать, кому и когда их передали. Один раз, второй, третий – потихоньку поверят. Сначала не верили у нас и в Жуковском. Приходит Виктор Тимофеевич Новичков, надо говорит сообщить, что тогда-то, такой-то самолёт может упасть, ещё и уточнил – на 11 секунде после взлёта. Мы даём это предупреждение туда, там же друзья наши, но они не послушались – самолёт падает. И на 11 секунде. Ну что? Немного стали прислушиваться. Или даёт предупреждение, что стыковки автоматической не будет, тоже с недоверием отнеслись. И на самом деле, стыковки не было этой автоматической, причины так и не установили.
Помните, катастрофа самолёта в Иркутске была? Я могу сказать, что за месяц примерно получил это предупреждение, и мы сразу передали эту информацию дальше. Но каюсь, не проконтролировал. В связи с тем, что после Чернобыля у меня был приступ, я лежал в госпитале, и у меня до 42 градусов температура доходила, я это дело упустил. Когда вышел из госпиталя, как раз мероприятие проводили, приуроченное к годовщине Битвы под Москвой. И вот на этом мероприятии, смотрю – вся служба безопасности полётов потихоньку начала сбегать. Спрашиваю: «В чём дело?» В Иркутске, говорят, упал самолёт. У меня сразу мысль – я же получал эту информацию, давал и предупреждал, но потом забыл об этом, представляете?!
И много разных случаев было, очень много, и виноватых тоже. В тех же автотранспортных происшествиях. Вот, командира вызываю, спрашиваю: «Ты был предупреждён?» Он: «Виноват, товарищ командующий». Я говорю: «Виноват то, виноват, но человека же нет, водитель погиб. А если бы ты не сегодня, а завтра его послал, разве что-нибудь бы изменилось?»
К сожалению, только после трагедий люди понимают, начинают прислушиваться и верить. Стали верить и наверху. Сколько мы таких людей спасли и с Григорием Петровичем и с Виктором Тимофеевичем, и с другими людьми – я сосчитать не могу. И считать не надо, самое главное, что они живы.
В.Чернобров, "Тайны времени"
Еще один случай, который был достаточно точно отхронометрирован независимо друг от друга Ю.Росциусом и мною, - эпизод, рассказанный в 1955 году известным экстрасенсом-гипнотизером, специализирующимся на эфирно-запаховой диагностике, Виктором Тимофеевичем НОВИЧКОВЫМ. Данные более поздней скоростной видеосъемки документально подтвердили, что Новичков действительно изредка мог видеть события, происходящие в ускоренном режиме. Один из "критических" случаев произошел с ним в парикмахерской.
Мастер, укладывающий прическу, решил выпить в процессе работы чай, однако стакан лопнул, как только в него налили кипяток. Серьезность ситуации состояла в том, что стакан с кипятком находился в тот момент над ногами Новичкова, и...как описывал Виктор Тимофеевич впоследствии, "стакан не разлетелся вдребезги, он растрескался, и медленно-медленно осколки и вода полетели вниз..."
В 1994-1997 годах мы неоднократно встречались с В.Новичковым, и он клятвенно заверял, что в тот раз сумел рассмотреть стадии растрескивания примерно такими, какими их увидела бы телекамера, увеличивающая скорость съемки в 20-50 раз относительно обычной... Как вы думаете, чем сейчас занимается Новичков? Он не только не забыл странное явление, свидетелем которого был почти полвека назад, но и постарался развить в себе способность вызывать его искусственно. Для чего? Чтобы видеть прошлое и будущее конкретных людей и предметов! Если быть более точным, Новичков в содружестве с Министерством по чрезвычайным ситуациям России сейчас занимается диагностикой авиационных происшествий и восстановлением картины уже случившихся авиакатастроф. Несколько удачных предвидений ему безусловно удались, чему лично я свидетель.
Так же, как могу выступать свидетелем того, как обыкновенный человек в экстремальной ситуации может спонтанно получить не только способность затормаживать Время, но и бесценный дар предвидения. В конце 1970-х годов мой одноклассник Борис Николаевич КОСТИН рассказывал, как он летом поехал кататься на папиных "Жигулях": "...Машина выскочила на скользкое место, кто-то, наверное, разлил масло на дороге. И вот я вижу, как в долгом сне, что кто-то разливает масло на дорогу, а я еду по ней, попадаю на масло, машину заносит, поворачивает... ну и так далее. А глазами вижу, что автомобиль действительно ТОЛЬКО НАЧИНАЕТ заносить в ту сторону, куда я только что видел, как его занесет. Теперь я знал, что будет потом, знал куда крутить руль"... Наверное, поэтому Костин и остался жив.
В начале августа 1985 года Марита АНДРЕЕВА из Саратова видела НЕЧТО еще более странное. Так она в 1996 году по моей просьбе описывала произошедшее: "Ехала на такси по шоссе в Оренбургской области. Кроме меня в машине находились водитель такси и мой отец. Внезапно наперерез нашей машине поехал на огромной скорости (так показалось) ЗИЛ-130 (самосвал). В результате наше такси оказалось в кювете. В тот момент, когда все это происходило, мне представилось следующее: вижу, как такси правым колесом наезжает на придорожный полосатый столбик и вдруг...как бы сижу в темном помещении перед телевизором и смотрю какой-то фильм, в котором машина (что-то из старых марок) в конце фильма врезается в кучу песка. Смотрю фильм, как кажется, довольно долго. И вдруг снова оказываюсь в такси и машина все еще до сих пор наезжает колесом на тот столбик. Значит, прошло лишь мгновение..."
Иными словами, очевидица не только наблюдала замедление внешнего Времени (этот эффект еще называют "замедленное кино"), но и видела "старое кино", т.е. старый ("послереволюционный", как она выразилась) автомобиль она наблюдала только в критические для себя мгновения. Это странное авто не было видно до аварии, и оно исчезло с шоссе после аварии, присутствуя словно видение, фактически только мгновение...и те несколько минут, пока "шел фильм". Возможно, Андреева одновременно видела то, ЧТО БУДЕТ с ее такси, и то, ЧТО БЫЛО со старым авто на этой же дороге много лет или десятилетий назад. Так что это, возможно, явление ясновидения, предупреждение из Будущего, воспоминание Прошлого? Или, находясь в сверхстрессовой ситуации, организм М.Андреевой (организмы ее и ее попутчиков) сумел до такой степени ускорить внутреннее (замедлить внешнее) Время, т.е. искривить Пространство-Время вокруг себя, что стало возможным наблюдать Прошлое сквозь дыру-искривление (о том, возможно ли такое, конечно, будет отдельный разговор)...
- Как вы стали коллекционером искусства вообще и челябинского искусства в частности?
В конце 1980-х я впервые оказался в Лондоне, в гостях у сестры. Все дома ее друзей, которые мы посещали, были завешаны красивой старой и современной живописью, заставлены скульптурой, другими артефактами. Мне это очень понравилось. Лондонские галереи и антикварные рынки производили гипнотическое впечатление. Тогда же сестра подарила мне два эскиза тканей знаменитой Натальи Гончаровой. В Россию вернулся «больным» этой темой. Тогда в городе как раз началась перестроечная художественная «движуха»: новые выставки, новые художники, гости из Уфы, Свердловска. Одновременно появились какие-то свободные деньги. Все эти три вектора слились в один - я стал делать первые покупки.
- Именно местных художников?
Да, в основном челябинцев и уфимцев - Пахомова, Назарова, Лебедева из Уфы, наших Виктора Чернилевского и Александра Данилова. Покупал спонтанно. Будучи дилетантом и в понимании искусства, и в коллекционировании, очень часто ошибался. Однако часть тех покупок до сих пор является гордостью моей коллекции. В 1990 году я уехал в Израиль, но в Челябинске бывал регулярно и что-то постоянно приобретал, тоже стихийно. К этому времени я собирал в основном российский «второй авангард» и все, что связано со знаменитой книгой «Алиса в стране Чудес». За последние двадцать лет моя «Алисина» коллекция стала лучшей в стране и, думаю, в континентальной Европе тоже.
Валентин Качалов Афанасьевское. 1967.
Холст, масло. 90 х 54,5.
- Не было задачи собирать именно работы южноуральцев?
Не было. Каждый раз не мог и не хотел упустить приобретение действительно сильной работы, а местного она или столичного художника - дело сто десятое. К тому же было понятно, что искусство советского модернизма уходит с горизонта. Картины просто физически исчезали, время было сложное, а для художников особенно: они не знали, что делать с работами, уничтожали, записывали, выбрасывали собственные картины, продавали за гроши совершенно случайным людям, меняли стили, отказывались от привычных направлений и так далее. Пару лет назад я стал анализировать «челябинскую кладовую» (а это более двухсот работ) и понял: есть несколько десятков вещей экстра-класса, по сути, готовая экспозиция истории челябинского искусства ХХ века.
- Вы понимали, что это искусство локальное и не всем может быть интересно?
Хорошо понимал. Более того, многие мои московские друзья из профессиональной среды - коллекционеры, галерейщики, арт-критики - скептически смотрели на эту идею и отговаривали. Но когда вышел каталог, все дружно сказали «Это круто! Это современно и живо, ты попал в точку!» Уже сейчас работы, многие работы, которые будут на выставке, просят в другие проекты - и региональные, и столичные.
- Почему вы придавали такое значение каталогу?
Серьезный каталог - это осмысление и объяснение концепции, исторический и научный документ. Помимо самих работ в каталоге опубликован диалог о том, зачем все-таки надо собирать региональное искусство, который мы ведем с замечательным писателем и арт-критиком, челябинцем Дмитрием Бавильским. Но главное не это, а архивно-мемуарный раздел, куда я собрал воспоминания ключевых героев местной арт-сцены 1950-1980-х годов, - художников, их родственников, искусствоведов. На выходе вышел беспрецедентный историко-культурный срез жизни города: то, как жили художники, о чем писали картины, в каких отношениях были с государством и между собой, насколько были вовлечены в мировой художественный процесс... В книге масса эксклюзивных архивных документов и фотографий.
Василий Дьяков Мужской портрет. 1964.
Бумага, карандаш. 28,8 х 20,3.
- Большая часть челябинцев о существовании этих самых арт-героев и не подозревают.
Челябинск был и остается тяжелым городом для визуального искусства. Этот диагноз поставлен давно и объяснения я слышал разные. Часть из версий приведена в каталоге.
Что делать и как относиться к этой ситуации? Выбора нет - надо не отчаиваться, а работать. Один проект, второй... книги, выставки. Надо работать. Челябинску важно выйти из состояния постоянной самообороны. Общаясь с разными людьми, складывается впечатление, что мы с одной стороны считаем себя непризнанными или мало признанными гениями, но с другой - опасаемся всего прочего мира. Как будто кто-то придет и вывезет все наши шедевры, отберет право первородства на исследования, на кураторство, на выставки. На самом деле, все это обычные провинциальные комплексы. Мы должны выйти и заявить: «Приходите сюда, ребята! Мы крутые! У нас были и есть замечательные художники - Константин Фокин, Павел Ходаев, Александр Данилов, другие!». Но, разумеется, одних заявлений мало, параллельно нужна серьезная культурная и институциональная работа...
- Вы думаете, нас станут воспринимать всерьез?
Важно, чтобы мы сами к себе относились всерьез, а не как к «баньке с пауками». Нужно действовать системно, умно и смело, а, главное, сообща. В Челябинске достаточно денег. Я общаюсь со многими местными бизнесменами, они интересуются искусством, понимают ценность культуры. Обладая зрелым самосознанием, этот капитал способен финансировать серьезную художественную активность. Его нужно привлекать. Чтобы не в Монако ездить музеи смотреть, а создавать события здесь, у себя на родине. Это работа, требующая терпения, продуманности проектов, настойчивости, харизмы.
Иван Кучма Старая паяльная лампа. 1975.
Холст, масло. 72,5 х 69,5.
- Как поменялся арт-рынок за последние 10–15 лет?
На мой взгляд, российский арт-рынок, сформировавшийся в 1990–2000 годах, это не очень здоровое явление. Когда в стране появилась масса людей с большими деньгами, не зная броду, все захотели «окунуться в искусство». Как говорил, по-моему, Карл Маркс: сначала капиталист удовлетворяет потребности в недвижимости - строит замок, потом - в сексе: меняет старую жену на двух новых, а затем он хочет, чтобы ему сделали красиво. Воды арт-бизнеса стали настолько мутными, что некоторые до сих пор захлебываются в фекальных сливах, не зная, как очиститься. Совершенно ненормальные цены, огромное количество дилетантов, целая индустрия подделок и заключений о подлинности работ. Правда, в кризис 2008 года у людей начали открываться глаза, вскрылось, сколько на российском арт-рынке плавает «мусора». Сегодня покупатели стали осторожными и разборчивыми. Товарищи и знакомые постоянно дергают меня просьбами о консультациях, прежде, чем что-то покупать. Никто уже не верит официальным документам или рассказам. Процесс оздоровления арт-рынка идет.
- Челябинск различим на арт-карте страны?
- С большим трудом... Это касается и советского периода, и десятилетия 90-х, и актуального искусства. При этом таланты есть, события происходили и происходят, но все это при неумелом позиционировании покрывается тиной и уходит в болото практически нерассказанным, неописанным, и, по сути, потерянным для истории. Казалось бы, нынешние возможности интернета неисчерпаемы, но и на этом поле всё у нас выглядит как-то уныло...
- Проблема в отсутствии пиара местных художников?
Не в пиаре дело. В самоощущении и черновой работе по созданию контекста. Завтра мы можем прийти в Нью-Йоркский музей современного искусства и предложить им выставить любого из челябинских классиков. Допустим, что качество работ Дьякова или Русакова устроит американских кураторов. Но они нас спросят: «Покажите каталоги, статьи, отчеты? А на иностранном языке? Как ничего нет? То есть вы у себя ничего не сделали, а к нам пришли. Извините». Поставить планку на шесть метров, прыгнуть без шеста и лететь вниз в ожидании, что нас будут осыпать золотом - глупо, так не бывает. Готовиться надо. И работать.
Николай Русаков. Бант-Матарам. Да здравствует свободная Индия! 1926.
олст, масло. 150 х 104.